Джеймс Уайт - Скорая помощь
– Стройная гипотеза, доктор Приликла, – отметил капитан, скривился и инстинктивно поднес руки к шлему – увы, даже сжать виски ладонями он не мог, поскольку был в шлеме. – Этим можно было бы объяснить то, почему они находятся так близко друг от друга, но тогда непонятно, почему на их состояние столь непосредственно влияет работа коридорных механизмов. Если только я не напортачил в системе управления, не задел какой-то выключатель, который влияет на систему жизнеобеспечения… Нет, увольте, я в полном замешательстве!
– Все в замешательстве, друг Флетчер, – утешил его эмпат. – Картина общего эмоционального излучения не оставляет в этом никаких сомнений.
– Давайте вернемся на «Ргабвар», – неожиданно предложил Конвей. – Мне нужно немного передохнуть в тишине и подумать.
Все покинули дискообразный звездолет, оставив в дозоре Чена, которому были даны строгие инструкции: держаться на расстоянии и к обшивке не прикасаться. Приликла тоже решил вернуться на неотложку. Он заявил, что излучение уцелевших существ настолько сильное, что он способен улавливать его и на расстоянии, тем более что коридорные механизмы продолжали работать и оба существа чувствовали себя все лучше и лучше.
Войдя на борт «Ргабвара» через люк для доставки пострадавших, все тут же прошли в лабораторию, где обнаружили Мерчисон, перепачканную кровью и окруженную разложенными на секционных столах кусками тел слепцов и ФСОЖ. Конвей обратился к капитану с предложением еще раз рассмотреть план корабля слепцов, и тот с радостью согласился, тем более что вовсе не разделял профессионального интереса медиков к кускам инопланетянского мяса. Нэйдрад присоединилась к капитану и Конвею.
Когда план корабля появился на экране монитора, Конвей попросил Флетчера поправлять его, если он будет ошибаться, и приступил к изложению возникшей проблемы так, как сам ее видел.
Как большинство больших проблем, она складывалась из проблем поменьше, и некоторые из них можно было решить. Корабль слепцов остался неповрежденным. Он имел форму диска, толщина которого к середине постепенно увеличивалась. В середине находился круг, занимавший около трети радиуса диска, где располагались источник энергоснабжения корабля и соответствующее оборудование. За этой территорией лежал кольцеобразный коридор, к которому от ребра диска вел прямой коридор. На плане это выглядело в виде серпа с округлым лезвием, часть которого была занята отрезком дуги, где находился отсек управления.
За кольцевидным коридором находилась зона жизнеобеспечения для команды и их пленников. Судя по пропорциям помещений, впечатление создавалось такое, что корабль предназначался специально для перевозки ФСОЖ. Освещение, атмосфера, устройство подачи питания и зона для физических упражнений – все говорило об этом.
Конвей сделал паузу, обвел взглядом товарищей – ни у кого пока его выводы не вызывали возражений. Он продолжал:
– Устройство механизма в коридоре, в особенности – наличие острых металлических элементов, меня тревожит, поскольку я сомневаюсь в том, что ФСОЖ на корабле содержатся исключительно для того, чтобы подвергать их пыткам. Мне более симпатична идея о том, что их в каких-то особых целях приручают. Никто не станет конструировать космический корабль ради неразумного животного, если только это существо не обладает для конструкторов какой-то немыслимой ценностью.
Поэтому мы и должны задать себе вопрос: что такого есть у ФСОЖ, чего нет у слепцов? – продолжал Конвей. – В чем они более всего нуждаются?
Взгляды всех, как по команде, устремились к трупу ФСОЖ. Мерчисон резко обернулась, но первым заговорил капитан:
– Глаза?
– Верно, – улыбнулся Конвей и продолжал: – Конечно, я далек от предположения о том, что ФСОЖ для слепцов являются эквивалентами поводырей. Скорее по мере усмирения ФСОЖ между ними возникают отношения по типу симбиотических. Вероятно, слепцы подсоединяются своими тактильными подушечками к телу ФСОЖ, обретают способность проникать в их нервную систему и получают доступ к…
– Это невозможно, – прервала его Мерчисон.
Приликла тут же жутко задрожал – настолько сильным было раздражение и разочарование Конвея. Разочарование его было тем более сильным, что он понимал: Мерчисон ни за что не сказала бы так, не будь она целиком и полностью уверена в этом.
– Вероятно, некое хирургическое вмешательство или обучающая программа… – с надеждой проговорил Конвей.
Но Мерчисон покачала головой.
– Мне очень жаль, – сказала она. – На данный момент у нас вполне достаточно сведений об этих существах, чтобы мы могли с уверенностью заявить: никакие симбиотические или паразитарные отношения между ними невозможны. Слепцы, которых я предварительно классифицировала как ЦПСД, всеядны и имеют два пола. Один из трупов принадлежит мужской особи, другой – женской. Жало – их единственное природное оружие, но мешочек с ядом давно атрофировался, и теперь жало служит слепцам только для манипуляторных целей. Эти существа обладают высоким интеллектом и, как нам теперь известно, добились больших достижений в технической области, невзирая на слабое физическое развитие.
Похоже, они обладают только чувством осязания, – продолжала Мерчисон, – но, судя по степени специализации тактильных мозолей, покрывающих верхнюю часть тела, осязание у слепцов развито в высшей степени. Вполне возможно, что некоторые из этих природных датчиков способны ощущать вибрацию в твердой и газообразной средах и даже, до некоторой степени, вкус веществ, к которым слепцы прикасаются. Помимо собственно осязания, своеобразной формы слуха и вкусовых ощущений, слепцы способны также улавливать запах, прикасаясь к различным предметам. Но они не могут видеть, и, вероятно, у них есть сложности с осознанием самого понятия видения, и потому они вряд ли бы распознали зрительные нервы, даже если бы прикоснулись к ним.
Мерчисон указала на вскрытый панцирь ФСОЖ и продолжала:
– Но это не главная причина, из-за которой между ФСОЖ и ЦПСД не могут существовать симбиотические отношения. Как правило, разумным паразитам или симбиотам приходится располагаться поближе к головному мозгу либо там, где легче доступ к главным нервным сплетениям. В данном случае это должен быть затылок ФСОЖ. Но мозг этой зверюги находится не в голове, а под грудным панцирем, вместе с другими жизненно важными органами, и при этом расположен в довольно-таки странном месте: под маткой, в самом начале родовых путей. В результате по мере роста зародыша мозг подвергается сжатию, а если роды трудные, то мозг разрушается и младенец пробивается наружу с боем и поедает родителя. Короче говоря, на первое время еды новорожденному хватает.
