Евгений Войскунский - Ур,сын Шама
Сверху в люк заглянул озабоченный Валерий и знаком попросил Ура подняться на верхнюю палубу.
Только что у Валерия был трудный разговор с директором института. Вера Федоровна вначале не поверила его сбивчивому докладу и принялась было отчитывать за фантазерство, но потом, уловив отчаянные нотки в голосе Валерия, долго выясняла подробности. Она звонила куда-то, а Валерий ждал, томясь и ковыряя краску на серой панели аппаратуры. Наконец директриса отдала распоряжения: прежде всего установить, не вооружены ли чужеземцы, затем постараться выведать, какие они имеют при себе документы, и любыми средствами, за исключением прямого насилия, продержать их на «Севрюге» до подхода катеров морпогранохраны.
Теперь Валерий, притащив из каюты пачку книжечек и бумажек, показал их Уру, жестами спрашивая, нет ли у него таких же или похожих бумаг. Тут были паспорт Валерия, читательский билет научно-технической библиотеки, «Право вождения парусных судов с парусностью до 30 квадратных метров» и даже завалявшийся пригласительный билет на конференцию по вопросам очистки городской бухты от плавающих пленок нефтепродуктов. Ур осмотрел и перелистал все это, но заинтересовался только фотокарточкой Ани в купальнике, случайно оказавшейся среди документов. Он разглядывал ее неприлично долго, пока Валерий, потеряв терпение, не вытянул карточку из его пальцев.
Поняв наконец, чего добивается от него Валерий, Ур отрицательно покачал головой: нет у него никаких бумажек.
— Ох, и хитер! — прошептал Костя Валерию.
Он пригласил Ура обедать, проворный Арташес успел уже сварить суп-лапшу, гречневую кашу с мясом и кисель ягодный. От обеда Ур отказался. Выражение испуга мелькнуло у него в глазах, когда Арташес поставил перед ним миску с супом. Ур отпрянул, вскочил на ноги. Напрасно Валерий звал его и даже тянул за руку. Ур вышел из кубрика и направился к сходне, переброшенной с «Севрюги» на лодку.
— Ур! — позвал Валерий.
Тот оглянулся, с улыбкой произнес что-то непонятное. Валерий отчаянно жестикулировал, призывая чужеземца остаться гостем на «Севрюге». Из ответной жестикуляции Ура он понял, что тот не хочет огорчать своим отсутствием родителей. Валерий попытался было втолковать Уру, чтобы он и родителей забрал сюда, на «Севрюгу», но этого Ур не понял. Пока они переговаривались таким образом. Костя перешел к активным боевым действиям. За спиной Ура он, как бы невзначай, столкнул сходню, и та, соскользнув с корпуса лодки, повисла на канатах. При этом сходня гулко ударилась о борт «Севрюги». Ур живо обернулся на звук удара. Посмотрел на Костю, чье напряженное лицо и фигура таили угрозу. Оживленно-простодушное выражение мигом слетело с лица Ура. Несколько секунд он испытующе смотрел на Костю, потом шагнул к борту и, нисколько не помедлив, не примерившись даже, легко прыгнул на свою лодку, а до нее было в тот момент не менее четырех метров.
Валерию показалось, что Ур, глядя на него с корпуса лодки, иронически усмехнулся. И эта ирония послужила толчком к поступку, которому Валерий потом и сам дивился. Он отрывисто бросил Косте:
— Свяжись с погранохраной, доложи все, что увидишь!
Разбежавшись, сколько позволяла ширина палубы, он с силой оттолкнулся и прыгнул. У самого борта лодки он, чуть не долетев, плюхнулся в воду. Откуда-то в руках Ура появился гибкий шест, он протянул его Валерию. Тот ухватился за шест, и Ур мигом вытянул его на округлую «спину» лодки. Некоторое время они смотрели друг на друга выжидающе, не то чтобы враждебно, но — готовясь противостоять неожиданностям. Потом Ур указал Валерию на дверь в корпусе. Дверь отворилась, Ур ловко скользнул внутрь. Валерий, внутренне содрогнувшись от собственного безрассудства, последовал за ним.
Глава третья
«ВЫ УЧЕНЫЕ, ВЫ И РАЗБИРАЙТЕСЬ»
Я его узнал по большим круглым глазам, по трем рядам зубов, по его рогам и хвосту и синему дыму, вырывающемуся из ноздрей. Чего хочет от меня это исчадие ада?
Т. С м о л л е т, Приключения Перигрина ПикляЛодка летела с небольшой скоростью над морем. Ни компаса, ни других знакомых Валерию навигационных приборов на пульте управления не было. Только по экрану медленно скользила полоска света, — должно быть, указатель курса.
Стоя у переборки скрестив руки, Валерий смотрел на вздрагивающую полоску, на синюю морскую равнину, на заросший черными завитками затылок Ура, покойно сидевшего в кресле перед пультом. Куда он летит? Откуда он и какое задание выполняет? И что за странный у него экипаж?
Тревога жгла Валерия. Мелькнула мысль: а не наброситься ли на этого пилота-подводника, появившегося будто из смутных сновидений, — да, не наброситься ли на него сзади, сорвать эти дурацкие подтяжки и прикрутить его подтяжками к креслу? А что потом? Он, Валерий, не имеет ни малейшего представления о том, как следует управлять этим диковинным кораблем, все здесь ново, непривычно, непонятно… Да и удастся ли скрутить?.. Уж скорее он, Валерий, окажется скрученным, а потом выйдет прямо из стены иностранный майор — выйдет с наглой улыбкой, попыхивая сигарой, развалится в кресле и начнет допрос. Ну, не на такого напал! Из него, Валерия, никаких сведений не выудишь. Да и выуживать, строго говоря, нечего… «Во всяком случае, я вам не дамся», — с вызовом подумал Валерий.
По положению солнца, клонившегося к закату, он определил, что лодка летит на северо-запад. Определил ли это и Костя, сообщил ли курс пограничникам? Конечно, сообщил.
Из соседнего помещения вышел длиннобородый Шам. Величественно кивнул Валерию и тоже встал за спиной Ура, глядя на море, колыхавшееся на экране. Валерий неприязненно смотрел на резкий горбоносый профиль Шама, на грубый браслет, охвативший его предплечье. Сколько ему? Пятьдесят с лишним? «Папочка под стать сыночку, — подумал он, — тоже ненормальный, — и тут вдруг вспомнил об Ане: «ненормальный» — это было ее любимое слово. Посмотрела бы ты, Аня, сейчас на меня — как я лечу черт знает в чем и черт знает с кем, а главное — черт знает куда. А если мне не суждено тебя больше увидеть, Аня, то не поминай лихом… и очень жаль, что у нас не сладились отношения. А все потому, что тебе нравится, чтобы возле тебя крутилось не меньше десятка научных сотрудников, предпочтительно старших, а я пока младший. Ну что ж, Аня, прощай…»
И до того стало Валерию жаль самого себя, что на глаза навернулись слезы.
Шам сказал что-то Уру, а когда тот, судя по тону, возразил, Шам повысил голос, настаивая на своем. И Ур склонил голову в знак послушания. Занятый наблюдением за ними, Валерий не сразу заметил, что на экране теперь плывет земля.
