Алексей Калугин - Мир без Солнца
– В точку! – щелкнул пальцами Дугин.
– Техник! – призывно взмахнул рукой Майский.
Все трое техников, находившихся на площадке, одновременно посмотрели в его сторону.
– Отмените назначенный сбор группы Али-Бейни, – приказал Майский, сам не зная, к кому из техников в данный момент обращается, но будучи абсолютно уверенным, что распоряжение будет незамедлительно выполнено.
– Кстати, Антон, ты обратил внимание на флаг на мачте?
– Флаг на мачте? – непонимающе посмотрел на Дугина Майский. – А что с ним случилось?
– Когда я спускался в Лабиринт, полотнище флага было растянуто и совершенно неподвижно. Оно казалось вырезанным из плотного картона.
– Ну и что? – безразлично пожал плечами Майский.
– Странно это как-то, – Дугин провел двумя пальцами по подбородку. – Ветра ведь нет. Да и на ветру флаг не стоит неподвижно.
– Должно быть, это связано с особенностями движения воздушных потоков, – Майский легко отмахнулся от вопроса, который не интересовал его в данный момент. – Если бы я занимался метеорологией, то, возможно, и заинтересовался бы этим явлением.
Краткая информация о странном поведении флага на мачте скользнула по периферии сознания профессора, не оставив никакого следа. Майский не имел привычки обращать внимание на мелочи.
Глава 3
Утренний кофе
Лиза Стайн – так звали руководителя второй плановой экспедиции на планете РХ-183.
Сколько ей было лет, никто точно не знал, за исключением архивных работников, заполнявших досье. Стайн не афишировала свой возраст, но при этом и не особенно старалась скрыть его. Выглядела она моложаво, и только сеточки тоненьких морщинок вокруг глаз и в уголках губ, становившиеся особенно заметными, когда она нервничала или злилась, добавляли ей лишние годы. Она никогда не пользовалась косметикой, ни разу не делала пластической операции и даже не стала закрашивать седину, когда та начала пробиваться в коротко подстриженных светло-рыжих волосах. Из всей возможной одежды она отдавала предпочтение комбинезону. А из обуви обычно выбирала ту, которая не имела каблуков. Мадам Стайн была женщиной властной и волевой, способной подчинить и держать под контролем даже тех, кому это не по нраву. Она ярко продемонстрировала это пятнадцать лет назад, когда группа, работающая на Сартане, едва не погибла из-за того, что руководитель экспедиции потерял контроль над действиями вверенных ему людей. Как выяснилось позднее, причина неадекватного поведения членов экспедиции объяснялась очень просто: начался период цветения кайсовых кустов, росших повсюду вокруг экспедиционной станции. Их пыльца содержала сильный алкалоид, оказывающий возбуждающее воздействие на психику человека и вызывающий галлюцинации. Но в то время никто об этом не знал, и только решительные действия Лизы Стайн, тогда еще простого техника-исследователя, самовольно сместившей с должности назначенного на Земле руководителя и занявшей его место, спасли экспедицию от гибели.
Стайн не предполагала, что на РХ-183 у нее могут возникнуть какие-то серьезные проблемы. Но тем не менее она отнеслась к новому заданию со свойственной ей серьезностью. Если в первый день, когда участники экспедиции узнали, что их руководителем стала женщина, у кого-то мелькнула надежда на то, что жизнь на станции превратится в один большой пикник, то уже к утру второго дня иллюзии рассеялись. Мадам Стайн сразу же дала всем понять, что хозяйкой на станции является она, и только она. Перечить ей не решались ни Антон Майский, ни полковник Глант.
Но если Майский по старой привычке временами еще пытался взбрыкивать, то с полковником Глантом у Стайн сложились превосходные отношения. Наверное, их даже можно было назвать дружескими. Полковник Глант не мог не относиться с уважением к женщине, которая лишь усилием воли и силой собственного авторитета удерживала в подчинении примерно сотню людей. А Лизе Стайн, как ни странно, всегда нравились высокие подтянутые мужчины в военной форме.
Ежедневно, после утреннего развода, убедившись в том, что каждый из его подчиненных занят делом, полковник Глант непременно заглядывал в кабинет руководителя экспедиции. Делалось это под предлогом обсуждения плана работ на текущий день. Но обычно такое обсуждение плавно перетекало в дружескую беседу за чашечкой кофе. Стайн и Глант могли долго и обстоятельно обсуждать совершенно незначительные, на взгляд постороннего человека, моменты, касающиеся организации работы исследовательской группы или обеспечения безопасности станции. Куда реже речь заходила о книгах, музыке или видеофильмах. Но, что бы ни сказал один из них, это непременно находило отклик у собеседника. Это был действительно хороший рабочий тандем понимающих и уважающих друг друга людей.
Когда ровно в девять тридцать по станционному времени раздался негромкий, раскатистый удар гонга, который Стайн выбрала из меню предлагаемых звуковых сигналов дверного зуммера, Лиза невольно улыбнулась – полковник Глант отличался исключительной пунктуальностью, и, если дверной зуммер прозвучал точно в половине десятого, это мог быть только он и никто другой.
Лиза коснулась пальцем светоячейки интеркома и негромко произнесла:
– Входите, господин полковник.
Негромко щелкнул дверной замок. Дверь плавно откатилась в сторону, и на пороге кабинета нарисовался полковник Чейни Глант во всей своей красе. Высокий, худощавый, по-военному подтянутый, с рельефным профилем, так и просящимся на аверс юбилейной медали, с благородной сединой в каштановых волосах, – он просто не мог не нравиться женщинам.
– Мадам, – полковник Глант сначала отдал честь, затем коротко поклонился и только после этого переступил порог.
Немного демонстративная галантность и преувеличенная строгость военной выправки полковника казались Лизе забавными, похожими на стремление подростка выглядеть старше своего возраста. Впрочем, Лиза записывала это полковнику в актив – ее умиляли мужчины, в душе которых продолжал жить ребенок. Лиза полагала, что такой человек не способен умышленно причинить зло кому бы то ни было, а потому на него можно положиться в любой, самой сложной жизненной ситуации.
Полковник, как всегда, был одет в парадный мундир десантных частей Земли: темно-синий френч, туго перетянутый широким кожаным поясом с портупеей и кобурой под табельный пистолет «глок», брюки с несминающимися стрелками и черные, до блеска начищенные ботинки с узким рантом. На согнутом локте левой руки, придерживая кончиками пальцев широкий полупрозрачный козырек, Чейни Глант держал фуражку с малиновым околышем и высокой тульей. На фуражке красовалась эмблема десантных частей: летящий орел с пучком молний, зажатым в когтистых лапах. Две полоски орденских планок занимали полагающееся им место над левым карманом френча.
