Джули Кагава - Железный король
«Кто ты на самом деле? За что ты так ненавидишь Пака? Мне хочется понять. Я вас обоих, кажется, совсем не знаю».
Еще несколько капель дождя плюхнулись на землю и зашипели, испаряясь в тишине. Я жевала полоски вяленого мяса и следила за дождевыми струями, остро чувствуя рядом тело Ясеня, обнявшие меня мужские руки... Он вздохнул, сел поудобнее и прошептал:
— Это было давно... — Голос его почти терялся в порывах ветра. — Еще до твоего рождения... Зима и Лето какое-то время жили в мире. При дворах случались небольшие стычки, но впервые за долгие годы мы оставили друг друга в покое. Ближе к концу лета, — продолжал он голосом, вдруг зазвеневшим болью, — все стало меняться. Волшебный народ плохо выносит скуку, и некоторые особенно нетерпеливые создания снова принялись задирать Летний двор. Мне следовало бы предвидеть неприятности... Но в то лето я не думал о политике. Весь двор скучал и маялся, я же... — Он на секунду осекся. — У меня была любимая, Ариэлла Туларин.
У меня перехватило горло. Любимая... У Ясеня раньше была девушка, которую он очень любил, судя по плохо скрываемой боли в голосе. Я напряглась, вдруг смутившись, что слишком громко дышу, что он обнимает меня за талию. Ясень как будто ничего не замечал.
— Мы отправились в Дикий лес, — продолжал он, оперевшись подбородком о мою макушку, — проверить, правдивы ли слухи о золотой лисе, которую якобы видели в тех краях. В тот день мы охотились вместе: Ариэлла, я и... и Плутишка Робин.
— Пак?!
Ясень неловко пошевелился. Где-то вдалеке грянул гром, небо озарилось зелеными молниями.
— Да, — через силу выдавил принц. — Пак. Когда-то мы дружили. Я этого не стыдился. В те дни мы часто встречались в Диком лесу, подальше от дворцовых пересудов. Правила нас не заботили. В те годы Пак и Ариэлла были моими самыми близкими друзьями. Я абсолютно доверял им.
— Что случилось?
Голос Ясеня потеплел от воспоминаний.
— Мы охотились на незнакомых землях. Дикий лес огромен, некоторые его части постоянно меняются, там опасно даже для фейри. Три дня мы выслеживали золотую лису среди неведомых рощ и лесов и держали пари о том, чья стрела поразит ее. Пак похвалялся, что Зима, конечно, проиграет Лету, а мы с Ариэллой, разумеется, с ним спорили. Чаща вокруг нас стала темной и дикой. Мы ехали на волшебных скакунах, чьи копыта не касались земли, но даже эти лошади нервничали все больше. Надо было к ним прислушаться, но мы не обратили внимания, повинуясь нашей упрямой, глупой гордыне. Наконец на четвертый день мы въехали на холм, спускающийся в широкое ущелье. На той стороне, по краю пропасти бежала золотая лиса. Разделяющий нас овраг был неглубок, но широк и укрыт неверными тенями и подлеском... что внизу — не разглядеть.
Принц вздохнул.
— Ариэлла хотела поехать в объезд, хоть это и дольше. Пак не соглашался, твердил, что мы упустим добычу, если не поедем напрямую. Мы поспорили. Я принял сторону Ариэллы — хоть и не понимал, чего она испугалась, но если ей не хотелось спускаться вниз, я бы не стал ее заставлять. Однако Пак решил иначе. Я поворотил лошадь в сторону, а он с диким воплем подстегнул коня Ариэллы и пришпорил собственного скакуна. Лошади рванули вниз по склону, а Пак кричал мне: «Догоняй, коль сможешь!» Мне ничего не оставалось, как последовать за ними.
Ясень замолчал, глаза у него сделались темные и измученные. Он все смотрел и смотрел куда-то вдаль, пока я не выдержала.
— Что случилось? — прошептала я.
Он горько усмехнулся.
— Конечно, Ариэлла оказалась права. Пак завел нас прямо в логово виверны.
— Что еще за виверна? — глупо переспросила я.
— Родственница драконам, — объяснил мне Ясень. — Глупее, но очень опасная. И не терпит чужаков. Тварь возникла из ниоткуда, сплошь крылья, когти и зубы. Огромная разъяренная зверюга набросилась на нас, размахивая ядовитым хвостом, стараясь поразить отравленным жалом. Мы сражались плечом к плечу. Мы столько времени проводили вместе, что хорошо понимали боевые приемы друг друга, и общими усилиями одолели врага. Именно Ариэлла нанесла решающий удар. Однако, умирая, виверна уколола ядовитым хвостом грудь моей любимой. У виверны чрезвычайно сильный яд, а мы заехали так далеко, что на много миль вокруг не было ни единого целителя. Мы... мы пытались спасти Ариэллу, но...
Он замолчал и тяжело вздохнул. Я сочувственно стиснула ему руку.
— Она умерла у меня на руках, — закончил он, с трудом овладев эмоциями. — Умерла с моим именем на устах, умоляя спасти ее. А я ее держал, смотрел, как жизнь гаснет в ее глазах, и думал только об одном: во всем виноват Пак! Если бы не он, она бы не погибла.
Он коротко кивнул и добавил со сталью в голосе:
— В тот день я поклялся отомстить за смерть Ариэллы, убить Плутишку Робина или погибнуть в схватке с ним. С тех пор мы несколько раз сражались, но Плут всегда умудряется ускользнуть или выкинуть какой-нибудь фокус, после которого дуэль невозможна. Мне не будет покоя, пока он жив. Я пообещал Ариэлле, что буду преследовать Пака до смерти одного из нас.
— Пак говорил мне, что это случайно... Он не хотел, он не нарочно... — горько заметила я. Защищать Робби не хотелось. Ясень потерял любимую из-за того, что натворил Пак... этот проказник в конце концов до выделывался.
— Это неважно, — холодно возразил мне Ясень и отодвинулся от меня. — Клятва моя нерушима, и мне не знать покоя, пока я ее не исполню.
Я молча уставилась на дождь, чувствуя себя глубоко несчастной. Меня раздирало пополам. Ясень и Пак, два врага в противоборстве, которому положит конец только смерть одного... или другого. Как можно общаться с двумя близкими тебе людьми, зная, что однажды один из них! убьет другого? Да, клятвы фейри нерушимы, у Ясеня достаточно причин для ненависти к Паку, но я чувствовала себя в ловушке: остановить их я не сумею, но ничьей смерти не желаю.
Ясень вздохнул и снова подался ко мне, кончиками пальцев поглаживая меня по руке.
— Прости, — шепнул он. Меня пробрало холодком. — Жаль, что в этом замешана ты. Принесенную клятву отменить нельзя. Если бы я предвидел, что встречу тебя, то не клялся бы так поспешно.
К горлу подступил комок. Я хотела что-то сказать, но резкий порыв ветра швырнул в трубу капли дождя. Вода забрызгала мне джинсы, кожу обожгло так, что я вскрикнула. Капли прожгли в джинсовой ткани несколько крошечных дырочек, материал расползся, а кожа покраснела и саднила, как будто от иголок.
— Это еще что? — удивилась я.
Ливень снаружи казался обычным дождем — серым, туманным и хмурым.
Я машинально потянулась наружу, туда, где капли какали на землю.
Ясень схватил меня за руку и оттащил назад.
— Руку обожжет так же, как ногу, — вкрадчиво произнес он. — А я-то думал, ты усвоила урок, когда разбивала замок на цепи.
