Айзек Азимов - Три закона роботехники
Нинхеймер совсем распалился.
– Да разве загублен только остаток моей жизни?! Я даже не представляю, сколько поколений социологов будет указывать на меня как… э-э… на дурака или безумца. Все, чего я добился, все мои достижения будут погребены и забыты. Мое доброе имя запятнано не только до конца дней моих, но и на грядущие времена, потому что всегда найдутся люди, которые не поверят, будто в этих искажениях повинен робот.
В этот момент робот И-Зэт-27 поднялся с места. Сьюзен Кэлвин и пальцем не шевельнула, чтобы его удержать. Она сидела, глядя вперед, с безучастным видом. Защитник испустил еле слышный вздох облегчения.
Мелодичный голос робота прозвучал громко и отчетливо:
– Я хочу объяснить всем присутствующим, что это я вставил определенные абзацы в корректуру книги, абзацы, смысл которых был прямо противоположен смыслу оригинала…
Даже обвинитель был настолько потрясен зрелищем семифутовой громадины, обращающейся к суду, что не смог разразиться протестом против столь явного нарушения процедурных канонов. Когда он наконец пришел в себя, было уже поздно. Нинхеймер с искаженным от ярости лицом вскочил со свидетельского кресла.
– Черт бы тебя побрал! - исступленно завопил он. - Тебе же было ведено держать язык за зубами…
Опомнившись, он запнулся и умолк; замолчал и робот.
Обвинитель был уже на ногах и потребовал признать судебную ошибку и назначить новое слушание дела.
Судья Шейн отчаянно барабанил по столу молоточком:
– Тихо! Тихо! У обвинения, несомненно, есть все основания для подобного требования, но все же в интересах правосудия я попрошу профессора Нинхеймера закончить свое высказывание. Я отчетливо слышал, как он сказал роботу, что тому было ведено держать язык за зубами. Профессор Нинхеймер, в своих показаниях вы ни словом не обмолвились, что приказывали роботу о чем-то молчать!
Нинхеймер глядел на судью, лишившись дара речи.
– Приказывали ли вы роботу И-Зэт-27 держать язык за зубами? Да или нет? - продолжал судья. - Если приказывали, то о чем именно?
– Ваша честь… - хрипло начал Нинхеймер и замолчал.
Голос судьи звучал совсем беспощадно:
– А может, вы и в самом деле поручили роботу произвести определенные вставки в текст корректуры, а затем приказали ему молчать о вашем участии в этом деле?
Яростные протесты обвинения были прерваны выкриком Нинхеймера:
– Ах, какой смысл отпираться?! Да! Да! - И он бросился прочь из зала, но был остановлен в дверях судебным приставом и, в отчаянии закрыв лицо руками, опустился на стул в последнем ряду.
– Мне совершенно ясно, - сказал судья Шейн, - что робот И-Зэт-27 был приведен сюда с целью заманить свидетеля в ловушку. И если бы не то обстоятельство, что эта ловушка позволила предотвратить серьезную судебную ошибку, я был бы вынужден высказать адвокату защиты порицание за оскорбление суда. Теперь, однако, уже всем ясно, что истец повинен в обмане и мошенничестве, тем более необъяснимом, что он прекрасно понимал губительные последствия этого поступка для своей научной карьеры…
Решение было вынесено в пользу ответчика.
В холостяцкой квартире профессора Нинхеймера, в главном здании Университета, раздался звонок привратника, известивший профессора о том, что его хочет видеть доктор Сьюзен Кэлвин. Молодой инженер, привезший Кэлвин на своей машине, предложил сопровождать ее наверх, но она укоризненно посмотрела на него.
– Боитесь, что он набросится на меня с кулаками? Подождите меня здесь.
Однако Нинхеймеру было не до драк. Не теряя времени, он укладывал вещи, стремясь покинуть Университет прежде, чем весть о решении суда станет всеобщим достоянием.
– Приехали известить меня о встречном иске? - он с вызовом поглядел на Сьюзен Кэлвин. - Зря старались, много не получите. У меня нет ни денег, ни работы, ни будущего. Мне даже нечем оплатить судебные издержки.
– Если вы ищете сочувствия, - холодно ответила доктор Кэлвин, - то от меня вы его не дождетесь. Вы сами погубили себя. Не бойтесь: встречного иска не будет ни к вам, ни к Университету. Мы даже сделаем все, что в наших силах, чтобы избавить вас от тюрьмы за лжесвидетельство. Мы не мстительны.
– Гм, так вот почему меня до сих пор не арестовали за ложные показания? А я - то ломал голову. Впрочем, зачем вам мстить? - с горечью спросил Нинхеймер. - Вы ведь добились теперь всего, чего хотели.
– Да, кое-чего мы добились, - признала доктор Кэлвин. Университет по-прежнему будет пользоваться услугами Изи, но арендная плата будет существенно повышена. Слухи о процессе послужат нам прекрасной рекламой и позволят разместить еще несколько моделей типа И-Зэт, не опасаясь повторения подобных неприятностей.
– Зачем же тогда вы пришли ко мне?
– А затем, что я еще не получила всего, что мне надо. Я хочу узнать, почему вы так ненавидите роботов? Ведь даже выигрыш процесса не спас бы вашу научную репутацию. И никакие деньги не компенсировали бы вам эту потерю. Неужели вы погубили все только затем, чтобы дать выход своей ненависти к роботам?
– А человеческая психология вас тоже интересует, доктор Кэлвин? - с ядовитой усмешкой осведомился Нинхеймер.
– Да, в той мере, в какой от поведения людей зависит благополучие роботов. С этой целью я изучила основы психологии человека.
– Настолько хорошо, что поймали меня в ловушку.
– Это было несложно, - ответила Кэлвин без тени рисовки. - Вся трудность заключалась в том, чтобы не повредить при этом мозг Изи.
– Очень похоже на вас - беспокоиться о машине больше, чем о живом человеке. - Он негодующе посмотрел на нее. Ее это не тронуло.
– Так только кажется, профессор Нинхеймер. В двадцать первом столетии, лишь проявляя заботу о роботах, можно по-настоящему заботиться о благе человечества. Будь вы робопсихологом, вы бы сами это поняли.
– Я прочитал о роботах достаточно много и понял, что не имею ни малейшего желания становиться робопсихологом!
– Простите меня, но вы прочли всего лишь одну книгу. И она вас ничему не научила. Вы узнали из нее, что при правильном подходе можно заставить робота выполнить многое, даже фальсифицировать книгу - надо только знать, как взяться за дело. Вы узнали, что нельзя приказать роботу забыть о чем-то без риска, что это раскроется, и решили, что безопаснее будет просто приказать ему молчать. Вы ошиблись.
– И вы догадались обо всем по его молчанию?
– Догадки тут ни при чем. Вы действовали как любитель, и ваших познаний не хватило, чтобы замести следы. Единственная проблема заключалась в том, как доказать это судье, и вот здесь-то вы любезно помогли нам по причине полного невежества в столь презираемой вами робопсихологии.
![Айзек Азимов - Соберемся вместе [Давайте объединимся]](/uploads/posts/books/72349/72349.jpg)
