Инна Гарина - Книга без переплета
Пока Овечкин стоял и думал обо всем этом, глядя на Хораса, ему даже захотелось плакать. Он не стал дожидаться, пока тот заговорит, и торопливо произнес первое, что пришло в голову:
- Прости меня, Хорас. Я не мог поступить иначе. Постарайся понять...
Голос у него дрогнул и сорвался.
- Я хотел бы понять, - после некоторой паузы медленно, низким голосом отозвался дух, и от звучания этого голоса, казалось, завибрировал сам воздух.
Михаила Анатольевича пробрала непроизвольная дрожь. Но не от страха вибрация эта пронизала насквозь все его существо.
- Когда я услышал, что ты идешь, первым моим желанием было - убить тебя, - продолжал Хорас. - Но удивление мое было так велико, что я решил повременить с этим. Я хочу знать, что привело тебя ко мне. Что тебе нужно?
- Прощение, - сказал Овечкин.
Он был абсолютно искренен. Ибо только сейчас он понял, что все это время его действительно томило сознание причиненного зла - с той самой минуты, когда он увидел последний взгляд демона, - и чувства этого ничто не могло заглушить до конца.
- Я не умею прощать, - задумчиво произнес Хорас. - Но если под прощением ты разумеешь, что я не должен желать твоей смерти, то я, в общем-то, уже и не желаю ее. Я знаю, что ты и так наказан за то, что сделал, и смерть была бы для тебя только избавлением. Как и для меня. А сейчас мы оба - пленники, и это вполне справедливо.
- Да, конечно, - ответил Овечкин, чувствуя себя глубоко несчастным.
Хорас немного помолчал.
- Мне кажется, я уже где-то видел тебя, человек. Но не могу вспомнить... Могли мы встречаться раньше?
- Вряд ли...
- Ну да, вряд ли ты можешь помнить. Ты был тогда кем-то другим. Счастливец!
Михаил Анатольевич озадаченно молчал.
Что-то они говорили совсем не о том. Но просить Хораса снять заклятие представлялось сейчас Михаилу Анатольевичу совершенно неуместным и невозможным. Он вдруг с новой силой почувствовал себя маленьким, ничтожным и глупым человечком, который по чистой случайности ввязался в дела великих, непостижимых существ. И конец его жизни был, на его взгляд, вполне достоин ее начала - прозябание до гроба среди болот и тишины мертвого леса... Пора было возвращаться. Он не мог заставить себя обратиться к Хорасу ни с какой просьбой.
- И все же, - сказал вдруг дух после долгой паузы, в течение которой не сводил с Овечкина немигающего взора. И все тело Михаила Анатольевича опять затрепетало в ответ на вибрацию его голоса. - Попытайся объяснить мне, смертный, как ты решился на это?
- На что - на это?
- Как ты решился прочесть заклинание, зная, что навеки лишишься свободы? Или, может быть, ты не знал об этом?
- Знал, - неохотно ответил Овечкин. - Но тогда мне казалось это неважным. Я хотел, чтобы Маколей остался жив... и чтобы принцесса была свободна.
- Ты хотел этого больше, чем собственной свободы?
- Я не очень-то задумывался, - признался Михаил Анатольевич. - Может, плохо представлял... Но я поступил бы так еще раз и еще раз... даже и теперь, прости. Понимаешь... никому, кроме меня, не нужна моя свобода. И вообще, моя жизнь пока еще никому не принесла радости...
- Радости, - медленно повторил Хорас, и оба вновь умолкли.
Молчание длилось долго. Холодный ветер свистел в ушах, и Овечкин совсем закоченел. Говорить как будто было больше не о чем, но Хорас стоял в глубокой задумчивости, и казалось неудобным прерывать его размышления. Михаил Анатольевич терпеливо ждал, переминаясь с ноги на ногу, когда же демон отпустит его. И наконец тот снова заговорил:
- Наверное, мне этого никогда не понять - как можно жертвовать собою ради других. А хотелось бы... Послушай, смертный... возможно, ты еще можешь помочь мне. И тем самым себе самому. Хочешь ли ты этого?
Овечкин встрепенулся.
- Конечно. Но как?
- Я - бессмертный дух. Но моя жизнь тоже, как ты выразился, не приносит никому радости... в том числе и мне самому. Главным образом, мне самому, ибо до других мне нет дела. Я хотел бы умереть, перейти в иное состояние. Но не знаю, как это сделать. И если ты найдешь способ убить меня и убьешь - ты обретешь свободу от заклятия. И я наконец обрету свободу. Стану кем-то или чем-то другим... все равно, только бы не тем, что я есть сейчас... сделай же это, человек!
- Боже милосердный, - в ужасе сказал Овечкин. - Как же я могу?...
- Может быть, это всего лишь легенда, - продолжал Хорас, не обращая внимания на его потрясенное состояние. - Но старые духи рассказывают, что где-то во вселенной существует мир - зеркальное отражение нашего. Там живут наши двойники... и где-то там должен быть Хорас, который не хочет ничего, ибо он сыт изначально, как сыты все духи того мира.
Голос демона упал почти до шепота.
- Они всегда спят или грезят наяву... и не страдают, ибо не испытывают желаний. Они безмятежно счастливы, и невозможно заставить кого-то из них захотеть чего бы то ни было. Но, как говорят старые легенды, если бы это удалось... если бы тебе удалось уговорить того Хораса встретиться со мною на границе наших миров для того, чтобы мы с ним могли слиться воедино... мы могли бы умереть оба и родиться заново... стать цельным существом, обладающим и светлой, и темной сторонами. Но никто не знает, как отыскать этот мир. Может, это и вправду всего лишь сказка для утешения вечно голодной души. Но для меня, да и для тебя, человек, это - единственная надежда. Я хочу умереть, так помоги же мне!
Овечкин лишь беспомощно смотрел на него, не зная, что ответить. Мир голодных духов, мир сытых духов... убить Хораса... да что же это такое?!
- Я, конечно, мог бы попробовать отыскать мир, о котором ты говоришь, - выдавил он наконец. - Но ведь я связан заклятием, и мне нет другой дороги, кроме как обратно в твою крепость. Как же мне действовать?
- У тебя сильные друзья, - сумрачно ответил Хорас. - Я больше ничего не могу тебе сказать. Найди способ убить меня - и ты будешь свободен. Я прошу тебя об этом. Но если не хочешь... Прощай.
И Михаил Анатольевич не успел опомниться, как оказался снова сидящим в лодке, качающейся на черной воде. Голова спящей девушки покоилась у него на плече, одной рукою он обнимал Фирузу, саламандра и Ловчий встревоженно смотрели на него во все глаза. А на выступе скалы не было никого, словно бы он и сам только что спал и безумный разговор с Хорасом, требующим для себя смерти, ему всего лишь приснился...
* * *
- Нет, нет и нет! - решительно заявил Овечкин. - Я не хочу и не буду этого делать. Плывем обратно.
- Ты с ума сошел, колдун! - с досадою воскликнул Пэк. - Сколько можно объяснять - он же сам просит тебя об этом! Подумай хорошенько своей дурацкой башкой - он действительно хочет умереть! Да и кто бы не захотел на его месте...
Саламандра бегло огляделась по сторонам и содрогнулась всем телом.
