Михаил Ахманов - Далекий Сайкат
«Дальше, – поторопил его командор. – Я внимательно слушаю».
– Давай посмотрим, кого они набрали. У Джеба Ро – два компетентных профессионала, Иутин и Зенд Уна, причем последний – сотрудник Хорады, а потому имеет при себе весьма эффективное оружие. Еще Найя Акра, готовая не только прикончить любого ни, но и следить в три глаза за землянами. Еще Ифта Кии, подруга-красотка… но это уже сверх необходимой программы. У Первого Лезвия тоже два специалиста, Пилот и Вечерний, затем Курс, убийца-киборг, и Глубина. Вполне очевидная аналогия.
«Ведьма из нее выпадает, – возразил Советник. – Если только она не была любовницей Лезвия».
– Согласен, роль Глубины в нашей драме пока не ясна. Возможно, она преследует собственные цели и потому убила тех, кто ей мешал: Зенда Уна и жрицу. И возможно, она не из клана ни, а из какого-то другого… Пилот и Вечерний подозревали, что она валлс… Мы знаем о таком клане?
«Нет, но я могу выдоить сведения из криогенного недоумка. Нынче для нас нет запретных тем».
– Успеется. Сначала разберемся с двумя первыми убийствами. Итак, на станции появляется землянин, – Ивар ткнул себя пальцем в грудь, – и это ускоряет ход событий. Землянин вроде бы на стороне координатора, и, пока его позиция не определилась бесповоротно, Первый Лезвие решает уничтожить соперника. Есть удобный случай: вылазка на планету и наблюдения за схваткой терре и тазинто. По приказу Лезвия Курс убивает Джеба Ро – так, чтобы подозрение пало на дикарей. Факт убийства зафиксирован на панорамной записи, но Лезвие отныне координатор, он реквизирует кристалл с записью и уничтожает ее. Если бы он остался жив, то сказал бы нам, что запись не уличает преступника, или что Джеба Ро убил дикарь. Не исключается, однако, что он переписал информацию и где-то ее спрятал.
«Зачем?»
– Затем, чтобы держать Курса на крючке. Помнишь, что сказал о киборге Иутин? Что тварями с Тоу занимаются специалисты, а прочим ученым мудрецам о них мало что известно. Первый Лезвие специалистом не был и всех деталей о Курсе не знал. Мне кажется, испытывал к нему недоверие и приберег кое-что на черный день, для страховки. Скажем, эту запись… Если я найду ее копию в кабинете или в личном отсеке Лезвия, это будет веским доказательством.
«Выходит, Курс тоже не очень доверял начальству? Сообразил, что Лезвие его продаст, и подсунул ему гипноглиф… Так?»
– Именно. У Лезвия были варианты для маневра, а у Курса – нет. Лезвие мог предъявить нам запись и сказать, будто он догадался, что Курс не совсем человек. То есть неуправляемое существо с дефектным мозгом, и ожидать от него можно любой пакости… Курс тут же превратился бы в изгоя, дважды изгоя – как тварь с Тоу, и как убийца Джеба Ро. Похоже, он это понимал и решил в свой черед подстраховаться… Что же до гипноглифа, – Тревельян с задумчивым видом уставился в потолок, – то его Лезвие и Курс взяли как раз для такого случая. Как полагает Иутин, киборг спрятал его в собственном теле, в особой полости, и я тут с ним согласен.
«Он мог протащить вместо гипноглифа бластер», – заметил командор.
– Бластер? Но к чему? Курс мог убить Джеба Ро и любого другого кни’лина просто голыми руками, но это было бы подозрительно. А гипноглиф – идеальное оружие: передал его со слугой, и результат гарантирован. Думаю, Джеб Ро умер бы именно так, не подвернись более удобная возможность.
«Такова твоя версия?» – В ментальном тоне командора скользнула ехидная нотка, и Тревельян удивленно приподнял бровь. Вообще-то его пращур не отличался склонностью к юмору.
– Ну, в общих чертах, – пробормотал он. – По– твоему, что-то не так? Что-то не стыкуется?
«Нет, картина вполне логичная, и я согласен, что все так могло произойти. Я бы даже сказал, что в плане идей и намерений плешаков все изложено верно. Есть только одна проблема, вполне практическая».
– Что ты имеешь в виду?
«Курс не убивал Джеба Ро. Возможно, собирался, да не успел. Другой амбал его прикончил».
Чтобы переварить эту потрясающую весть, Тревельяну понадобилась целая минута. Затем он в сердцах плюнул, попал в левый голопроектор и сказал:
– Мозг, начинай трансляцию. Посмотрим запись, и если ты не шутишь, дед, я съем свои ботинки.
На этот раз картина была такой обширной, что дальнюю часть помещения, с арками и санузлом, скрыли лесная чаща, берег реки, утесы и звездное небо Сайката. Съемка велась ночью, в инфракрасных лучах, но управляющий станцией разум сделал тьму не такой глубокой и возвратил траве, кустам, деревьям, скалам естественные цвета. Некоторое время лесной пейзаж подрагивал и раскачивался – вероятно, кибернаблюдатель кружил в вышине, выбирая лучшую точку обзора. Затем изображение сделалось устойчивым. Тревельян расслышал шелест листвы под ветром и плеск волн, увидел знакомую поляну у реки, переброшенный через поток мостик, темный зев пещеры и силуэты терре, скользившие в своем убежище словно ночные тени. Кажется, то был момент перед самым нападением тазинто.
– Пусти запись быстрее, – приказал он Мозгу, и в поле зрения тут же появились и хлынули на поляну огненные точки факелов, крохотные фигурки и лес копий, топоров, дубин, что вздымался над ними. Дикая орда с ревом мчалась к пещере, воины потрясали оружием и падали под ливнем дротиков, которые криогенный разум выделил траурным вечерним цветом. Вся эта сцена была показана сверху, с позиции киберразведчика, зависшего над лесной опушкой, и поэтому казалось, что головы и плечи тазинто, их оружие и факелы перемещаются сами собой, без помощи почти незаметных ног. Щель убежища терре, откуда летели дротики, была как раскрытая драконья пасть, готовая проглотить атакующих вместе с огнем, принесенным ими, и выплюнуть на поляну кости и черные головешки.
– Стоп, – произнес Тревельян, и картина застыла. – Проверим качество панорамной записи. Мозг, в твою память загружены мои наблюдения в стойбище тазинто. Я указал имя вождя – Сломанный Меч. Найди его в моем отчете, зафиксируй облик и попытайся идентифицировать его среди нападающих. Это возможно?
– Да, ньюри Тревельян. Вот он.
Одна из видимых сверху фигур высветилась алым. Ивар приказал дать максимальное увеличение, и перед ним возникли гигантский затылок и чудовищные плечи вождя; при желании он мог бы пересчитать каждый волосок в его длинных лохмах. После этого эксперимента он проследил полет всех дротиков, брошенных им в ту ночь – Мозг добросовестно помечал их синим траурным цветом, выделял траекторию и показывал крупным планом сраженного дикаря.
– Отлично, – сказал Тревельян. – Поехали дальше. Теперь меня интересует лесная опушка и Джеб Ро с Курсом в облике тазинто. Отыщи мне их.
