Зиновий Юрьев - Быстрые сны
– Марта…
– Перестань мне затыкать рот, Хью! С годами ты становишься просто невыносим! Ты не даешь мне сказать буквально ни слова, я не бессловесное животное. Я никогда не влезаю в чужие беседы, как ты иногда себе позволяешь, но всему есть предел, дорогой. Тебе лучше?
– О да, да, – простонал профессор и закрыл глаза.
– Вот так с ним всегда, – вздохнула миссис Хамберт. – Стоит ему начать какой-нибудь неприятный разговор, как он возбуждается, начинает нервничать, а нервничать ему категорически нельзя. У него слабое сердце…
– Благодарю вас, миссис Хамберт. Вы очень помогли мне. Картина, которую вы нарисовали, очень жива… – оказал лейтенант, вставая.
– Вот видишь, дорогой! – Старуха испустила пронзительный торжествующий клич. – А ты говоришь, что я ничего не понимаю…
Профессору будет нетрудно умирать, подумал Милич, выходя из коттеджа Хамберта. Чтобы избавиться от такой супруги, имеет смысл даже умереть. Теперь понятно, почему он стал астрономом. Он надеялся, наверное, что хоть в космосе найдет отдых от нее. Но она, судя по ее манерам, сидела рядом с ним в обсерватории и говорила, куда направлять телескоп: «Хью, не говори глупостей, это альфа Центавра. Бета Центавра совсем не там, куда ты смотришь. И не спорь, дорогой. Не затыкай мне рот. Это не твой космос, а наш космос».
Господи, вздохнул Милич, а может быть, он стал знаменитым ученым именно потому, что она совсем затюкала его? И памятник поставят им обоим. И бронзовый Хамберт будет сидеть, заткнув пальцами уши, а она будет стоять против него, навечно раскрыв рот и уперев руки в бока…
… Он вошел в коттедж Бьюгла. Физиолог ждал его.
– Чем обязан столь раннему визиту? – спросил он.
– Несколько вопросов, мистер Бьюгл.
– Пожалуйста, пожалуйста, дорогой лейтенант, я полностью к вашим услугам.
Гладко выбритое лицо физиолога было розово, розово блестела его лысина, и даже бородавка на подбородке была розовая. Ирония судьбы, улыбнулся про себя Милич: всю жизнь сражаться против красных, а самому быть розовым. Впрочем, вскоре цвет лица у него должен слегка измениться.
– Мистер Бьюгл, вы, я слышал, страстный рыболов.
– Страстный – это, пожалуй, преувеличение, но, наверное, не очень большое. – Бьюгл вопросительно улыбнулся, ожидая следующего вопроса.
– А где вы здесь ловите?
– Здесь? Здесь, собственно, выбора нет. На озере. Спиннингом. Иногда с лодки, иногда с берега. В это время года, когда рыба уходит на глубину и засыпает, можно только блеснить. Хищник всегда активен.
– Я бы с удовольствием сходил с вами разок-другой.
– Буду рад. Удочки у меня есть, даже запасная пара резиновых сапог.
– А в чем вы ловите? Все-таки ведь холодно…
– Тепло, уверяю вас, дорогой лейтенант. Я надеваю толстый свитер, нейлоновую куртку и чувствую себя великолепно даже на самом пронизывающем ветру. Важно только, чтобы куртка была из плотной ткани.
– А можно посмотреть вашу куртку?
– Пожалуйста.
Эммери Бьюгл вышел из комнаты, а Милич подумал, что держится он удивительно. Что делать, он уже давно пришел к выводу, что преступление – одна из тех немногих областей человеческой деятельности, в которой любители иногда могут дать сто очков вперед профессионалам.
Он услышал скрип открываемых и закрываемых дверок, глухой стук. Реализм высшего класса. Актер. Талант. Он был, разумеется, уверен, что никому в голову не придет искать в лесу нейлоновую куртку, но и виду не подает, что растерян.
– Удивительное дело! – пробормотал физиолог, входя в комнату. – Ума не приложу, куда она могла деться…
– Куртка?
– Ну да. Я совершенно точно помню, что она висела в шкафу. Да, собственно, ей больше и негде быть.
– А все-таки, мистер Бьюгл?
Физиолог замер и посмотрел на лейтенанта:
– Что все это значит?
– Что именно?
– Весь этот разговор. Вы начали с рыбной ловли, чтобы специально перейти к куртке. Так?
– Совершенно верно.
– Вы знали, что куртки у меня нет?
– Знал.
– Каким образом?
– Она у меня.
– У вас?
– Да. Смотрите. – Лейтенант развернул сверток и показал куртку. – Ваша?
– Вы… вы взяли ее у меня? – Лицо физиолога из розового сделалось красным, и он медленно погладил лысину ладонью, не то успокаивая себя, не то разжигая в себе боевой пыл. Наступление всегда лучшая защита.
– Что вы, мистер Бьюгл… С какой стати?
– А где же вы ее взяли?
– Я нашел ее.
– Нашли?
– Да, в лесочке за забором. В двадцати шагах от оторванной доски. К сожалению, левый рукав разорван. В дыре в заборе один гвоздь торчит так неудачно, что просто невозможно не зацепиться за него.
– Послушайте, лейтенант, что все это значит? Что за детективные заходы? Какой лес, какая дыра, какой гвоздь? Это же нонсенс, чепуха, нелепый розыгрыш.
Милич театрально вздохнул и развел руками:
– Я был бы рад, если бы вы были правы. Куртку, конечно, жаль, но все несколько усложняется двумя деталями. Во-первых, сегодня ночью в своей квартире была убита Валерия Басс… – Лейтенант сделал паузу и смотрел, как Бьюгл дрожащей рукой снова потер себе лысину. – А во-вторых, вашу куртку видела на вешалке в прихожей мисс Басс ее служанка.
– Ну перестаньте же вы! – крикнул физиолог. – Что значит этот бред? Кто из нас рехнулся, я или вы?
– Боюсь, что…
– Чушь, фантасмагория! Мне жаль, конечно, мисс Басс, но я вынужден сейчас говорить о себе. И я заявляю вам совершенно официально, что никогда – понимаете, никогда! – не был у мисс Басс. Ни этой ночью, ни другой, никогда! – Физиолог остановился, наморщил лоб. – Спросите у сторожа. Он безусловно подтвердит вам, что я никуда не уезжал прошлой ночью.
– Безусловно. Я уже говорил с ним.
– Вот видите…
– Я вам сказал, что нашел куртку недалеко от дыры в заборе. Через эту дыру можно было спокойно выйти с территории Лейквью, причем ни одна живая душа не заметила бы этого. Пройти полмили до шоссе, остановить попутную машину… А потом вернуться таким же образом, бросив на всякий случай куртку, рукав которой вы разорвали…
– Я ничего не разрывал…
– Я говорю гипотетически, мистер Бьюгл. Я ни в чем пока вас не обвиняю. Хотя…
– А вы знаете, мистер Милич, что я не запираю здесь свой коттедж? Мне нечего прятать. И у меня здесь нечего красть. Кто мог помешать кому-то войти в мой домик, взять куртку, отправиться к мисс Басс, убить ее и вернуться обратно? Именно так, как вы рассказали. За одним малым исключением: в куртке был не я. Клянусь вам, я не лгу! Это типичная инсценировка. Дьявольская выдумка. О, я уже давно стою у них поперек пути…
– У кого, мистер Бьюгл?
– У всех них. – Физиолог сделал широкий жест рукой. – У всех. У тех, кому не терпится разрушить нашу страну, уничтожить наши ценности, растоптать наши идеалы. Критика? Они называют это критикой, я называю это подкопом. Они подкапываются подо все. Копают, чтобы в нужный момент заложить в подкоп взрывчатку и взорвать все к чертовой матери. Красные профсоюзы и либералы-интеллектуалы – дьявольский союз…
