Виталий Забирко - Слишком много приведений
Кусочками пластыря Артамонов начал приклеивать к моему телу датчики. Тягостное молчание, повисшее в комнате, наводило на мысль, что сегодня будет не так, как всегда. Впечатление необычности обследования усиливалось надвигающейся грозой: за окном быстро темнело, раскаты грома накатывали со стремительностью стучащего на стыках экспресса. Блеснула молния, порыв ветра рванул легкую штору, вскинув ее под потолок.
Медсестра подошла к окну, захлопнула форточку, щелкнула шпингалетом. Шум грозы стал глуше, и я ощутил странный толчок в мозг - этакое мгновенное болезненное сотрясение, будто хлопок форточки ударом скальпеля отсек невидимую пуповину, связывающую меня с внешним миром. Стало душно и тоскливо, опять накатило тревожное чувство клаустрофобии.
- Да, - сказал из-за моей головы Артамонов, - зафиксировано.
- Хорошо, - кивнул Серебро. - Вы готовы?
- Да, - повторил Артамонов.
- Приглашайте реципиента, - сказал Серебро медсестре. Медсестра вышла и через минуту вернулась в сопровождении рослого парня в джинсах, кроссовках, голого по пояс. Рельефную мускулатуру парня покрывала цветная татуировка змеи, обвившейся вокруг торса и рук.
"Художник Александр Куцейко", - узнал я его по фотографиям из своего личного дела.
Куцейко остановился у дверей, осмотрелся. Задержавшись взглядом на моем теле, опутанном проводами, он всмотрелся в лицо и тоже узнал меня.
- Роман! - обрадованно воскликнул он и шагнул к койке. - Привет! Вот уж не ожидал...
Куцейко наткнулся на преградившую дорогу медсестру, и мне показалось, что наткнулся он не на худенькую женщину, а на бетонную стену. Куцейко пошатнулся от столкновения, медсестра же не сдвинулась ни на йоту, противореча сразу трем законам Ньютона.
- Назад! - гаркнул Серебро, не поднимаясь со стула, и стремительно сунул руку в карман брюк.
- Да я только... - растерялся Куцейко, - с Романом поздороваться...
Он сделал попытку обойти медсестру, но она вдруг молниеносным движением схватила его за запястье, крутанула руку и заломила ее за спину с такой силой, что послышался треск сухожилий.
- An... - непроизвольно выдохнул Куцейко, согнувшись в три погибели.
- В угол его, на стул, - распорядился Серебро. Медсестра сопроводила Куцейко в дальний угол, усадила на стул и только здесь отпустила. Проделала она это с необычайной легкостью и выражением полного бесстрастия на лице. Отнюдь не случайно с первых минут знакомства я сравнил ее с манекеном.
- Зачем же так... - выпрямившись на стуле, пробормотал Куцейко, болезненно морщась и разминая плечо. Он с удивлением и недоверием окинул взглядом фигуру застывшей рядом женщины.
- Сидеть и без разрешения не вставать!
- Ладно, - пожал плечами Куцейко и снова поморщился от боли в хрустнувшем плече.
- А теперь, Саша, - внезапно сменив командный тон на благожелательный, сказал Серебро, - попытайтесь оживить свою змею.
- Николай Иванович, - удивился Куцейко, - вы же знаете, что она мне не подчиняется, оживает сама по себе. Я на нее никакого влияния не оказываю. Наоборот.
- А вы все же попытайтесь.
Куцейко в недоумении скривил губы, поднял ладони, посмотрел на них. И застыл.
Мне показалось, что мышцы на неподвижном теле Куцейко заиграли, забугрились, и только мгновение спустя я понял, что присутствую при фантастическом зрелище оживания татуировки. Громадная змея, неторопливо распуская свои кольца, сползала с плеч художника. Плоская, сердцевидная голова чуть покачивалась из стороны в сторону, через равные промежутки времени выстреливая из пасти трепещущий раздвоенный язык, немигающие маленькие глазки завораживали. В этот момент Куцейко напоминал статую божка неизвестной религии, насылающего на мир мистического гада. Я покосился на Артамонова и увидел, что он замер в гипнотическом трансе со стеклянными глазами и приоткрытым ртом. По лицу медсестры трудно было угадать, попала она под гипнотическое воздействие или нет, но она тоже не шевелилась. Зато на Серебро гипноз не действовал, и по напряженной позе, по нервно подрагивающему колену было понятно, что он в любой миг готов выдернуть руку из кармана и выстрелить.
Странно, но страшно не было, хотя змея, сползая с тела Куцейко, двигалась именно ко мне. Отстранение подумалось, что вся эта сцена весьма напоминает охоту киплинговского Каа на бандерлогов.
Змея преодолела половину расстояния, приостановилась и начала свивать на полу кольца, готовясь к прыжку. Но осуществить его не успела.
- Стоп! - гаркнул Серебро и выдернул руку из кармана. - Сюда смотри!
Нет, не пистолет он сжимал в кулаке - в протянутой руке блестела золотая монета.
Змея отвела взгляд от моего лица и медленно повернула голову к Николаю Ивановичу. За окном ослепительно блеснула близкая молния, пушечным выстрелом, сотрясая стены, ударил гром. На мгновение ослепший, я не понял, что случилось, а когда зрение адаптировалось, увидел, что змея движется вспять, наматываясь на тело Куцейко. И вроде бы ничего не произошло: никто из присутствующих не сдвинулся с места - однако язычок из пасти змеи перестал, трепыхаясь, выпрыгивать, а в неподвижных глазах редкими вспышками блистало отражение золотой монеты.
Серебро опустил руку и спрятал монету в карман. Змея вернулась на свое место, сжала кольца вокруг тела художника и вновь обратилась в татуировку. Куцейко глубоко вдохнул, распрямился на стуле. Сбоку послышался лязг зубов и шумный выдох - Артамонов тоже вышел из гипнотического транса и захлопнул рот. И только медсестра продолжала неподвижно стоять рядом с Куцейко. Ну что возьмешь с манекена?
- Что случилось? - ветре воженно спросил Куцейко. - Что вы сделали с моей змеей?
- Ничего страшного не произошло, - ответил Серебро. - Все нормально.
- Неправда. Я чувствую, она чем-то недовольна,
- Да, недовольна. Я ей запретил сделать то, что она хотела.
Куцейко задумался, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя.
- Почему? - спросил он. - Почему вы ей запретили?
- Потому, - раздраженно повысил голос Серебро, - что здесь командую я, а не твоя змея. Понятно?
- Да. - Куцейко встал со стула. - А можно... - Он покосился на медсестру. - Можно мне с Романом поговорить?
- Нет, - отказал Серебро. - Он парализован и разговаривать не может.
- Ну... подойти хотя бы... Поздороваться...
- Нет! - сказал как отрубил Серебро. - Не сейчас. Как-нибудь в другой раз. - Тон Николая Ивановича неожиданно смягчился. - Идите, Саша, вы свободны. Но попрошу в ближайшие три-четыре дня территорию базы не покидать.
- Как скажете...
Дверь за Куцейко закрылась, и Серебро повернул голову к медсестре.
- Глаз с него не спускать!- приказал он. - Все попытки покинуть территорию базы пресекать любыми средствами. Любыми!
