Дин Кунц - «Если», 1994 № 03
Чего ему хотелось до смерти, так это еще выпить, хоть чуть-чуть выпить. И Уоррен запел:
«Я, к-как на грех, п-поступил в П-политех, и с-стал, д-дуралей, инж-жен-нером…»
— С-слушай, д-друг, — обратился он к яйцу, — б-буду рад, если т-ты в-выпьешь с-со мной за к-компанию…
Наушники рявкнули:
— Ваш друг не сумеет выпить, пока вы не прицепите провода. Пока вы этого не сделаете, он вас не услышит. И не поймет, что вы ему толкуете. Дошло до вас, Уоррен? Прицепите провода. Он ничего не слышит без проводов…
— Эт' н-никуда н-не годится, — икнул Уоррен. — Эт' б-безобразие…
Он сделал все, что было в его силах, прилаживая провода, и попросил нового друга потерпеть и не дергаться — он старается, как только может. Крикнул Лопоухому, чтобы поторопился с бутылкой, и спел еще одну песенку, совсем непристойную. И в конце концов прицепил провода, но человек из наушников заявил, что соединение неправильное и надо попробовать по-другому. Он поменял провода местами, но оказалось опять неправильно, и он менял их до тех пор, пока человек из наушников не сказал:
— Вот теперь хорошо. Теперь мы что-то нащупали…
И тут его вытащили из башенки. Вытащили раньше, чем он успел выпить с новым приятелем хотя бы по маленькой.
15
Он с грехом пополам взобрался по трапу, ухитрился проложить курс вокруг стола и плюхнулся в кресло. Каким-то образом кто-то надел ему на макушку стальной колпак, и двое, а то и трое стали бить по ней молотком, а в рот ему запихнули шерстяное одеяло, и он готов был поклясться, что в следующий момент умрет от нестерпимой жажды.
С трапа послышались шаги, и он воспылал надеждой, что это Лопоухий. Уж Лопоухому-то известно, что предпринять.
Но это был Спенсер. Пришел и спросил:
— Как вы себя чувствуете?
— Ужасно, — простонал Уоррен.
— Вот это был фокус!
— Вы о чем?
— Вы приладили провода, — пояснил Спенсер, — и по ним поперла всякая чертовщина. Ланг подключил записывающий аппарат, и мы по очереди слушаем запись, и уже наслушались такого, что волосы дыбом…
— Вы сказали — чертовщина?
— Именно. Всякие знания, накопленные ловушкой. Потребуются годы, чтобы рассортировать их и попытаться выстроить в определенную систему. Многое едва намечено, кое-что фрагментарно, но есть и порядочное количество цельных кусков…
— И наши знания возвращаются к нам?
— Частично. Но в большинстве своем это чужие знания.
— Есть что-нибудь по части двигателей?
Спенсер задержался с ответом.
— Нет. По части наших двигателей — нет. Хотя…
— Ну?
— Мы получили информацию по двигателю со свалки. Поллард уже за работой. Мак со своей командой помогает ему вести сборку.
— И этот движок будет работать?
— Лучше, чем наш собственный. Правда, придется видоизменить конструкцию дюз и внести еще кое-какие усовершенствования.
— И вы теперь…
Спенсер понял с полуслова и ответил кивком:
— Мы демонтируем наши прежние двигатели.
Уоррен не мог совладать с собой. Он не смог бы совладать с собой даже за миллион долларов. Он положил руки на стол, зарылся в них лицом и зашелся неудержимым хриплым хохотом. Прошло немало времени, прежде чем он поднял голову и вытер мокрые от смеха глаза.
— Я, право, не понимаю… — начал Спенсер обиженно.
— Новая свалка! — воскликнул Уоррен. — Бог ты мой, новая свалка!..
— Не над чем смеяться, Уоррен. Это же потрясающе — масса знаний, о каких никто никогда и не мечтал. Знаний, накопленных за многие годы, может статься, за тысячи лет. За все годы с тех пор, как та другая раса в последний раз опорожнила свои ловушки и отбыла восвояси.
— Послушайте, — сказал Уоррен, — а не лучше ли было подождать, пока мы не наткнемся на знания о наших собственных двигателях? Они же наверняка выплывут, и скоро. Их забрали, захватили — называйте, как вам угодно, — позже, чем всю прочую чертовщину, какую вы записываете. Стоит немного подождать, и мы восстановим утраченные знания. И не придется надрываться, демонтируя прежние движки и заменяя их новыми.
Спенсер тяжко покачал головой.
— Ланг уже все прикинул. В поступлении информации из ловушки нет никакого видимого порядка, никакой последовательности. Есть вероятность, что ждать нужных знаний придется очень долго. И нельзя даже примерно предсказать, сколько времени пройдет, пока информация не иссякнет. Ланг полагает, что ее там хватит на много лет. Но есть еще одна сторона медали.
Надо бы улетать отсюда, и как можно скорее.
— Какая муха вас укусила. Спенсер?
— Не знаю.
— Вы чего-то боитесь. Что-то пугает вас до полусмерти.
Спенсер наклонился к капитану и, ухватившись за край столешницы обеими руками, почти повис на ней.
— Уоррен, в этой ловушке не только знания. Мы следим за записью, так что установили без ошибки. Там еще и…
— Попробую догадаться сам, — перебил Уоррен. — У ловушки есть индивидуальность.
Спенсер не ответил, но выражение его лица было красноречивым.
— Прекратите прослушивание ловушки, — резко приказал Уоррен. — Выключите все свои приборы. Мы улетаем отсюда.
— Но это же немыслимо! Как вы не понимаете? Немыслимо! Существуют определенные принципы. Прежде всего мы…
— Не продолжайте, сам знаю. Вы люди науки. Но еще и круглые идиоты.
— Из башни поступают такие сведения, что…
— Выключите связь!
— Нет, — ответил Спенсер упрямо. — Не могу. И не хочу.
— Предупреждаю, — мрачно произнес Уоррен, — как только кто-либо из вас начнет обращаться в инопланетянина, я убью его без колебаний.
— Хватит дурить!..
Спенсер резко повернулся и вышел из каюты. Оставалось слушать, стремительно трезвея, как его ботинки пересчитывают ступеньки трапа.
Вот теперь Уоррену было окончательно все ясно. Ясно, отчего предыдущий корабль стартовал отсюда в спешке. Ясно, почему экипаж бросил свои припасы, почему инструменты валялись там, где их обронили при бегстве.
Через несколько минут снизу притащился Лопоухий и принес огромный кофейник и пару чашек. Пристроил чашки на столе, наполнил их и с грохотом поставил кофейник рядом.
— Айра, — возвестил Лопоухий, — это был черный день, когда ты бросил пить.
— Почему?
— Потому что на свете нет никого, нет и не будет, кто мог бы надираться так лихо, как ты.
Они молча прихлебывали горячий черный кофе. Потом Лопоухий изрек:
— Мне все это по-прежнему не по нутру.
— Мне тоже, — согласился с коком Уоррен.