Владимир Обручев - Путешествия в прошлое и будущее
В одну сторону от шахты трещина, впрочем, кончилась на расстоянии всего 25 м; она постепенно суживалась и, наконец, превратилась в прожилок кварца, слишком тонкий и слишком бедный драгоценными кристаллами, чтобы стоило добывать их. Поэтому в этой стороне работы были остановлены; но в другую сторону трещина продолжалась, даже расширяясь, и здесь добыча камней становилась все более и более обильной. Правда, работа была очень трудна и обходилась дорого. В крепи шахты оставили отверстие, служившее входом в трещину; работы вдоль трещины производились ярусами по 2 метра вышины; всех ярусов было десять, и они располагались уступами, так, что самый верхний был всего дальше от шахты. Остававшееся позади выработанное пространство представляло собой галерею в 20 м вышины и 2 м ширины. Температура в трещине достигла 70°, так что пришлось провести на каждый уступ ветвь трубы, вдувавшей охлажденный воздух, доставлять жестянки с холодными смесями. Тем не менее рабочие не выдерживали более двух часов без смены; камни были горячи, как в хорошо натопленной печке, и их нельзя было трогать руками. За сутки подвигались вперед только на 2 м, тогда как шахта по-прежнему в среднем проходила 3 м.
В середине апреля из-за задержки, обусловленной прорывом воды, шахта достигла только 1275 м и температура на ее дне была уже 70°, как и в трещине, теперь оставшейся выше.
13. Пещера драгоценностей
Теперь центром всеобщего внимания стала шахта, и всех занимал вопрос удастся ли довести ее до конца и получить на дне температуру кипения воды, или опять разразится какая-нибудь катастрофа, которая сделает все усилия тщетными.
Вскоре после того, как трещина в дне шахты кончилась, изменилась и порода — слюдистые сланцы и гнейсы уступили место массивному граниту, и предположения Терияма вполне подтвердились. Но большая твердость гранита и высокая температура на дне шахты понизили суточное углубление с 3 до 2,5 м, и к началу мая глубина оказалась 1322 м. Термометры показывали уже 71°, и ступень определялась всего в 19,5 м.
В это время передовой забой работ по трещине ушел уже на 40 м от шахты, а нижний из уступов на дне трещины отодвинулся на 20 м. Трещина то суживалась, то расширялась, образуя неправильные раздутия, в которых добыча драгоценных камней оказывалась особенно обильной.
На 42-м метре бур перфоратора во время работы внезапно попал в какую-то пустоту, как будто трещина сразу и очень сильно расширялась. Когда выломали породу в забое по обе стороны от трещины, Киото и Ельников, вызванные штейгером, могли с удивлением констатировать, что трещина кончилась и впереди находится огромная пещера, во мраке которой терялись лучи электрической лампочки, освещавшей работу на уступе. Свод, пещеры возле начала трещины был покрыт грубым буроватым кремневым натеком, но дальше уходил куда-то вверх; дна также не было видно.
Теперь стало ясно, откуда взялась масса воды, прорвавшейся в шахту по трещине, которая служила сточным каналом этой пещеры. Но продолжаются ли там отложения драгоценных камней или они приурочены только к трещине?
Не дожидаясь, чтобы нижние уступы работ дошли до пещеры, инженеры решили ее исследовать. Заготовили лестницы и веревки и спустились с верхних уступов на дно. Оно было неровным, покрытым кремневым натеком, как стены и потолок.
Пещера имела до 70 м в длину и в ширину и до 25 м в высоту; под слоем натека повсюду были друзы и щетки кристаллов тех же драгоценных камней, но более многочисленных и более крупных. При указанном объеме пещеры в ней могло вмещаться 9 миллионов ведер воды, да не меньше миллиона нужно было прибавить на трещину. А так как насосами из шахты было удалено не более 8 миллионов ведер, то из этого следовало, что пещера была наполнена водой не до верха и что приблизительно 2/9 ее объема были заняты сильно сжатым воздухом или другим газом, расширение которого после того, как вода нашла выход в шахту, и обусловило такое быстрое поднятие уровня воды на высоту, даже несколько превышавшую горизонт свода пещеры.
После того как нижние уступы работ по трещине дошли до пещеры, т. е. когда все отложения драгоценных камней по стенкам трещины были сняты и вся трещина от шахты до пещеры превратилась в грандиозную галерею в 40 м длины, 20 м высоты и 2 м ширины, началась разработка сокровищ, покрывавших стены самой пещеры. Для этого пришлось сооружать подмостки или леса, чтобы вести работу последовательно на различной высоте от дна, которое было вычищено и выровнено прежде всего. В пещеру, конечно, провели электрические провода и вентиляционные трубы. Так как подмостки и леса являлись временными и после очистки стен всей пещеры должны были быть удалены и так как пещера находилась далеко от шахты, то в качестве материала для них использовалось дерево, что облегчало и ускоряло работу по сооружению и перестановке и, кроме того, было значительно дешевле. Но это было отступлением от принятого правила — не допускать в шахте никаких горючих материалов, кроме облицовки направляющих подъемника.
Работы в этом огромном подземном пространстве, освещенном двумя дуговыми фонарями, производили сильное впечатление, и многие жители города перебывали в шахте. Человек, стоящий на дне пещеры, казался пигмеем. Озаренные красноватым светом фонарей, прикрепленных на двух высоких столбах, со всех сторон поднимались стены, покрытые белым кремневым натеком, который образовывал причудливые фестоны, гирлянды, выступы и колонны какого-то фантастического стиля — с поперечными желобами, карнизами и отростками. Со свода свешивались толстые, но короткие сталактиты, также покрытые желобками и карнизами и бросавшие резкие тени. Вдоль одной из стен на протяжении 20 м громоздились леса, доходившие до свода, на их ярусах копошились рабочие, которые сверлили и срывали толстую кору натека и затем выламывали глыбы из освободившейся поверхности гранита, покрытой драгоценными кристаллами. Куски натека и глыбы породы спускались лебедками вниз, нагружались в вагончики и вывозились по галерее в шахту. Слышался стук и скрежет молотков, зубил и буров, визг цепей, грохот глыб, вываливаемых в вагончики.
В первые дни, пока в пещере еще сохранялись остатки воды, покрывавшей каплями все выступы и впадины стенок и свода, зрелище было еще красивее, так как эти капли отражали лучи света и блестели повсюду, словно алмазы. Но постепенно благодаря высокой температуре и вентиляции вода совершенно испарилась, и воздух сделался сухим, как в гигантской печке. Рабочие были нагие, в сандалиях, но тело их для предохранения от жары было покрыто слоем жира, а на головы надеты маски.
