Ольга Моисеева - Нф-100: Заповедник возможностей
- Вы её совсем не знаете, майор.
- А тут не то, что знать, тут даже анализ ДНК делать не нужно: достаточно несколько волосков отстричь, чтобы увидеть невооружённым глазом...
- Не трогайте её! - не сдержался Аркулов. - Вы ей навредите!
- Зависит от вас, господин Гутаковский, зависит от вас! Заметили, как я уважаю ваше желание зваться этим именем? Вот и вам, Пётр Александрович, я искренне советую уважать наши желания - в ответ, так сказать. Тогда и девочка цела останется, всё в ваших руках. Пока мы взяли только несколько волосков, однако если вы откажетесь с нами сотрудничать, мы разберем её на кусочки... - узкое лицо стало грустным. - Даже на молекулы, если потребуется.
Аркулов посмотрел в светло-серые, почти прозрачные глаза майора и понял, что это не пустая угроза.
- Но зачем? Чего вы добьётесь?
- Ну-у, дорогой мой Пётр Алексеевич, это же проще простого! Чтобы понять, как устроена вещь, надо разобрать её на составные части: люди испокон веков так делают - вам ли, учёному, не знать!
- Майя - не вещь!
- Правда? А что же она такое? Поделитесь, господин Гутаковский, и тогда нам не придётся ничего разбирать.
- Говорите, как вам удалось вырастить такого дзеттоида, - вмешался в разговор пришедший вместе с майором высокий брюнет, до того сохранявший молчание. - Иначе мы начнём принимать меры.
Он открыл виртэк своего юнифона, и в воздухе развернулось изображение комнаты Майи. Девочка сидела на кровати, подтянув колени к подбородку, и что-то чертила пальцем на простыне. Тренинг, улыбнулся про себя Аркулов, она делает специальные упражнения, которые он разработал для занятий во время гиперпрыжка, когда связь между ними будет блокирована ГД-шлемом. И хотя теперь они вряд ли понадобятся - на Тэтатерру им уже не попасть - всё равно девочка - молодец! Тренируется, чтобы легче было выполнить просьбу отца не слушать его разговор со службистами.
- Я не сторонник насилия, - сказал майор, прервав размышления Аркулова, - но раз время поджимает... - Он посмотрел на брюнета, и тот кивнул. - Предлагаю для начала пустить в комнату девочки газ.
- Газ?! - не поверил Аркулов.
- Да, газ. Вот этот. - На виртэке возникла химическая формула газа. - Он действует на высшую нервную деятельность весьма специфическим образом, впрочем, вы и сами знаете...
Да, Аркулов, конечно, знал. ГПР (или газ "Прощай разум", как называли его в народе) подавлял критическое мышление, делая из людей сверхдоверчивых дурачков, а, при соответствующей концентрации и продолжительности воздействия, мог вообще полностью подавить мыслительные способности, фактически превратив человека в животное, действующее инстинктивно. Аркулов не знал, какую дозу они собирались закачать Майе, но, в любом случае, учитывая особенности Майиного рассудка и их ментальную связь, из-за которой произошли глубокие органические изменения в мозгу как отца, так и дочери, этот эксперимент с газом грозил обернуться серьёзной опасностью для обоих.
- Хорошо, - откликнулся высокий брюнет. - Пусть будет газ. Думаю, всем нам будет полезно увидеть истинное лицо этой... якобы девочки. - Он взялся за юнифон.
- Не надо! - резко бросил Аркулов.
* * *
Вчера вечером людей наконец развязали, дали воды, пакеты с сухпайком из станционного синтезатора и даже поставили биотуалет, куда сразу же выстроилась очередь. Спустя час Мохнатые (перестав бегать раздетыми по лесам, они потеряли большую часть шерсти, но на открытых всем ветрам мордах она осталась, хоть и стала короче) пришли и забрали Китаева - программиста и наладчика ЧДФовских учебок.
Никаких удобств для сна ЧДФ людям не предоставили, и ночь они провели, сидя или лёжа прямо на полу. Впрочем, спать всё равно никто не хотел, с лёгкой руки одного из инженеров люди загорелись идеей освобождения и всю ночь разрабатывали план нападения на тварей, когда кто-нибудь из них войдёт в зал. Кривочук обратил внимание инженера на невероятную силу и живучесть ЧДФ и попытался объяснить, что пять тварей - это единый организм-кластер, поэтому то, что видит и чувствует один из них, в тот же миг знают все остальные, а значит, не пройдёт и пяти секунд, как появится вооружённая до зубов подмога и всех тут перестреляет. Говорил, что у ЧДФ общий разум, поэтому пытаться держать одну тварь в качестве заложника так же глупо, как, например, одну руку у человека, но ни инженер, ни остальные не желали слушать "чокнутого Франкенштейна", обзывая его трусом и предателем. Кривочук ссылался на Лихарева, но его вчера поздно вечером забрали Мохнатые, и потому слова о догадке киберлога прозвучали надуманно и неубедительно.
На рассвете открывший комнату ЧДФ был атакован, люди даже сумели отобрать оружие и ранить второго, прежде чем три подоспевших твари подавили бунт, стреляя, к счастью, не боевыми зарядами, а транквилизаторами. То, что люди сейчас нужны им живыми, ещё не значило, что их не уничтожат позже, но Кривочук всё равно испытал невероятное облегчение оттого, что не надо принимать на себя вину за гибель людей, потому что он не смог убедить их отказаться от плана нападения.
Всех: и усыплённых, и бодрствующих куда-то уволокли, Кривочук остался в зале один и следующие пару часов провёл в мучительном ожидании чего-то страшного, так что, когда дверь снова открылась, уже был готов к тому, что его сейчас заберут для пыток и истязаний, но этого не случилось. Мохнатый, наоборот, втащил в зал тело, в котором доктор хоть и не сразу, но узнал Лихарева.
Второй ЧДФ, ещё несколько часов назад раненый, а сейчас уже, по всей видимости, в добром здравии, ожидал в дверях, глядя на Кривочука крупными, жёлтыми, казалось светящимися изнутри, глазами не просто хищника, но хищника невыразимо умного и целеустремлённого, с совершенным телом и качественно иным, чем у человека, разумом.
Всего сутки назад взгляд ЧДФ был на порядок проще и понятнее, а теперь приобрёл такую глубину и многогранность, что потрясённый невероятной быстротой прогресса доктор просто не мог оторваться от этих янтарных кристаллов, читая в них мощный потенциал существ, способных изменить под себя весь мир.
Бросив Лихарева на пол, второй ЧДФ поднял голову, посмотрел на Кривочука, оба Мохнатых синхронно улыбнулись, и тот, что был ближе, похлопал доктора по спине, после чего они вышли, а Кривочук ещё с минуту смотрел на запертую дверь, слушая неровные удары собственного, не на шутку расшалившегося сердца.
Когда стук немного утихомирился, а дыхание перестало перехватывать, доктор поднялся и подошёл к Лихареву - парень был без сознания, лицо опухшее и в синяках, голова выбрита, а в черепе насверлены дырки, вокруг которых запеклась кровь. Кривочук осторожно перевернул киберлога на спину - глаза у того закатились: сквозь приоткрытые веки виднелись белки, а изо рта свисала тонкая ниточка слюны. Пульс едва прощупывался, дыхание было неровным. Станционных врачей теперь рядом не было, так что позвать на помощь и посоветоваться с ними доктор не мог, но и без них напрашивался вывод, что ЧДФы напрямую воздействовали на мозг Лихарева, втыкая туда электроды. Что это было за воздействие и с какой целью оно проводилось, Кривочук боялся даже представить.
