Джек Вэнс - Дворец любви. Умы Земли. Большая планета
— Спасибо, не надо, — Тарберт обвел комнату любопытным взглядом, — А впрочем, не возражаю. Черный, хотя, я думаю, вы помните об этом.
Бек налил Тарберту кофе, наполнив, заодно и свою чашку.
— Садитесь, разговор предстоит долгий.
Тарберт сел поудобнее в кресло, Бек устроился на диване.
— Начну с того, что вы сами пришли к выводу, будто что-то изменило мою личность.
— Да, я заметил перемену в вас, — признался Тарберт.
— В худшую сторону?
— Да, если уж вы настаиваете, — вежливо согласился Тарберт. — Хотя я не в состоянии сказать что-то определенное в отношении характера этой перемены.
— Тем не менее, вы чувствуете ко мне неприязнь и удивляетесь, как такое могло случиться, ведь раньше вы хорошо ко мне относились.
Тарберт недоуменно улыбнулся.
— О, вы утверждаете очень категорически!
— Это лишь часть общей проблемы, хотя и весьма существенная. Я специально с самого начала хочу обратить на нее ваше внимание, чтобы в дальнейшем вы попробовали делать скидку на это или даже вовсе не замечать.
— Понимаю, — кивнул Тарберт. — Продолжайте.
— Чуть позже я объясню все подробно, а пока вам придется мобилизовать всю свою профессиональную непредубежденность и отбросить в сторону ту непонятную, только что зародившуюся неприязнь ко мне. Она и в самом деле существует, но, уверяю вас, имеет искусственное происхождение — нечто, не зависящее от нас обоих.
— Хорошо, я обуздаю свои эмоции. Продолжайте, я очень внимательно вас слушаю.
Бек задумался, подбирая слова.
— В самых общих чертах моя история такова: я наткнулся на совершенно новую область знания, и мне нужна ваша помощь для ее исследования. Меня ставит в очень невыгодное положение та атмосфера ненависти, которая меня сейчас окружает. Вчера вечером хулиганы набросились на меня прямо на улице, теперь я даже не отваживаюсь покинуть квартиру.
— Область знания, на которую вы ссылаетесь, — осторожно спросил Тарберт, — относится, вероятно, к человеческой психике?
— В какой-то мере да. Хотя я предпочел бы не употреблять специфическое слово «психика»; знание, о котором я говорю, включает в себя слишком много сопутствующих метафизических построений, я все еще затрудняюсь выбрать наиболее подходящий термин для его обозначения. Псионика — вот, пожалуй, самое лучшее из всего, что приходит мне в голову, — Заметив, с каким трудом Тарберту удается сохранить сдержанность, Бек тут же решил уточнить: — Я пригласил вас сюда не для того, чтобы обсуждать отвлеченные понятия. В данном случае речь идет о психике как о своего рода системе преобразования электрических импульсов. Мы не видим электрического тока, но можем наблюдать различные проявления его прохождения. Та неприязнь, которую вы сейчас ко мне испытываете, является одним из побочных эффектов рассматриваемого мною явления.
— Я ее больше совсем не ощущаю, — задумчиво произнес Тарберт, — теперь, когда я пытаюсь уловить хотя бы намек на нее… Могу отметить некоторые чисто телесные ощущения: головную боль, беспокойство в желудке…
— Не торопитесь с выводами — она никуда не делась. Вам нужно быть все время начеку.
— Хорошо, начеку так начеку, — сказал Тарберт.
— Источником всего этого является… — Бек задумался, подбирая нужное слово, — некая сила, воздействию которой я на какое-то время перестал быть подвержен, но которая и сейчас продолжает расценивать меня как угрозу своему существованию. Эта сила сейчас обрабатывает ваш разум, пытаясь разубедить вас мне помочь. Не знаю, какими рычагами она в данном случае пользуется, так как не вполне уверен, насколько разумна эта сила. Во всяком случае, она осведомлена о том, что я представляю для нее смертельную опасность.
Тарберт кивнул.
— Да, я сейчас как раз это и ощущаю: испытываю желание, как ни странно, убить вас, — Он улыбнулся. — На чисто эмоциональном, а не интеллектуальном уровне, рад сказать. Гм, я и в самом деле заинтригован… Никогда даже не представлял себе, что такое возможно.
Бек наигранно рассмеялся.
— То ли еще будет, когда выслушаете меня до конца! Тогда вы будете более, чем заинтригованы.
— Источником этого воздействия является кто-то из людей?
— Нет.
Тарберт покинул кресло и сел на диване рядом с Беком. Его нопал затрепетал и стал извиваться, злобно сверкая глазами-пузырями. Тарберт несколько искоса посмотрел на Бека, взметнув бровь.
— Вы отодвинулись от меня. Вы ощущаете ко мне такую же неприязнь?
— Нет, никоим образом. Посмотрите-ка вот сюда, на столик. Обратите внимание на сложенный кусок ткани.
— Где?
— Да вот здесь.
Тарберт прищурился.
— Кажется, что-то вижу, но не могу быть уверенным. Что-то очень смутно различимое. Что-то, что заставляет меня вздрогнуть, сам не знаю почему, — как отпечатки пальцев лектора на доске.
— Мне следует вас утешить. Если вы в состоянии питать к куску материи чувство такого же рода, как и ко мне, значит, вы должны понять, что такое чувство не имеет рациональной подоплеки.
— Я понимаю, — сказал Тарберт. — Теперь, когда я это осознаю, я в состоянии контролировать свое чувство, — С него в какой-то мере сошел налет холодной учтивости, обнажив искренность натуры, которую он скрывал под маской напускного снобизма, — Сейчас я ощущаю какое-то странное урчание у себя в голове: «грр», «грр», «грр». Как будто лязгают шестеренки при переключении передач или кто-то прочищает горло… Странно. «Ггер» — так, точнее, гортанное «ггер». Это, случайно, не телепатия? Что за «ггер»?
Бек покачал головой.
— Понятия не имею, хотя и мне приходилось слышать то же самое.
Тарберт посмотрел куда-то вдаль, затем прикрыл глаза.
— Я вижу какие-то своеобразные, беспорядочно перемещающиеся силуэты — очень странные, в какой-то степени даже отталкивающие. Трудно разобрать что-нибудь определенное… — Он открыл глаза и потер лоб. — Странно… Вы тоже в состоянии воспринимать эти… видения?
— Нет, — сказал Бек, — Я просто вижу то, чем они являются на самом деле.
— Вот как? — изумился Тарберт. — Вы сразили меня наповал. Ну-ка, расскажите поподробнее.
— Я хочу соорудить целый комплекс оборудования. Оно громоздкое, и мне нужно большое изолированное помещение, куда бы никто не входил. Месяц назад я мог бы выбирать такое помещение среди доброго десятка лабораторий, теперь же мне неоткуда ждать помощи: куда бы я ни обратился — в любую точку земного шара, — меня встретят лютой ненавистью.
— «В любую точку земного шара», — задумчиво повторил Тарберт, — Не означает ли это, что кто-нибудь, кто не живет на нашей планете, не питает к вам такой ненависти?
