Ночная Сторона Длинного Солнца - Вулф Джин Родман

— Отлично. — Гагарка указал своим столовым ножом на игломет. — Вот этот штырек здесь, видишь, торчит? Его называют штырьком состояния. Если он выступает, как сейчас, у тебя еще есть иглы.

Шелк опять вынул игломет Гиацинт из кармана.

— Ты прав, у меня он прижат к боку.

— Теперь смотри. Я могу опустошить мой, отжав ручку зарядки назад.

Серебряный фонтан брызнул из отверстия в игломете Гагарки и рассыпался по столу. Шелк подобрал одну иглу.

— Тут не на что смотреть, — сказал Гагарка. — Просто маленькие стержни из твердого сплава — какой-то материал, который магнит кидает намного лучше, чем сталь.

Шелк попробовал кончик пальцем.

— Я думал, что они острее.

— Ага. Тогда они бы не работали так хорошо. Если такая маленькая вещь, как эта, прошьет кого-нибудь навылет, она не причинит большого ущерба. Ты захочешь, чтобы она кувыркалась и прорезала все подряд. А кончик делают слегка округлым, чтобы игла легко входила в ствол.

Шелк положил иглу на стол.

— А что производит такой шум?

— Воздух. — Гагарка улыбнулся удивлению Шелка. — Когда ты был пацаном, разве другие мальчишки не бросали в тебя из пращи камнями, которые почти попадали в тебя? Ты слышал, как камень пролетает мимо уха?

Шелк кивнул.

— Да, это тебе не «бах» из карабина, верно? Просто камень, и другой пацан бросал его из пращи. И ты слышал, как камень летел через воздух, как будто ветер завывал в камине. Чем больше камень и чем быстрее он летел, тем громче был шум, который он издавал.

— Понял, — прошептал Шелк, и тут к нему вернулась вся сцена, с живыми красками и горячим позором детства: свистящие камни, безуспешная защита и финальный бросок, кровь, текущая с лица на лучшую белую тунику и окрашивающая вышитые цветы.

— Да, игломет — маленькая штука, но иглы из него летят так быстро, что камень может с тем же успехом двигаться назад. Вот как он создает тот шум, который ты слышал. Если бы игла закрутилась прежде, чем ударить в тот кувшин, в который ты целился, она бы орала, как кот. — Гагарка собрал иглы в кучку. — Они вставляются в рукоятку. Видишь? Вот так. Прямо под моим пальцем — маленькая шайба с дырой посреди и множеством искр внутри.

— Искр? — Шелк поднял брови, более чем готовый на что-то отвлечься.

— Такие же, как те, которые ты видишь, когда гладишь кота в темноте. Их вставили в шайбу, когда делали игломет, и они носятся друг за другом в отверстии шайбы, пока не понадобятся тебе. Когда я закрываю казенник, вот так, это толкает первую иглу в ствол, сечешь? — Гагарка слегка ударил по предохранителю. — Если я сейчас нажму на спусковой крючок, искры устремятся в катушку. И пока есть искры, эта катушка работает как большой магнит. Она находится впереди, вот здесь, намотана вокруг ствола, и она глотает иглу по-настоящему быстро. Ты думаешь, что искра остается там, после того, как попала туда, верно?

Шелк опять кивнул:

— Или возвращается обратно, если для нее нет места.

— Правильно. Только так не происходит, потому что последняя искра проходит через спираль прежде, чем в нее попадает игла. Ты закончил, патера? Я рассказал тебе все, что знаю.

— Да, и вся еда была просто восхитительной. Великолепной, на самом деле. Я исключительно благодарен тебе, Гагарка. Однако у меня есть еще вопрос, хотя, не сомневаюсь, тебе он покажется очень глупым. Почему твой игломет намного больше моего? Есть какие-нибудь преимущества в таком большом размере?

Гагарка взвесил свой игломет на ладони и только потом убрал его.

— Мой содержит больше игл, патера. Полностью заряженный, сто двадцать пять. Я бы сказал, что твой маленький — самое большее пятьдесят или шестьдесят. И мои длиннее, вот почему я не могу дать тебе свои. Более длинные иглы означают более широкий разрез, когда они вращаются, а более широкий разрез заставит твоего врага быстрее выйти из боя. К тому же у моего ствол длиннее, а иглы на волос толще. Все это заставляет их лететь быстрее и вонзаться глубже.

— Понял. — Шелк оттянул назад ручку зарядки на игломете Гиацинт и уставился на довольно просто выглядевший механизм, обнаженный открытым казенником.

— Игломет, наподобие твоего, хорошо использовать в доме или в месте вроде этого, но снаружи тебе лучше стрелять в упор. Если нет, твоя игла начнет крутиться в воздухе раньше, чем попадет в твоего врага, и как только она начнет это делать, даже дети Паса — прости, патера — не будут знать, куда она попадет.

Шелк, задумчиво, вынул одну из карт Крови.

— Если ты разрешишь мне, Гагарка. Я и так тебе много должен.

— Я уже заплатил, патера. — Гагарка встал и так сильно отодвинул стул, что он ударился о стену. — Могет быть, в другой раз. — Он усмехнулся. — Так вот. Помнишь, я сказал тебе, что даже боги не знают, куда попадут иглы?

— Конечно. — Шелк встал, обнаружив, что его щиколотка болит меньше, чем он ожидал.

— Ну, они может и не знают. Зато я знаю, откуда они берутся, и расскажу тебе, как только мы выйдем наружу. И еще я знаю, куда мы с тобой сейчас пойдем.

— Я должен вернуться в мантейон. — Напрягая волю, Шелк был способен идти почти нормально.

— Это займет не больше пары часов, и я припас два-три сюрприза, которые хочу показать тебе.

Первый оказался одноместными носилками с парой носильщиков.

Шелк с некоторой тревогой взобрался в них, спрашивая себя, перевезут ли они его в дом авгура, когда вечерние дела будут закончены. Тень уже поднялась, не осталось ни пряди золота, и приятный бриз успокоительно нашептывал, что пыль и жара побежденного дня — пустая ложь. Ветер обвевал горящие щеки Шелка, и чувственное удовольствие от этого сказало ему, что он выпил слишком много бокалов вина. Печально, и он решил, что в будущем будет более строго следить за собой.

Гагарка шагал рядом с носилками, в полутьме сверкала его усмешка. Шелк почувствовал, как ему в руки сунули что-то маленькое, квадратное и тяжелое.

— То, о чем мы говорили, патера. Положи в карман.

К этому времени пальцы Шелка сказали ему, что это завернутый в бумагу пакет, туго перевязанный бечевкой.

— Как?..

— Официант. Я сказал ему пару слов, когда вышел наружу, понял? Они должны подойти, но не испытывай их здесь.

Шелк сунул пакет с иглами в карман сутаны.

— Я… Спасибо тебе, Гагарка, еще раз. Даже не знаю, что сказать.

— Я свистнул ему, что это срочно, и он послал за ними мальчонку. Скажи мне завтра, если они не подойдут. Только я думаю, что должны.

Носилки остановились — гораздо раньше, чем ожидал Шелк — перед высоким домом, чей первый и третий этажи были погружены во тьму, хотя окна между ними ярко сияли. Гагарка постучал, и дверь открыл худой старик с маленькой неопрятной бородой и белыми волосами, более всклокоченными, чем даже у самого Шелка.

— Ага! Хорошо! Хорошо! — воскликнул старик. — Внутрь! Внутрь! Только закройте дверь. Закройте дверь и за мной. — Шагая через две ступеньки, он стал подниматься со скоростью, которая потрясла бы Шелка, будь она и у человека вдвое моложе.

— Его зовут Меченос, — сказал Шелку Гагарка, расплатившись с носильщиками. — Он будет тебя учить.

— Учить чему?

— Рубке. Тридцать лет назад он был лучшим. Лучшим в Вайроне, во всяком случае. — Повернувшись, Гагарка ввел Шелка внутрь и закрыл дверь. — Он утверждает, что и сейчас лучше всех, но быки помоложе не принимают его вызов. Они говорят, что не хотят вывести его на чистую воду, но я не знаю. — Гагарка хихикнул. — Представляю себе, что они почувствуют, если старый козел утрет им нос.

Кивнув и решив поинтересоваться тем, что такое «рубка», через несколько минут, Шелк уселся на вторую ступеньку и снял повязку Журавля; она была холодной, и, хотя в тусклом коридоре трудно было быть полностью уверенным, ему показалось, что он чувствует кристаллики льда на ее ворсистой поверхности. Он стукнул ею об пол.

— Ты знаешь, что это такое?

Гагарка наклонился поближе:

— Нет, не знаю. А что это?

— Самая настоящая чудесная повязка для моей щиколотки. — Шелк опять ударил ею об пол. — Она обвивается вокруг сломанной кости как змея. Ее ссудил мне доктор Журавль. Надо ударять ее обо что-то, пока она не станет горячей.