Игорь Борисенко - Фантастика 2002. Выпуск 2
— А генерал что говорит? — поинтересовался Мыльный.
Непадло очнулся.
— Да тоже говорит: фигня… — расстроенно промолвил он. — Как же фигня, если программа исправна?.. Знаешь что? А проверь-ка их конкретно по каждому похищению!
После проверки список сократился до четырех кандидатов: Живикин, Хрхрян, Ржата и Сиротинец. Согласно выскочившим цифрам, Хрхрян почти наверняка был виновен в исчезновении сразу пяти человек. Впрочем, троих из этой пятерки мог умыкнуть и Живикин. Ржата и Сиротинец скромно претендовали вдвоем на одного пропавшего.
Если бы не способ похищения — список как список, хоть на вокзале вывешивай…
— Крестники есть? — мрачно спросил Непадло.
— Про Сиротинца слышал…
— Что именно?
— Член Союза писателей, — нехотя процедил Мыльный.
— Как это он? — не въехал полковник.
— Отсидел в малолетке. Потом обо всем книжку написал. Автобиографическую…
— Чернуха небось?
— Чернуха… Но зону знает.
Тут оба смолкли, потому что на мониторе возник портрет Сиротинца. Анфас. Левый глаз подозреваемого располагался чуть ниже правого. И воля ваша, а таилось в этом странном взгляде нечто нечеловеческое. В полном молчании Мыльный вывел на экран фотографию Живикина, затем — Ржаты. У этих двоих глаза были, правда, на одном уровне, но опять-таки взгляд…
Сам оперуполномоченный не верил ни в сон, ни в чох, ни в вороний грай, однако и ему стало как-то не по себе… Что уж там говорить о полковнике Непадло, у которого, согласно сведениям любознательного опера, дома рассованы были по антресолям бумажечки с заговорами против квартирной кражи!
Но самое жуткое поджидало их впереди! Когда на мониторе появилась фотография Хрхряна, оцепенели оба, а полковник Непадло даже издал за спиной Мыльного какой-то непонятный Звук: то ли ахнул, то ли резко выдохнул. Смуглое лицо кавказской национальности пересекала наискосок черная пиратская повязка, проходившая в аккурат по левому глазу. Неизвестно, какие ассоциации при этом возникли у полковника, но оперу немедленно припомнилась древняя байка о футболисте с черной повязкой на правой ноге. Якобы такой силы был у него удар, что запрещалось ему бить по воротам с правой, дабы не уложить голкипера насмерть…
Оперуполномоченный ожил первым. Зарычал, заматерился шепотом, схватился за мышь. Защелкала клавиша, заметался курсор. Портреты с экрана исчезли, уступив место мелькающим текстам.
— Ну конечно! — яростно взревел опер, тыча в монитор коротким толстым пальцем. — У них же у всех левого глаза нет! Стеклянный он у них!..
— Стеклянный… — в растерянности повторил полковник. — И что?
Оба уставились друг на друга. Действительно: и что?.. Нет левого глаза — значит, нет и орудия преступления. Тогда почему программа внесла этих четверых в список подозреваемых?
— А может, и не стеклянный… — замороженно произнес вдруг Непадло. — Может быть, даже и не глаз…
— А что?
— А черт его знает! — Полковник зябко передернул плечами. — Кристалл какой-нибудь… или приборчик…
— Да не бывает таких приборчиков!
— Сейчас все бывает… — сдавленно сообщил Непадло. — Просто не знаем мы ни хрена… Слушай, посмотри: там за ними ничего больше не числится?
Тут же и посмотрели. Сиротинец месяц назад купил квартиру в центре города, но, как выяснилось, доходы у него теперь были совершенно легальные — гонорары и еще какая-то литературная премия. Зловещий Хрхрян тоже на вполне законных основаниях владел будочкой, где изготавливал ключи и ремонтировал обувь. Ржата, получив справку об освобождении, устроился охранником в какую-то фирму. Зато Живикина можно было брать хоть сейчас. Пил без просыху, нигде наработал, полторы недели назад нанес сожительнице побои в области лица и прочих областях. Милицию вызвали соседи. Сама потерпевшая подать заявление не захотела.
— Ну что?.. — с сомнением молвил Непадло. — С кого начнем? С него?..
Вскоре пошли мелкие и не слишком приметные чудеса, на которые столь горазды наши славные органы.
Уже на следующий день побитая гражданка, леший знает с чего, внезапно переменила первоначальное решение и подала на Живикина в суд. Одновременно сожитель ее (вот ведь непруха-то!) был в нетрезвом, естественно, виде накрыт линейной милицией за тем противоправным деянием, что всегда совершается не иначе, как с особым цинизмом.
А еще через пару часов в кабинет полковника Непадло заглянул Мыльный.
— Разрешите, Герман Григорьевич?
Полковник вышел из-за стола ему навстречу.
— Ну? — спросил он, понизив голос.
— Нормальная стекляшка, — с нескрываемой скукой отвечал ему опер. — Все-таки, наверное, программа глючит…
— Точно? Стекляшка?
— Да точно, точно. Сам на экспертизу относил.
Произнесено это было небрежно, а то и пренебрежительно. В отличие от циника Мыльного осторожный до суеверия полковник даже не пожелал взглянуть на задержанного: вдруг действительно моргнет чем-нибудь — и нет тебя…
— А остальные? — насупившись, продолжал Непадло.
— Сиротинца лучше не трогать — на скандал нарвемся. О нем вон уже в польском журнале пишут… За Хрхряном и Ржатой установлено наблюдение. По вашему приказу…
Приказ установить наблюдение был отдан в устном виде, и все же поршень полковничьего кадыка при упоминании об этом нервно дернулся.
— Только ты, слышь… — жалобно проговорил Непадло, блуждая взглядом. — Аккуратнее там… Чем черт не шутит!
— Службу я привлекать не стал… — уклончиво продолжал Мыльный. — Дал задание двум операм. Вашим именем…
Кадык дернулся вновь.
— Но ты, я надеюсь, не сказал им, в чем дело-то?..
Ответить Мыльному помешал телефонный звонок.
— Полковник Непадло слушает… Да, у меня… Кто-о?.. — Владелец кабинета брезгливо поджал губы и с упреком взглянул на опера. — Тебя…
— Слушаю, — буркнул тот, приняв трубку. — А, Славик… Ну? — Судя по звукам, доносившимся из наушника, кто-то о чем-то докладывал взахлеб. Неухоженные брови Мыльного изумленно взмыли. — Кто моргнул?.. Ты?..
Заслышав слово «моргнул», полковник въелся глазами в оперуполномоченного. Тот, окаменев лицом, дослушал доклад, поглядел непонимающе на трубку и лишь затем положил ее на рычажки.
— Хрхрян исчез, — с недоумением сообщил он.
— Каким образом?!
— Фигня какая-то… — скребя в затылке, признался опер. — У Славика правый глаз зачесался… Моргнул, протирать начал… А когда протер — смотрит: будка пустая…
Все на месте, инструмент на месте… А человека нет…
