Юрий Никитин - Сингомэйкеры
Я пробормотал ошарашенно:
– Ну, вообще-то надеялся… но не думал, что все будет так четко выражено…
– А приятно узнавать, что сами сильнее, – поддразнил он, – чем даже думали?
Я сказал почтительно:
– Глеб Модестович, это только здесь в вашей организации я такое начал понимать.
– В нашей, – поправил он. – Она давно уже и ваша. И вы, не прибедняйтесь, уже в нашей элите. Допуск Б, не так ли?
– А-3, – ответил я скромно.
Он тихонько ахнул, остальные посмотрели с великим уважением. Честно говоря, когда Макгрегор на днях сообщил, что я с уровня Б переведен на А-3, я не ощутил волнения и ликования, какие ощущал раньше, когда поднимался со ступеньки на ступеньку. То, что мой оклад вырос до полумиллиона долларов в месяц, тоже не впечатлило: теперь как-то одинаково – сто тысяч или пятьсот тысяч, все равно не понимаю, куда и как их тратить. Одно польстило, что никто и никогда, оказывается, не продвигался по служебной лестнице так быстро.
После того как все осушили по третьему бокалу, Цибульский повернулся ко мне с великой заинтересованностью в глазах.
– Евгений, а когда за жопу щупать будет можно?
Жуков также подхватил с жарким энтузиазмом:
– Да-да, Евгений, проясните вопрос. А то наш эксперт по бабам просто извелся. А вы специалист…
– По жопам, – сказал Цибульский мечтательно.
– По сиськам, – поправил Жуков строго. – Пока только по сиськам, не путайте. Прошу вас, Евгений.
Я подумал, развел руками.
– Сожалею, но ваша светлая мечта вряд ли осуществима в этот временной период. И на данном этапе. Разве что в самом узком кругу. В смысле в офисах, где все не только друг друга знают, но и дружат. Все-таки смотреть одно, а прикасаться… гм… кто-то может счесть за оскорбление. А то и за харассмент.
– Жаль, – сказал Цибульский, он тяжело вздохнул. – Я бы лучше за жопу щупал. Да и Арнольд Арнольдович больше любит жопы…
Арнольд Арнольдович сказал с негодованием:
– Я? Да вы с ума сошли! Я – порядочный человек! Я Марию Цветаеву читаю. И Ахмадулиной у меня полное собрание сочинений!
Цибульский удивился:
– А чем это мешает щупанью жоп?
– И не поймете! – отрезал Арнольд Арнольдович гневно. – Вы совершенно бездуховный человек! Вы совсем стихи не читаете!
Цибульский в задумчивости почесал затылок.
– Да, это мой прокол. Как и живу до сих пор, сам удивляюсь… Но все-таки, Евгений, вы все же подумайте над жопами. В смысле сделать их такими же доступными, как и сиськи.
Я покачал головой.
– Сиськи тоже нельзя щупать. Только смотреть.
Жуков подсказал тихонько:
– Ну, смотреть – только первый шажок.
Цибульский посмотрел на него с надеждой.
– Вы думаете?
– Точно, – подтвердил тот. – Наш хитроумный Евгений сдвинул крохотный камешек, который вызвал лавину по всему миру. А лавина захватит и жопы, и все то, что спереди, а там немало, и вообще на этом поле нужно было только начать. Евгений молодец, нашел точку приложения для минимального воздействия. По нашим прикидкам, во всем мире уровень напряжения снизится на три-четыре процента, а в наиболее горячих точках даже на пять-шесть. А вы знаете прекрасно, что иногда достаточно снизить всего на одну-две десятых процента, чтобы уличные митинги рассосались.
Лица посуровели, посерьезнели, веселость испарилась, сейчас это снова высоколобые ученые высшего ранга, которые заставляют земной шар крутиться так, как нужно, а не как ему хочется. Я ощутил трепет и ликование, я ведь тоже принадлежу к касте тех, кто не просто воздействует на человечество, таких немало, но и всякий раз видит результаты своей работы. И хотя я сделал очень мало, но меня, самого молодого среди них, уже заметили, приняли, со мной общаются, как с равным, что наполняет меня таким восторгом, что готов подпрыгнуть и взмахнуть руками, в уверенности, что смогу летать.
Глава 14
Эмма провела ночь со мной, горестно сообщив, что никогда бы и ни за что, я противный, но к начальству надо подлизываться. Я возразил, что я не начальство, зря старается, она ехидно напомнила, что не начальство только потому, что предпочитаю блистать сам, а не руководить работой других.
Утром мы ехали в офис, Эмма рядом со мной, тайны из того, что спала со мной, не делает, современная независимая женщина, время зря не тратит: смотрит в крохотное зеркальце и подводит линию губ. Звякнул мобильник, я поднес его к уху, держа руль одной рукой.
– Слушаю.
– Это Макгрегор, – сообщил голос из-за океана. – Я переговорил с руководством. Там приняли мое предложение передать российское отделение нашей организации в ваше распоряжение. Так что действуйте!
Я охнул.
– Я? Почему я?
– Вы лучше знаете этот регион, – сказал он жестко. – Знаете особенности мышления и поведения местных… э-э… жителей.
По-моему, он удержался от слова «туземцев», вспомнив в последний момент, что native, «туземец», в русском языке означает совсем не то, что в английском.
– Какие у меня полномочия?
В голосе Макгрегора прозвучало неудовольствие.
– Что-то вы стали осторожны, Юджин. Не узнаю вас. Полномочия самые широкие. Как набирать, так и выгонять набранных. А также будете руководить отделом.
– Слушаюсь, шеф. Хотя…
– Никаких «хотя»! Приступайте, дело не терпит.
– Спасибо, – ответил я растерянно. – Честно говоря, не ожидал…
– Мы не говорили, – ответил он, – потому что могло не пройти. Вы слишком новый еще человек. И в некотором смысле слишком быстрый.
Я спросил с неловкостью:
– Мне самому им сказать?
– Им сейчас позвонят, – пообещал он. – Действуйте!
Связь оборвалась, я спрятал мобильник. Эмма все подкрашивала губы, стирала, благо времени еще много, ее глаза расширились, когда увидела мое лицо.
– Что случилось?
– Свинюшка, – сказал я, – накаркала.
– Свинюшки не каркают!
– Ну, нахрюкала.
– Да что случилось?
– Кто тебя просил вякать про начальство?
Она насторожилась.
– Продвигают выше?
– Уже продвинули, – сказал я с горечью. – Теперь нашей крохотной фирмой руководю я. А изобретательством будут заниматься другие. Помоложе, наверное.
Она порывисто обняла меня за шею, я ощутил ее горячие губы на щеке.
– Поздравляю!
– С чем, дурочка?
– Зато красивая!
– Дык кто спорит, что красивая… А я боюсь начальствования. Сразу такая стена между друзьями.
Она спросила удивленно:
– А они у тебя есть? Мне казалось, только коллеги. Все вы, как страусы, с головами в работе. Это она для каждого из вас – жена, любовница, связь на стороне и даже на эскалаторе. Я вижу только ваши задницы. По ним уже отличать научилась…
– Ладно-ладно, – сказал я и ощутил внезапно, что она чудовищно права, я так и не сблизился ни с кем, хотя все, как на подбор, люди умные, интеллигентные и такие именно, с кем хотел бы общаться и помимо работы, – понимаю, что ты называешь задницами, бессовестная.
