Андрей Попов - Сломанная вселенная
– Максим! Иди есть1 Все готово!
– Да сейчас я! Сейчас!
Вместо этого он подошел к проигрывателю Снов — громоздкому агрегату, занимающему чуть ли не весь его детский угол, потрогал его руками, затем нажал кнопку на дисководе. Репродуктор миров слегка загудел и изверг из своей внутренности quantum-DVD, по внешнему виду более похожий на древнюю виниловую пластинку черного цвета, которая мягко опустилась прямо в руки. На ней было написано по-английски и по-русски: «НОЧНЫЕ ГРЕЗЫ. Фирма заказных сновидений.». Далее шел рекламный текст: «Отныне и на всю оставшуюся жизнь! Ваши сны не будут более хаотичным нагромождением кошмаров, мрачных воспоминаний и бессмыслицы! Новейшее достижение российских ученых! Убедитесь, что во снах тоже можно жить!».
– Убедился… — вяло пробормотал Максим себе под нос.
Он долго разглядывал пластинку, поворачивая ее разными углами к солнечным лучам, наблюдая на экзотичную игру искривленных линий света и не переставая удивляться: каким образом на ней умещается целое Мироздание? Ровно неделю назад в его комнате появилось это сложнейшее электронное чудовище — последнее чудо компьютерной техники из Академгородка. И уже семь ночей подряд сны и впрямь перестали быть неразборчивыми, бессвязными и бредовыми абстракциями, коими довольствовались люди с тех самых пор, как вообще стали людьми.
Сидя за утреннем столом рядом с отцом и матерью, он почти не чувствовал вкуса пищи, лениво ковыряясь в своей тарелке и нехотя отвечая на пустяковые вопросы.
– …да что с тобой сегодня?! Проснись ты наконец! — крик матери зыбкой вибрацией проник даже внутрь тела. — Я спрашиваю, какая у вас была последняя тема по истории?
– Это… кажется, конец династия Рюриковичей…
– Я разговаривала с Ниной Ивановной, что-то она о тебе последнее время плохо отзывается. Можно закрыть глаза на математику, физику, но по этому предмету я выбью из тебя пятерку! Давай рассказывай, что учил!
Максим почти не уловил смысла вопроса, но все же ответил:
– Они все так опечалились…
– Кто? Рюриковичи? К концу царствования?
Самовар перестал шуметь и булькающее заурчал, испуская под самый потолок свежие облака пара.
– Ты меня слышишь?!
– Когда я им сказал, что весь их мир — лишь выдумка, мнимость, они очень огорчились… Лучше бы я молчал.
Мать настороженно прислушалась, отодвигая от себя пустую тарелку.
– Не понимаю, кому ты что сказал?..
Максим поздно понял, что ляпнул лишнего, и совсем не к месту. Когда до нее дошел смысл этих слов, лицо ее так резко переменилось, словно с него вдруг слетела маска. Она со злостью стукнула по столу:
– Ты помешался на своих сновидениях! Я скажу отцу, чтобы он выволок этот чертов проигрыватель из нашего дома! Совсем с ума сходишь!
Максим сконфузился, уткнув свой взор в кружку с чаем. Ну кто его тянул за язык? Непреклонный характер матери он знал так хорошо, что при всякой угрозе был уверен — она не останется неосуществленной.
– Отец! Да поговори ты с сыном наконец!
Глава семейства, доселе не изрекший ни слова, будто его здесь и не было, положил свою большую ладонь сыну на плечо и наставительно произнес:
– Послушай, приятель… — это мягкое обращение «приятель» вместо обычного «сынок» можно смело расценивать как бранное слово, потому что браниться по-настоящему отец просто не умел, да и голос повышал лишь в крайне редких случаях. — Те, о ком ты говоришь, не способны печалиться в той же степени, как не способны чему-либо радоваться… Они вообще не могут чувствовать… Их нет, как нет и того мира, в который ты отправляешься по ночам. Я же тебе рассказывал, как все происходит. Транслирующий луч считывает информацию с дорожки диска и посылает ее на нейроинтерфейс, тот в свою очередь общается с твоим подсознанием, где возникают запрограммированные трехмерные образы, движимые скриптами и во многом регулируемые твоими личными фантазиями. Вокруг тебя создается вымышленный мир, который является ничем иным, как обыкновенным сном… Да, чуточку более реалистичным и столь же чуточку более логически закономерным. Но суть то от этого не меняется. Ведь я сам лично принимал участие в написании программы. Так что успокойся и допивай свой чай.
– И хорошо учи историю! — добавила мать. — Не пойму, почему этот чертов эксперимент необходимо было проводить на нашем сыне?! Я сама схожу в ваш институт и всем им дам нагоняй!
– Не волнуйся, дорогая. Все наши сотрудники, в том числе многие их дети уже видели программируемые сны. Убеждаю тебя, это абсолютно безвредно. Ты даже не представляешь, какой рывок в технологиях мы только что совершили! Все-таки успели раньше американской фирмы «Worlddreams»! Только бы… не воспринимал он все это всерьез.
Внезапный бой настенных часов придал произнесенным словам некую торжественность, словно подтверждая: «дау-у… дау-у… так оно и есть». Бой прекратился, оставив лишь тихое постукивание маятника. Маятник не знал покоя ни днем, ни ночью, ни единой минуты дня или ночи. Его тиканье до того вжилось в сознание, что абсолютная тишина, без этого монотонного тиканья, была уже сложновообразима.
Максим хмуро молчал. Все было понятно. Несомненно, все это верно, но в душе почему-то засела невыразимая тоска, делающая эти научные истины мрачными, печальными и никчемными. Он встал из-за стола и удалился в свою комнату, желая поскорее отделаться от назойливых родителей.
Блаженное одиночество несколько успокоило взбудораженные чувства, а ненавязчивые образы всех предметов, составляющих интерьер комнаты, были лучшими собеседниками в его размышлениях. Впрочем, здесь он был не таким уж одиноким…
Максим нырнул под кровать и вытащил оттуда большую квадратную фанеру, на которой разноцветными скульптурками стояли вылепленные из пластилина фигуры. В углу фанеры торчали в разные стороны тонкие окрашенные прутики — подобие Центра Мироздания. Правда ось Z получилась несколько искривленной и скорее напоминала обыкновенное растение, чем в общем-то и являлась. Недалеко от нее была вылеплена хижина Милеуса, а рядом — сам ее хозяин, нагнувшийся, чтобы собирать свежие ягоды. Далее стоял Придумаем в застывшей позе непревзойденного мечтателя. Голова его была вскинута кверху, и его пластилиновый взгляд устремлялся прямо в потолок реальной комнаты из реального мира. В его легендарной башне Максим, конечно же, не стал лепить такое огромное количество этажей, ограничившись лишь четырьмя. Но если фанеру поставить в угол комнаты и глядеть на эту башню с расстояния, особенно в вечерних сумерках, то она точь-в-точь выглядела как настоящая… то есть как мнимая.
На развалинах замка, сооруженных из кубиков черного пластилина, сидела, задумавшись, принцесса. Она, кстати, очень долго не получалась. Максим несколько раз сминал в ладонях свое художество, прежде чем ему удалось вылепить хотя бы отдаленное подобие этой завораживающей красоты. Глова принцессы слегка склонилась набок. О чем она задумалась?.. Может, о нем?
