Юрий Петухов - Ангел Возмездия
– Так, – согласился Иван. И закрыл глаза.
– Вот видите! Вам не надо разжевывать пустяков! Это просто великолепно! Но теперь введите во всю эту стройную систему искусственные построения, равномерно рассеянные по всем квазиобластям и перпендикулярным уровням, соедините их спиралями внешне-внутренних переходов и вы сразу оцените всю гармоничность этого мира. – О проникающих волокнах Осевого измерения мы пока говорить не будем, чтоб не усложнять модели, тем более не будем касаться полей Невидимого спектра, иначе вам трудно будет сразу усвоить все.
– Да нет, я постараюсь, – заверил Иван. И не удержался, брякнул свое: – А я знаю. Образина, почему ты с потолка не падаешь, знаю!
– А почему это я вдруг должен падать с потолка? – поинтересовался Псевдо-Хук и вцепился обеими высохшими руками в сиденье табурета.
– Должен! Непременно должен! – заверил его Иван, В голове у него стоял дым коромыслом. Но он гнул свое: – Ты, Образина, не падаешь с потолка, потому что тебя нет! Ясно?!
Псевдо-Хук поерзал немного и снова принялся трястись и размахивать руками.
– Вы ошибаетесь, – быстро проговорил он обиженным тенорком. – Я не падаю с потолка не потому что меня нет. Хотя вы правы, меня действительно нет. Но не падаю я, потому что сижу на табурете, а табурет стоит на полу, хм-м, если это конечно, можно назвать полом.
– Да-а, – язвительно протянул Иван, – на полу, на табурете-е?! А где ж тогда я сижу... Нет, лежу... нет, это самое, стою?!
Псевдо-Хук ощерился до ушей. Ни тут же виновато захлопал выцветшими ресницами.
– А вы, извините, не лежите, не сидите, не стоите, а еще раз извиняюсь, висите вверх ногами на ржавой старой цепи. Если вы соизволите немного выгнуть шею, то вы даже разглядите большой крюк, вбитый в потолок.
– Да-а? – Иван последовал совету. И на самом деле увидел и цепь, и крюк, и настоящий потолок – такой же грязный и неровный как и пол.
Теперь все стало на свои места. Все, кроме него самого.
– Опять дозревать повесили, что ли? – спросил он.
Псевдо-Хук развел руками. И преодолевая явную неловкость, пролепетал:
– Пора бы уже.
– Что – пора?!
– Дозреть пора! – ответил Псевдо-Хук. – Вы учтите такую вещь, что год Всеобщих лобызаний и Братской любви на исходе, нынче последняя декада – декада грез. А потом вам может не поздоровиться тут.
Иван почти пришел в себя. И потому вновь обрел способность рассуждать, кое-как осмысливать происходящее.
– Значит, вы считаете, друг мой несуществующий, – проговорил он, – что доселе мне тут «здоровилось», так?
– Именно так! – заверил самым серьезным образом Псевдо-Хук. – Мы ведь своевременно разобрались с вами в строении этого мира, вы себе представляете его достаточно хорошо. Но вот нравы местных обитателей вы, похоже, не усвоили и даже не изучили ни в малейшей степени.
Иван не стал спорить.
– Сколько мне осталось? – вопросил он.
– Сегодня третий день декады. Все провожают добрый год, все пребывают в грезах, делают добро друг другу и кому ни попадя.
Иван хмыкнул. Дернулся на цепи.
– Ага, – сказал он, – вот это я на себе ощутил.
– Ни черта вы еще не ощутили!
– Ладно, хватит об этом. Где Лана?
– В саду.
У Ивана тут же отлегло от сердца. Главное, с ней все в порядке, она в саду. А уж из садика этого он ее всегда вытащит. Если сам конечно выберется. Он снова дернулся – цепи загремели, крюк качнулся, а сам он маятником пошел из стороны в сторону. Ничего, все образуется, подумалось ему, все встанет на свои места. Но уточнить все-таки надо.
– А сад там же?
Псевдо-Хук тяжело вздохнул.
– Кто его знает, может, и там. Эти предварительные квазиуровни такие неустойчивые... да не мне вам говорить! Как вы думаете, где мы сейчас с вами.
– Не знаю, похоже, в подземной темнице, – ответил Иван, – сдается мне, что я тут уже бывал.
– А вот и ошибаетесь! Это же обычный изолятор. Чтоб вы в последние дни года не натворили глупостей, вас повесили на хранение, понятно?
– Еще бы! Повесили, на хранение... Помогли бы лучше отцепиться, раз такой добренький и заботливый!
Псевдо-Хук замахал руками, заморгал.
– Нет, этот номер не пройдет, даже не пытайтесь, еще хуже будет, что вы!
– Ну, а тогда проваливай со своими советами! – взъярился Иван. – Пошел вон отсюда!
Незнакомец не обиделся.
– Вы зря волнуетесь, – сказал он. – У вас же есть маленький шансик, понимаете? Попробуйте его использовать.
– Что за шанс? – буркнул Иван.
– К концу третьего дня последней декады срабатывает пусковой механизм осевых волокон, ясно? У вас будет возможность нырнуть в поток обратного времени.
– И что?
– А то! Где вас выбросит из потока, не знаю. Да и не в том суть – вы можете оказаться и у нас в любой точке, и в Вашей Вселенной, и в Обратном мире, понимаете?
Иван встряхнул головой, попробовал согнуть ноги в коленях. Но, видно, силенок оставалось совсем мало, потянуться на ногах не удалось.
– Обратный мир, это что – нечто связанное с обратным временем? – спросил он.
– Да что вы?! – возмутился Псевдо-Хук. – Что вы! Не вздумайте ляпнуть здесь про это! И я-то вам зря сказал, вырвалось просто. Вам этого знать не следует! Вы лучше запоминайте, что вам в потоке делать и после первичного выброса.
– Что?
– Так вот, вас в любом случае потом, через часик примерно, откатной волной вынесет сюда, к нам. Но если там, в точке первичного выброса, вы сумеете повлиять на ход событий, изменить их, то откат вернет вас не в подвал этот, как говорите, не в темницу, а куда-нибудь еще!
– Ага, куда-нибудь, – злорадно процедил Иван, – вынесет в пасть дракону или к дьяволу на рога, а может, и прямиком под струю аннигилятора!
– Все может быть, – спокойно и даже как-то поспешно согласился незнакомец. – Оставайтесь висеть здесь. Для этого надо рваться, метаться, дергаться...
– А чтобы в поток нырнуть?
– Когда в вашем мозгу раздастся щелчок и потемнеет в глазах, надо будет как можно четче, яснее, образнее представить то место, куда собираетесь попасть.
– И что же, именно туда и попадешь? – Иван вдруг начал верить незнакомцу, принимать его слова всерьез.
– Вы наивны, так разве можно? Да ежели бы все было по нашим желаниям...
– Я все понял, – уверил незнакомца Иван. – Когда сработает механизм?
Тот сосредоточился. И вдруг пропал вместе с табуретом. Но голос его прозвучал четко и громко:
– Да вот сейчас, секунды через две – третьи сутки уже заканчиваются.
Иван крепко зажмурился. Представил Землю – сразу всю, такой, как видел ее много раз из космоса. Потом перед его глазами всплыла родная деревня, та самая, о существовании которой он узнал, лишь завершая четвертый десяток. Он увидал как наяву деревья, их пышные зеленые кроны, и домики под сенью этих деревьев, настоящие рубленные деревянные дома, увидал улицу, срубы колодцев, совершенно не изменившихся за последнее тысячелетие, увидал даже отдельных прохожих, примятую траву, брошенный у заборчика детский совочек... В этот миг в мозгу щелкнуло – резко, отрывисто, звучно. И вместе со щелчком прозвучало почему-то глуховато, неопределенно: «да будет проклят!» И вся воображаемая им картина вдруг пропала, исчезла куда-то – вместе с домиками, с деревьями, с ручейками, палой листвой, песочницей и совочком. И ее место заняла совершенно другая, о которой Иван и не помышлял, не думал, не собирался даже думать – ядовито пурпурные джунгли Гадры полыхнули перед взором неистовым безумным пламенем, что-то разорвалось прямо под ногами – Иван уже не висел, его несло куда-то, бросая, переворачивая, вращая вокруг незримой оси, но одновременно ему казалось, что он стоит на собственных ногах, не на четырехпалых лапах, а именно ногах, И разрывы следовали один за другим, все мельтешило, дергалось, уплывало...
