Андрей Николаев - Таро Бафомета
Корсаков проверил, на месте ли карты надел "стетсон" и, забросив куртку на плечо, стал наблюдать за девушкой. Она завела руку за спину, вжикнула молния и Анюта, проделав несколько сложных движений бедрами, освободилась от пышного платья. На ней остались только белые трусики, которые больше открывали, чем прятали. Игорь невольно залюбовался ее фигурой. Анюта быстро натянула майку, влезла в джинсы, сунула ноги в кроссовки и, подхватив в руку джинсовую куртку, выпрямилась, раскинув руки.
-- Ап! - воскликнула она, как артист цирка, закончивший смертельный номер, - я готова. Время засекал?
-- Вот отдадим карты и поедем к тебе, - сказал Корсаков, перед глазами которого все еще стояла полуобнаженная фигура девушки, - бросим гостей к черту - им уже все равно и поедем к тебе. И залезем вместе в джакузи, а потом пойдем и ляжем на ковер, а потом...
Анюта бросилась ему на шею.
-- А что потом, я придумаю сама.
Глава 13
Спускаясь по лестнице Корсаков чутко прислушивался, опасаясь нарваться на конкурентов магистра, но в особняке, похоже , уж никого не было. Правда под лестницу он заглядывать не стал.
Оказывается, уже наступил вечер: в окнах зажгли свет, небо потемнело и казалось багровым от отсветов рекламы. С Арбата доносилась музыка, он был залит огнями и казалось, что там солнечный день еще продолжается.
Корсаков подумал, что показываться на Арбате не стоит- к вечеру милиции там, естественно, прибавилось. Он взял Анюту под руку и они дворами, не торопясь, направились к Гоголевскому бульвару.
За последние несколько дней он настолько привык прятаться или убегать, что не мог поверить в то, что наконец сможет пожить спокойно, не шарахаясь от каждой тени, не вглядываясь в лица прохожих, со страхом ожидая окрика или нападения.
Анюта была шла рядом притихшая, молчаливая. Вот еще одна проблема. Небольшая, приятная, очаровательная проблема, которую тоже предстоит решить. Александр Александрович спокойной жизни не даст - не таким он представляет будущее дочери, во всяком случае не с полузабытым художником, злоупотребляющим алкоголем и живущим в выселенных домах. Интересно, воспримет Александр Александрович нормальный мужской разговор, или начнет орать, топать ногами и натравливать охрану? Отнимет у дочери квартиру, машину? Да и черт с ним, уедем к Пашке, поживем там. Буду ходить на этюды, писать пейзажи.
-- Поедешь со мной в деревню? - спросил Корсаков, заглядывая девушке в лицо.
-- Поеду, - не раздумывая ответила она, - далеко? В Сибирь, на Дальний Восток? Как жены декабристов? Поеду.
-- В Сибирь... - задумчиво повторил Корсаков. Ему словно послышался звон кандалов, скрип снега под полозьями тюремного возка. - Зачем так далеко. В Подмосковье, к моему другу. Он тебе понравится. Он вырезает из коряг страшилищ и реставрирует старинный княжеский особняк. С ним живет чудесная женщина и осенью они поженятся. Мы будем жарить шашлык и бродить в старом парке, где еще сохранились вековые липы. Кстати, двести лет назад это было родовое имение князей Белозерских. Я покажу тебе могилу нашей пра-пра-прабабки и расскажу удивительно романтическую историю, связанную с этим поместьем.
-- Про любовь?
-- И про любовь, - кивнул Игорь.
Они вышли к Малому Афанасьевскому переулку. Из ресторана "Арбатские ворота" неслась разухабистая музыка, в летнем кафе под зонтиками коротали вечер завсегдатаи и туристы. Корсаков узнал нескольких знакомых и отвернулся, ускоряя шаг - увидев Игоря, те могли, по широте душевной, заорать на всю улицу, приглашая к столику, а откажешься - разорутся еще больше от обиды.
Тучи рассеялись и в небе робко зажигались первые звезды.
Дождавшись, пока в сплошном потоке автомобилей будет просвет, они перебежали проезжую часть Гоголевского бульвара. На пятачке возле памятника Николаю Васильевичу обжимались парочки, тут же выпивали и закусывали, тут же, в кустиках, справляли малую нужду. Гоголь взирал на это с философским выражением на бронзовом лице - за то время, что обитал здесь, Николай Васильевич навидался всякого.
Корсаков приметил чуть ниже памятника пустую скамейку. Они присели на нее. Анюта положила голову ему на плечо.
-- Нам долго ждать? - сонно спросила она.
-- Надеюсь что нет.
-- А потом поедем ко мне. Я машину возле "Праги" оставила.
-- А если милиция остановит? Ты же выпила.
-- Сань-Сань отмажет, - равнодушно сказала Анюта.
-- А без папочки ты жить сможешь? - раздражаясь, спросил Корсаков.
-- С тобой смогу. Поцелуй меня, мне грустно.
-- Почему?
-- Не знаю. Вот мы вместе, а мне грустно. Как будто перед долгой разлукой. Поцелуй скорей, а то заплачу.
-- Шантаж... - пробормотал Корсаков, склоняясь к ее лицу.
Он осторожно поцеловал ее, ощущая теплые губы и вдруг заметил, что ресницы у нее мокрые, а по щекам текут слезы. Он обнял ее за плечи, прижал к себе и стал баюкать, как ребенка.
Над зданием Министерства Обороны, возвышающимся напротив через площадь, вставала огромная желтая луна. Воздух стал влажным, запах травы и земли перебил бензиновую вонь. Анюта совсем затихла и дышала ровно, спокойно. Корсаков заглянул ей в лицо. Кажется, она спала.
-- Какая разлука, девочка моя, - прошептал он, - мы теперь всегда будем вместе и...
-- ...в горе и в радости, пока смерть не разлучит нас, - раздался рядом спокойный низкий голос. - Добрый вечер, Игорь Алексеевич.
Корсаков поднял глаза. Возле скамейки, в распахнутом черном плаще, стоял магистр. Руки он держал в карманах и, наклонив голову, с интересом рассматривал девушку. Поодаль расположились фигуры охранников, соседние скамейки были пусты и даже прохожих на бульваре не наблюдалось.
-- Добрый вечер, - Корсаков приподнял "стетсон", - и говорите тише, уважаемый Александр Сергеевич. Или как вас там. Она спит, - проговорил он с досадой. У него возникло неприятное чувство, что за ним подсматривали в самый неподходящий момент, - такта у вас ни на грош.
-- Она не проснется, пока мы с вами не расстанемся, - усмехнулся магистр, - а такт - бесполезное понятие. Важен результат. Симпатичная девушка, - одобрительно сказал он.
-- Это я и сам знаю.
-- Вы позволите? - магистр присел на скамейку, отодвинув свернутые в рулон картины, - я вижу вы принесли свои полотна. Весьма похвально.
-- Я еще не решил, продам ли я эти картины.
-- От вашего решения зависит очень немного, Игорь Алексеевич. Не забывайтесь. Цену мы дадим хорошую, но не чрезмерную, хотя я понимаю ваше желание спустить с нас семь шкур, - в голосе магистра прозвучала насмешка.
Корсаков скрипнул зубами.
-- Черт с вами, забирайте.
-- Вот это другое дело. Где карты?
Осторожно, чтобы не потревожить спящую девушку, Корсаков полез в карман, вынул карты. Странно, все напасти, которые обрушились на него в последнее время были связаны с этой колодой, но расставаться с ней почему-то не хотелось.
