Евгений Прошкин - Слой Ноль
— Это еще не все, — прервал его Мухин. — Корзун серьезно подготовлен. В погребе у него целый склад, прилегающая территория наверняка заминирована. Не удивлюсь, если он и до ветру ходит, обвязавшись тротилом.
— Так мы его лапать не собираемся. Его снайпер пощупает.
— Смотрите, чтоб не промахнулся. А то вон какие нынче снайперы... Им бы только одежду портить.
— Им бы только воротники отрывать... — задумчиво произнес Шибанов. Виктор насторожился.
— От Макарова воняет, — сказал он.
— Воняет, — согласился Председатель. — Но вонь — это субъективно.
— Ничего объективного на Макарова нет, — догадался Мухин.
— Не-а... — Шибанов сунул руки в карманы и покачался на носках. — Уголовный кодекс меня волнует мало, а по нашему делу он чист кристально. Бизнес, правда, странноватый завел, да и не ко времени, мы же отсюда скоро уходим.
— Отсутствие логики? — усомнился Виктор. — У барыги?
Зевнув, он встал и потянулся. Суставы скрипели, как телега с дровами. Зайдя в ванную, Виктор глянул в зеркало и присвистнул. Надо было бриться. Да не сегодня, а еще позавчера.
— Я так не сказал! — крикнул из комнаты Шибанов. — Просто мне его логика не ясна. И это очень плохо.
— Для вас или для него? — поинтересовался Мухин, массируя помазком щетину. — А что за бизнес у Макарова?
— Умер сам — помоги другому, — засмеялся Председатель. — Макаров центр эвтаназии открывает. Будет людей усыплять. Как кошечек и собачек... На добровольных началах, естественно.
— Вы все шутите... — Виктор выпучил глаза и изобразил перед зеркалом перерезание горла бритвой.
— Арендовал брошенный цех на окраине, все там перестроил... — невозмутимо продолжал Шибанов. — Закупил мебель, препараты, какие полагается. Штат уже почти набрал.
Мухин как был с недобритой щекой, так и вышел.
— Это не юмор?
— И даже не сатира, Витя. Через неделю Дума примет закон об эвтаназии...
— А если не примет?
— Уже приняла. Кто в конверте, кто безналом... Макаров молодец: Россия будет второй страной, где это разрешено. Первая — Голландия, но там иностранцев не обслуживают, да и цены у них ломовые. А у нас можно будет по дешевке окочуриться.
— Ну и кому это надо?
— Многим, Витя. Я сейчас статистикой не владею но в принципе знаю, что с суицидом у нас всегда был полный порядок. Популярное это занятие, и даже не представляешь насколько. Но ведь с балкона-то прыгать, поди, неприятно, а тут все культурно: придешь таблеточку скушаешь... или укольчик какой... Простынка свежая, крахмальная, обгадишься — на месте и обмоют. Родственникам опять же хлопот меньше... Я не удивлюсь, если выяснится, что там уже и очередь есть, по еще негласная. Нет, насчет того, что это никому нужно, ты заблуждаешься.
Пена на лице у Мухина высохла и начала хлопья осыпаться на рубашку.
— И как эта фирма называется? — спросил он. Случайно не «Дело Врачей»?
— Во-во, она самая.
— Плакаты по всему городу висят...
— Ты мне еще рассказываешь? Наш миллионер в рекламу половину состояния вбухал! Ну, допуст бабки он в другой слой не возьмет. Так ведь и фирму не возьмет! Получаются пустые хлопоты какие-то. Неймется человеку! Сидел бы себе до эвакуации, вод пил... или что там у него?
— Соки, — подсказал Мухин.
— Ладно, пусть будут соки, — с отвращением согласился Шибанов. — Ты водные процедуры давай заканчивай, и пойдем. Там у нас совещание намечается.
Пока Виктор заново мылился и добривал вторз щеку, солнце успело доползти до угловой кухни и теперь светило аккурат в алюминиевый стык между окн ми. Виктору подумалось, что, возможно, оно заглядывает и к Людмиле.
Кроме нее, на кухне были все — такого кворума Мухин не видел еще ни разу. Даже Сапер, оторвавшись своих туманных интриг, посетил собрание акционеров, как назвал это про себя Виктор. Похоже, у Сапера раскалывалась голова — он сидел, прижавшись виском к холодильнику, и тоскливо смотрел в одну точку. Макаров почему-то оказался в центре стола, между Немаляевым и Константином.
— Сан Саныч, я выйду на секундочку, — предупредил Шибанов, и в его голосе послышалось не то чтобы раболепие, но явно преувеличенное почтение.
«Меняется у нас что-то, — подумал Мухин, — и, кажется, меняется круто...»
— А где Люда? — спросил он.
— Я же тебе сказал: нога у нее сломана, — нетерпеливо бросил Костя.
— Ах да! — спохватился Виктор, — Я только забыл, какая — левая или правая...
— Я разве не говорил? — нахмурился Константин.
— Говорил, но я не помню.
— Левая, — ответил тот с едва уловимой запинкой.
Если б Мухин ее не ждал, он бы и не заметил. Но он, естественно, ждал.
Шибанов отправился давать распоряжение по Корзуну, как Виктор надеялся, — распоряжение не на поимку, а на ликвидацию, впрочем, контролировать Председателя ГБ было невозможно.
Мухин взял стул и, как бы невзначай отодвинув его подальше к стене, присел. Макаров нейтрально кашлянул. Костя, уверенный в том, что с Людмилой он не попался, отстраненно водил пальцем по столу.
— Вещай, Саперушка, — мрачно проронил Немаля-ев. — Жги глаголом...
— Сан Саныч!.. — просительно произнес тот. — Паршиво мне что-то. Объявите сами.
— Что ж... Судя по всему, наш запасной аэродром вот-вот накроет волной. — Немаляев не стал затягивать, и это был дурной знак. — Местные не справятся, надо очно эвакуироваться и брать ситуацию в свои руки. Насколько там все готово?
— Почти... — сказал Сапер. — Но если до прорыва не успеем, можем слой потерять. Ихний Анкл Шуст еще отморозок...
Здесь, по идее, все должны были бы уставиться на Виктора, и он к этому внутренне готовился, но, кроме Макарова, никто не пошевелился. Старая шутка себя исчерпала, да и не до шуток уже было.
— ...но дело-то не в Шусте, — продолжал Сапер. — Откуда придет миграция — неизвестно, и какого Мухина перекинет в эту оболочку, неизвестно тоже. И что за муха его там укусит...
Вот теперь он все-таки посмотрел на Виктора, но совершенно не с тем чувством. Посмотрел без улыбки.
— Ну так перекинет же его... — изрек Макаров. — И тот тоже станет перекинутым...
— Ты даже с этим путаешься, миллионер, — процедил Костя. — Перекидывает любого, но осознать сей факт способен лишь один. Вот он перекинутый и есть, остальные — оболочки. Так что единственный человек, с которым мы можем договориться, — это наш уважаемый и любимый. Ведь мы же с тобой договорились?..
Излишняя цветистость речи часто отражает неуверенность, Мухин это знал. Поэтому он ответил просто:
—Да.
— Я голосую «за»! — раздалось в коридоре.
— Мы еще не голосовали, — возразил Немаляев. Шибанов вошел на кухню и, не найдя чистой чашки, жадно напился из-под крана.
