Василий Головачев - Возвращение джинна. Последний джинн. Джинн из прошлого
Женщины вскочили на ноги, хищно протянув вперед руки.
Ульрих зааплодировал:
– Великолепно, фрау, классно работаете! Только не останавливайтесь, пожалуйста, я люблю драйв.
Соперницы бросились друг на друга, уклоняясь от приемов, некоторое время кружили по спальне, зорко следя за руками и ногами противницы, обменялись сериями ударов, затем с визгом вцепились друг другу в волосы. Упали, начали кататься по полу.
– Фи, это уже неэстетично, – сморщился Ульрих, глянул на Стива. – Ты не находишь?
– Сдались тебе эти стервы, – флегматично ответил молодой человек. – Пошли отсюда, я в баню хочу.
– Это мысль, – согласился Ульрих. – Мне тоже не мешало бы помыться.
Он хлопнул в ладоши.
– Довольно, коровы бойцовые, не то глаза себе повыцарапаете. Живите пока, обе, я сегодня добрый. Но больше не качайте права и не напоминайте о себе. Я сам вас позову, если понадобитесь. Ну, кому я сказал?!
Соперницы оторвались друг от друга, поднялись, тяжело дыша, раскрасневшиеся, исцарапанные, с огнем злобы и ненависти в глазах.
– Хороши! – рассмеялся Ульрих, посмотрел на Ираиду. – Не будь ты сестрой Паши, тебя сегодня бы похоронили. – Он перевел взгляд на Марту. – А ты ничего держалась, повелительница, не хуже, чем в постели. Ауфвидерзеен, фрау, будьте счастливы.
Он кивнул Стиву, оба вошли в металлическую каплю моллюскора и исчезли вместе с ней. По комнате прошелестела волна холодного воздуха, насыщенного озоном.
– Скотина! – выдохнула патриссима.
– Дерьмо! – добавила Ираида. – Его надо убить!
– Как? За его спиной боевой робот!
Ираида посмотрела на неподвижные тела охранников, с которых испарилась металлическая пленка.
– Нужен другой боевой робот.
– Это какой же?
– Гиперптеридский «джинн». Настоящий полноценный «джинн», а не пародия на него наподобие тех, что обосновались у Сатурна.
– Где ты его найдешь такого? Не на кладбище же моллюскоров? Да и если бы они там были, как туда добраться?
– Надо послать группу на Полюс Недоступности, не может быть, чтобы там не осталось годных к работе «джиннов».
– Все равно у нас нет алгоритма управления роботами, найденного Хорстом. Вы допросили Стива?
– Его и глушить-то особо не надо было, «поплыл» после первого же импульса из «удава». Но он не знает всех деталей процесса, Ульрих ему не доверял.
– Жаль.
– Зато он знает, как можно перезаписать кодон.
Патриссима задержала взгляд на лице Ираиды со следами ногтей.
– Вы его…
– Мы узнали номер его личной консорт-линии и всадили ему программу подчинения, включающуюся после кодового слова. Теперь стоит только произнести это слово…
– И он наш! Отлично! Прости, герцогиня, я о тебе плохо подумала. Завтра же мы сделаем тебя маршалессой. Значит, шанс у нас все-таки есть. Какое же слово вы выбрали в качестве ключа?
– Джинн.
Марта улыбнулась:
– Я почему-то так и подумала.
Она нагнулась к одному из телохранителей, не подающему признаков жизни, расстегнула клапан на боку и достала «универсал». Зрачок дула глянул в лоб сестре Павла Куличенко.
– Ты неплохо зарекомендовала себя, герцогиня. Я очень тебе благодарна за все, что ты сделала для Ордена. Но, во-первых, мне не нужна подающая надежды соперница, и во-вторых, ты сделала мне больно! Прощай!
Сверкнула молния выстрела.
Глава 22
ТЫ ЖИВ, МОЙ ЛЮБЫЙ!
Если бы не отсутствие солнца в небе, вполне можно было бы чувствовать себя на Земле, в средней полосе России, где еще сохранились заповедные места и взгляд не цеплялся за башни мегаполисов на горизонте.
Но они были не на Земле.
Первая радость встречи с Лам-кой, боевым гиперптеридским роботом, воспитанным Зари-мой, прошла, и гости Лам-ки теперь отдыхали в почти настоящем земном коттедже, найдя там все, что нужно для приведения себя в порядок.
Искупались в бассейне на первом этаже, переоделись в большой гардеробной на втором и уселись за стол на третьем, в круглом зале со стеклянными стенами, открывающими вид на великолепную земную природу оазиса, сотворенного Лам-кой.
Сам робот, конечно же, не показывался на глаза, хотя вполне мог создать «лицо для переговоров», однако его присутствие чувствовали все – по струйкам снежной пыли, изредка возникающим в воздухе.
Зари-ма выглядела почти счастливой, судя по ее раскрасневшемуся лицу, но в глазах девушки то и дело всплывало нетерпение, и Игнат понимал, что она думает о муже и жаждет начать его поиски.
Комфортнее всех ощущал себя Шоммер.
Он шумно ел, шумно восторгался гостеприимством боевого друга Зари-мы и с удовольствием разглагольствовал на разные темы, пока не оседлал любимого конька – ксенологию. Впрочем, его откровения были интересны и Ромашину-старшему, который узнал много нового о повадках и логических системах негуман. После обсуждения общих проблем, над которыми трудились ученые Института Внеземных Коммуникаций, Шоммер перешел на конкретные примеры, и эта тема также представляла интерес для Игната.
– У меня складывается такая версия, – заявил ксенолог, отодвинувшись от стола в испарине – ел он много и долго – и вытирая рот салфеткой. – Как известно, протеи, Черви Угаага, иксоиды и гиперптериды являются всего лишь промежуточными стадиями разумогенеза одного вида. Протеев мы еще не нашли, а конечная стадия – ангелоиды – еще впереди. Хотя насчет этого у меня есть любопытная идея, над которой я работаю.
– Кому известно? – не выдержал Игнат. – Ты сказал: как известно, Черви и прочие гиперптериды – промежуточные стадии одного разумного вида. Разве это известно всем?
– Мне известно! – веско сказал Шоммер, поднимая вверх указательный палец. – А ошибаюсь я…
– Редко.
– М-да, кажется, я уже говорил что-то подобное. Тем не менее хочешь смейся, хочешь плачь, но моя теория в данном вопросе не имеет изъянов. Так вот, я пока не знаю, почему произошел разрыв генотипических связей между иксоидами и гиперптеридами, но факт в том, что они стали конфликтовать.
– Ты и причину знаешь?
– Война началась после того, как негуманы прорвались в нашу метавселенную и начали преобразовывать вакуум для создания ИПов – иномерных пространств с нецелочисленной метрикой. То есть они начали переделывать наш континуум под себя.
– Ну, и где же следы этой переделки? – скептически хмыкнул Игнат, подмигнув Зари-ме.
– Я уже говорил вам с Калаевым – это войды, пустоты, окруженные волокнистыми скоплениями галактик. По сути, это «заготовки» для фазового перехода. Стоит только инициировать каким-либо способом процесс перехода, и в этих районах нашей метавселенной образуются «куски» пространства с иксоидской метрикой, равной три и шестьдесят шесть сотых, или с гиперптеридской в три и девять десятых.
![Василий Головачев - Спящий джинн [Демон]](/uploads/posts/books/53714/53714.jpg)