Игорь Денисенко - Дом
Михалыч как-то ночью проснулся по малой нужде приспичило. А тут Она стоит вся в белом и луна через окно освещает. Вылитая эта…с косой. Чуть сразу и не оправился. Кто ж знал, что ненаглядной Карповне тоже ночью приспичит? Вот, Едрит-Мадрид!
А тут подумаешь, что её не увидишь больше никогда и такая тоска на душе. Домой идти не хочется. Пусто дома без неё. Да и какой это дом, где тебя никто не ждет? Четыре стены под крышей это не дом, а так …здание.
Видимо мужики, тоже испытывали нечто подобное, поэтому расходились неохотно. Семенов даже предложил Михалычу к нему пойти ночевать и намекнул, что посидят.
Да пошел он, со своими «сто грамм»! Только недавно при Петровиче трезвенника из себя строил. Так они и расстались на перекрестке, сговорившись встретится завтра утром в семь часов у моста, чтобы топать совместно в полицию и писать заявление о пропаже жен.
На том и порешили.
В потемках добираться до дома Михалычу было не в первой, но тишина в этот раз стояла гробовая. Ни одна собака не гавкнет, ни кошка не замяукает. Сверчки только с наступлением темноты завели прежнюю песню. Потянув на себя дверь, Михалыч ощутил, как ароматно дыхнуло из дома. Пахло кочанами капусты, уложенными на веранде пирамидкой, в углу комнаты висел здоровенный пучок укропа. Стояла кадушка с солеными огурцами. Открыв вторую дверь, ведущую в дом, почувствовал, как повеяло теплом. Все-таки осень на дворе, а дом еще хранил летнее тепло. На миг Михалычу показалось, что сейчас как прежде, с упреками налетит на него Карповна. Но нет. Пусто и тихо, только ощущение, что враг затаился в темноте. Михалыч включил свет и никого не обнаружил.
И он впервые за много лет, как в детстве не стал его тушить, а так и лег спать с включенным светом. Было тревожно и на душе пакостно, словно кошка нагадила, или совершил чего плохого, набедокурил. Вроде, нет. А от ощущения было, не избавится.
Так Петр Михайлович и забылся, тяжелым и беспокойным сном. Ночью он несколько раз вставал и выходил во двор. Каждый раз осматриваясь, не появилась ли Зоя. И не находя её вздыхал, и опять ложился спать.
***
Бессонная ночь не самое приятное, что есть на свете. Ближе к утру теряется ощущение времени и новый наступивший день кажется продолжением вчерашнего. А говорить Мухину пришлось долго и много, в горле пересыхало. Он курил, сигареты кончились, и смятая пачка упокоилась в корзине для бумаг у следователя Димы. Так звали гэбэшника, который разбудил Мухина этой ночью. Все детали происшествия он записал во всех подробностях, а так же все соображения Мухина относительно анатомических особенностях пришельцев и почему они на его взгляд именно такие и т. д. и т. п. Разговор затянулся. Конечно, Мухин рассчитывал отдать внутренние органы комитетчикам, подпись, протокол, накладная, сдал — принял, и остаток ночи провести в своей кровати. Думая, что на допрос его вызовут позже, днем. Но господа офицеры не стали откладывать дело в долгий ящик, а сразу из прозекторской повезли Валерия Николаевича к себе. Вот тут уже пришлось рассказать о незнакомце с крысиной физиономией, который угрожал ему в троллейбусе. И что именно этот субъект с нарушенным обменом веществ и жирными волосами уничтожил на глазах Мухина труп адвоката. После этого признания тут же был составлен словесный портрет подозреваемого и на целый час Мухин был отдан в руки художника, который пытал его бровями, лбами и носами составляя фоторобот. Похоже, никак не получалось. И схематичный портрет, больше напоминал члена политбюро товарища Суслова М.А. в молодые годы, чем оригинал. Кто тут был виноват? Уставший Мухин, который в изгибе бровей разбирался плохо? Или сотрудник составлявший фоторобот? А может база данных изображений была не полная, чтобы отразить заурядную внешность инопланетянина? Скорее всего, все факторы вместе. Плюс сказалась усталость людей, которых неудержимо тянуло на сон. Но, так, или иначе, остановились на портрете молодого Суслова. Решено было его отдать в ориентировку.
На этом хождения по мукам Валерия Николаевича не закончились. Им занялся опять отдохнувший и посвежевший старший лейтенант Дима и стал пытать с пристрастием, почему Мухин не собрал и не сохранил образцы чудодейственного растворителя плоти? И Мухину кое-как удалось втолковать Дмитрию (отчества своего следователь не назвал), что препарат вступил в реакцию и выделить его из образцов, полученных в результате реакции простейших аминокислот работа лаборанта Шубрикова, а никак не патанатома. И данные образцы у Шубрикова есть, по крайней мере, были. Он сам так говорил. Хотя, Мухин не уверен, что у Шубрикова это получится. Не тот уровень. Найти мышьяк или цианид в крови, это одно, а определить такой сложный реагент совсем другое.
Мухин говорил, говорил и говорил. Пересохшее горло он периодически освежал выдохшейся минералкой, которой его любезно потчевал следователь. Но к утру кончилась и вода. Валера хотел курить, хотел пить, хотел спать. Но более всего он хотел оказаться как можно быстрее дома, чтобы удовлетворить все желания разом. И к пяти часам утра Мухина наконец-то отпустили. Он подписал исписанные его показаниями листы, ознакомился с ремаркой, в которой в угрожающей форме его извещали о строгом не разглашении по данному делу, и что бывает с теми, кто разглашает. И Мухин криво усмехнулся, у него желания разговаривать и говорить появится не скоро, поскольку на языке уже мозоль, а не то, что разглашать. Но ничего такого следователю он не сказал. А поехал домой. Как не крепился, уснул в машине. Его словно выключили. И проснулся, когда молчаливый водитель стал трясти его за плечо.
— Приехали! Валерий Николаевич! Проснитесь!
— Да, да…, - спохватился Мухин, осовело крутя головой, и соображая где он находится.
— Вот дом ваш. Помочь дойти?
— Нет. Спасибо, я сам.
Прохладное осеннее утро после пробуждения показалось просто ледяным. Мухина охватил озноб, по телу забегали мурашки. От холода зуб на зуб не попадал. Заскочив в квартиру, он разделся и мгновенно нырнул под одеяло, как заправский прыгун с трамплина, скрывшись под ним с головой. А сверху по одеялу грузно и больно наступая по телу, затопал кот, утробно мурлыча. Мухин сгреб кота к себе под одеяло, и практически тут же уснул. И уже не почувствовал как тот выбрался назад. Кот вышел из спальни, недовольно подергивая хвостом. Покормить хозяин его не догадался. Поэтому он пристроился на половике в прихожей и приготовил для хозяина сюрприз.
***
— Господи! Сделай так, чтобы трупа не было? — взмолился Семен. Чем дольше он стоял над трупом и рассматривал убитого им азиата, тем меньше ему хотелось прикасаться к остывающему телу. А чтобы взять того за конечности, оттащить, и скинуть в туман, как он поступил с битой посудой, не могло быть и речи. Он же не равнодушный убийца, не мясник какой-нибудь. Это все-таки человек и поступать с ним следует по-человечески. Надо бы похоронить….Но где и как? Вскрыть пол? И закопать в подвале? Вход в подвал был в домике предусмотрен, но находился с другой стороны дома, и ниже уровня тумана.
