Гордон Диксон - Гордон Диксон. Филип Дик. Роджер Желязны. Волк. Зарубежная Фантастика
— Спасибо, товарищ Чьень. — Начальник патруля собрал остатки порошка и убрал в карман красивой, аккуратной формы. — Мы сделаем анализ как можно быстрее и сообщим вам в случае, если вам потребуется медицинская помощь. Некоторые военные психоделики были смертельно опасны, как вы, несомненно, читали.
— Читал, — согласился Чьень. Именно этого он и боялся.
— Всего хорошего и спасибо за звонок.
Слубезовцы удалились. Похоже, они были не очень удивлены — очевидно, подобные инциденты случались нередко.
Лабораторный анализ был произведен на удивление быстро — учитывая разветвленность бюрократического аппарата: видеофон зазвонил, когда Вождь еще не окончил речи.
— Это не галлюциноген, — сообщил Чьеню работник слубезовской лаборатории.
— Разве? — Странно, он не испытал облегчения. Ни в малейшей степени.
— Даже наоборот. Это фенотиазин. Как вам, наверное, известно, это антигаллюциногенный препарат. Доза на грамм смеси довольно сильная, но безвредная. Возможно, понизится давление, вы будете испытывать сонливость. Скорее всего, препарат украден из тайного военного склада, брошенного отступающими варварами, Так что не волнуйтесь.
Чьень медленно опустил трубку. И подошел к окну — оттуда открывался прекрасный вид на другой ханойский многоквартирный комплекс, — чтобы подумать.
В дверь опять позвонили. Словно во сне, он пошел открывать.
На пороге стояла девушка в плаще, голова повязана платком, частично скрывавшим длинные темные волосы. Она сказала тихим, кротким голосом:
— Товарищ Чьень? Тун Чьень из Министерства…
Чисто машинально впустил ее в прихожую и запер дверь.
— Вы подключились к моему видеофону, — сказал он. Это был выстрел наугад, но что-то подсказывало Чьеню, что он угадал.
— Они… забрали препарат? — Девушка огляделась. — Хорошо, если нет. Сейчас так трудно его доставать.
— Фенотиазин доставать труднее, чем нюхательный табак. Так вас нужно понимать?
— Девушка пристально посмотрела на него большими загадочными глазами.
— Да, товарищ Чьень. — Она помолчала. — Что вы видели на экране? Скажите. Это очень важно. Мы должны знать.
— Разные люди видят разное?
— Да. Это и сбивает нас с толку. Мы не можем понять… Это ни в какую схему, ни в какую теорию не укладывается. — Ее глаза стали еще темней и глубже. — Морской дракон? С чешуей, клыками, плавниками? Или инопланетное чудовище, покрытое слизью, да? Пожалуйста, расскажите, мы должны знать. — Ее плащ поднимался в такт неровному взволнованному дыханию. Чьень вдруг обнаружил, что наблюдает за ритмом.
— Я видел машину, что-то вроде робота.
— Ага! — Она кивнула. — Понятно. Механическое существо, абсолютно нечеловеческое. Не андроид, а нечто на человека непохожее.
— Совершенно непохожее. «И разговаривать по-человечески оно тоже не умеет», — добавил он про себя.
— Вы ведь понимаете, это была не галлюцинация.
— Мне сообщили — препарат оказался фенотиазином. Больше я ничего не знаю. — Чьень старался говорить как можно меньше. Ему хотелось услышать, что скажет девушка.
— Итак, товарищ Чьень… — Она глубоко вздохнула, — Если это не галлюцинация, то что? Может, то, что называется «сверхсознанием»?
Чьень не ответил. Он взял со стола сочинения, повертел в руках, бросил обратно. Он ждал продолжения.
Девушка стояла рядом, словно возникнув из весеннего дождя: она пахла дождем. Он чувствовал ее волнение, и она была прекрасна в этой взволнованности, в том, как она пахла, как выглядела и говорила. «Это тебе не телевизор, к которому привыкаешь с пеленок», — неожиданно подумал он.
— Люди, принимавшие стелазин, а вы действительно приняли стелазин товарищ Чьень, — видят разные вещи, — немного хрипло произнесла она. Но варианты ограниченны, их можно собрать в характерные группы. Одни видят то, что и вы — мы называем этот феномен «Железяка». Другие что-то вроде морского чудовища — «Пасть». Еще есть «Птица», «Заоблачная труба» и… — Она запнулась. — Остальные реакции говорят нам еще меньше. Теперь, товарищ Чьень, вы тоже видели это. Мы бы хотели, чтобы и вы участвовали в наших собраниях. В группе наблюдателей, которая видела то же, что и вы. Это так называемая Красная группа. Мы стремимся выяснить, ЧТО это на самом деле…
Она пошевелила гладкими, словно вылепленными из матового воска пальцами. — Не может же оно быть всем одновременно. — В тоне девушки слышалось недоумение, какое-то детское удивление. Ее настороженность явно ослабла.
— А что вы видите? Лично вы?
— Я в желтой группе. Я вижу…бурю. Воющий смерч. Вырывающий с корнем деревья, разносящий в пыль здания… — Она грустно улыбнулась. — Это «Разрушитель». Всего двенадцать групп, товарищ Чьень. Двенадцать совершенно разных восприятий одного и того же телеобраза Вождя. Под воздействием одного и того же препарата. — Она снова улыбнулась. Теперь она смотрела на него с доверием и ожиданием. Как будто он мог помочь.
— Вообще-то я должен вас арестовать, — сказал Чьень. — Произвести гражданский арест.
— Нет статьи в законе. Мы тщательно изучили советский кодекс, прежде чем организовать распространение стелазина. Запас у нас небольшой, и мы не раздаем его кому попало. Вы нам показались подходящей кандидатурой — известный, пользующийся доверием молодой чиновник послевоенного типа, уверенно поднимающийся по ступенькам карьеры. — Она взяла сочинения. — А, вас просчитывают, да?
— Что делают? — не понял он.
— Дают вам изучить какой-нибудь документ и проверяют, соответствует ли ваша реакция текущему взгляду партии. Она улыбнулась. — Когда вы подниметесь на ступеньку выше, то узнаете это выражение. Подниметесь к товарищам Цзо-Пиню и Петелю, — добавила она уже серьезно. — Товарищ Петель стоит очень высоко. Никакой школы в Сан-Фернандо нет, эти сочинения сфабрикованы специально, чтобы проверить вашу идейную надежность, товарищ Чьень. Кстати, вы уже определили, где ересь? — Она произнесла эти слова тоненьким, как у гнома, голосом, с ноткой насмешливой угрозы. — Один неверный шаг, неверный выбор, и ваша расцветающая карьера будет задушена в зародыше. Но если вы угадаете…
— А вы-то знаете, где какое сочинение? — возмутился он.
— Да. — Она серьезно кивнула. — У нас есть микрофоны в кабинете Цзо-Пиня. Мы подслушали его беседу с товарищем Петелем. На самом деле его зовут Джуд Крейн: он старший инспектор высшего отдела Сеслужа — секретной службы. Наверное, вы слышали это имя — он был главным ассистентом судьи Ворлавского на послевоенном процессе 1998 года в Цюрихе.
— Я… понимаю, — с трудом выдавил Чьень. Теперь многое становилось ясным.
