Кэтрин Куртц - «Если», 1996 № 04
Я постучался в дверь.
— Амбер, ты там?
— Заходи. Не заперто.
Девушка сидела на кровати. Вид у нее был измученный.
— Ушла?
— Ушла, — подтвердил я, усаживаясь в кресло. — Мы кое о чем с ней договорились.
— Ну да, с ней куда интереснее, чем со мной.
— Честно говоря, твоя матушка мне не понравилась.
— И что с того?
— А то, что Гаррету гораздо интереснее с теми, кто ему нравится, нежели наоборот. Хотя порой я делаю вид, что это не так.
— Благодарю, — сумрачно произнесла девушка.
— Ну, в чем дело?
— Расследование почти закончено, верно?
— Завтра я собираюсь взять кое-кого за жабры.
— Кого именно?
— Пока не скажу. Вдруг я ошибаюсь?
— Особой радости это никому не доставит…
— Разумеется. Убийство есть убийство. Даже радость преступника обычно бывает недолгой.
— Значит, мы с тобой разбежимся.
Мне захотелось спуститься вниз и дать Покойнику пинка. Старый хрыч подслушивал и, похоже, посмеивался. Ну почему он всякий раз оказывается прав?
— Не знаю, не знаю… Послушай, я иду во дворец, чтобы побеседовать с твоим отцом и доминой Даунт. Не хочешь составить мне компанию? Побудешь в шкуре молчаливого свидетеля, заодно переоденешься, ну и все такое…
— От меня что, плохо пахнет?
— Чего?
— Так, не обращай внимания. Что такое «молчаливый свидетель»?
— Свидетель, присутствие которого заставляет говорить правду, поскольку те, кого спрашивают, знают, что он может опровергнуть их показания.
— Вот как? — Амбер нахмурилась. — Стоит ли? Родной отец…
— А как насчет домины Даунт?
— Пошли. — Девушка вскочила с кровати.
— С ума сойти! Сколько энтузиазма!
— Гаррет, я не хочу делать больно своему отцу. А ты наверняка загонишь его в угол и вынудишь признаться в том, что вряд ли понравится моей матери.
Что-то в ее тоне навело меня на подозрение, что Амбер готова поделиться со мной семейными секретами.
— Пожалуй, если я буду знать, о чем не стоит спрашивать, твоему отцу ничто не угрожает. Но тогда я должен знать…
— Не приставай ко мне! — В голосе Амбер прозвучали одновременно страдание и мольба о помощи.
— Амбер, я хочу тебе помочь.
— Это касается Ами… Ребенок от него. Больше не от кого.
— Признаться, я не слишком удивлен. И подозреваю, что твоя мать обо всем догадывается.
— Наверно. Но ей все равно этого не понять. — Бедняжка Амбер окончательно сникла.
— Инцеста ведь не было, правда?
— Как сказать.
— То есть?
— Ами… Все произошло против ее желания.
— Твой отец изнасиловал Амиранду? — Не может быть! Она бы такого не вынесла.
— Да. Нет. Смертью он ей, конечно, не угрожал, нож к горлу не приставлял. Просто… принудил, что ли. Понятия не имею как. Мне она не рассказывала, только Карлу, от которого я и узнала… Все началось, когда Амиранде исполнилось тринадцать. В таком возрасте трудно… трудно сообразить, что делать…
— Тебя он тоже «принуждал»?
— Пытался пару раз, когда мне было четырнадцать лет. Вернее, почти пятнадцать. Знал бы ты, Гаррет, как тяжело… Наверно, мужчине этого не понять… Первый раз я попросту сбежала, а во второй он позаботился о том, чтобы сбежать не удалось. И не оставлял меня в покое, пока я не пригрозила, что расскажу матери.
— Ну и?
— Он ударился в панику, закатил истерику. Вот почему…
— Отец тебя бил?
Девушка утвердительно кивнула.
— Ясно. — Я призадумался. Карл-старший и так числился в моем списке подозреваемых под номером один, а то, что я о нем узнал… Но где мотив преступления?
— Такое впечатление, будто Ами с отцом не понимали, что рано или поздно все откроется. В каждом доме полным-полно энергии, которую кто-нибудь вроде моей матери может использовать для того, чтобы предохраняться без помощи амулетов…
— Если бы Амиранда чувствовала…
— Не начинай, Гаррет. Ты не понимаешь, о чем говоришь, поскольку никогда не был женщиной. И никогда не оказывался в подобном положении.
— Ты права, женщина из меня и впрямь не получится. Ладно, сделаем вот что. Я поговорю с твоим отцом наедине. Владычица Бурь ничего не узнает.
— Она не оставит вас вдвоем.
— Я скажу, что так нужно. И не вдвоем, а втроем, потому что со мной будешь ты.
— А это обязательно?
— Я хочу загнать его в угол и добиться всей правды. Тебе в лицо он лгать не станет. Ведь ты в любой момент можешь сказать: «А помнишь, папочка…»
— Мне это не нравится.
— Мне тоже. Но приходится пользоваться подручными средствами.
— Мой отец не делал того, в чем ты его подозреваешь.
— Беременность Амиранды скоро начала бы бросаться в глаза. Твоя мать, насколько мне известно, привыкла получать ответы на свои вопросы. Подумай, как бы она поступила, когда узнала…
— Гаррет, я согласна, мой отец жуткий трус. Но все же…
— Возможно, ты права. Но узнать истину можно только одним способом. — Я решил не упоминать о том, что Владычица Бурь установила беременность Амиранды без моей помощи.
— Гаррет, а у нас нет времени…
— Боюсь, что нет. — Я покачал головой.
— таль.
Когда мы вышли в коридор, Амбер проговорила:
— Спорим, он даже не подозревает, что Ами была беременна? Она не сказала никому, кроме Карла.
Я хмыкнул. Сейчас баронет наверняка все знает, хотя раньше, вероятно, на деле не подозревал.
— Мы уходим, — бросил я, заглянув в комнату Покойника.
— Будь осторожен, Гаррет. И последи за своими манерами.
— Чья бы мычала! Слушай, старый плут, что там со Слави Дуралейником? Может, расскажешь, на случай если я не вернусь? Не хочется отдавать концы в неведении.
— Рассказать человеку, который идет во дворец Владычицы Бурь? Нет, Гаррет. Вот вернешься, тогда поговорим.
В принципе он был прав.
Я без необходимости напомнил Дину, что дверь нужно запирать на все замки, и мы с Амбер вышли на улицу.
48
Я решил заглянуть по дороге к Летти Фаррен. Наверно, зря. Иногда невежество гораздо предпочтительнее знания.
Охранник меня знал. Ему было известно, что хозяйка Гаррета недолюбливает, поэтому он попытался остановить нас. У него ничего не вышло. Когда мы очутились внутри, Амбер застыла как вкопанная, не веря собственным глазам.
Я и сам изумился не меньше.
Заведение не работало, чего на моей памяти не случалось никогда. Меня охватило беспокойство. Я миновал бармена с уборщиком, не обратив ни малейшего внимания на крики: «Стой! Куда прешь?», и бросился в конуру, которую Летти именовала своим жилищем.
