Дмитрий Минаев - Маленькая Миледи 2 Первые шаги
Одолев с помощью подруги все застёжки, позабыв умыться, выскочила во двор. Капюшон на голову еле напялила – нечесаные волосы стояли дыбом. Не накинь я его, наверняка бы все от меня шарахались, а так – только косились. Оглянулась. Эйва скакала за мной вприпрыжку, прихватив лук и колчан со стрелами.
Влетели на верхушку башни. Эрвендилтоллион, Дармьерр и Эпшир уже были здесь, что-то оживлённо обсуждая. Я поздоровалась.
– Не подскажите, что там происходит? – поинтересовалась я.
– Кочевники ворвались во двор, – отозвался дауартин, – Отсюда плохо видно, но, похоже, они сражаются друг с другом.
– Что-о?!
Дальше расскажу со слов непосредственных участников этого побоища. А дело было так.
Степняки ворвались во двор замка неожиданно, что-то дико крича. Наши встретили их вразнобой из луков и арбалетов, хорошо, что не залпами. Это потом выяснилось, что бедолаги орали "Не стреляйте!" Но кто ж знал? Убитых, к счастью оказалось немного – не то шестеро, не то семеро. Раненых было куда больше – десятка два. Хорошо Хорх заорал "Стой!", когда заметил в толпе женщин и детей. Да и сами воины, увидев их, замешкались. И слава Создателю, а то будущих союзников изрядно б проредили.
Всё окончательно прояснилось, когда вслед за первой волной всадников, числом около трёх сотен, среди которых "затесалось" несколько десятков "гражданских", через арку хлынул новый отряд кочевников. Вновь прибывшие тут же кинулись на сгрудившихся во дворе степняков, большая часть которых уже успела развернуть своих скакунов в сторону появившегося противника.
С дикими криками и воем обе конные… то есть тачпанные… массы сшиблись, и между ними началась жестокая рубка.
– Что происходит? – тараща глаза на кипевшую внизу ожесточённую схватку, спросил нирт Илькарон, которому Эна помогла доковылять до бойницы.
– Сам не пойму, – скривившись, процедил сквозь зубы Хорх, впопыхах неудачно наступивший на больную ногу.
– Я вот что думаю,… – добавил он чуть погодя, когда род Ялларйем с новыми силами навалился на зажатые под стенами остатки клана Ойлон.
– Я-ялла-ара-а-ай и-ильмаха-ам (Вперёд амала Ялларйем… или ялларайцы… не ведаю, как точнее)! – взревел, перекрывая слова сорша, здоровенный кочевник в имперских доспехах и "спартанском" шлеме с чёрным гребнем и личиной… по-моему так называется это забрало, прикрывающее лицо. Видела я потом эту украшенную золотом и серебром маску с изображёнными на ней густой бородой и усами, когда её правили.
Но в эти минуты боя обладатель шлема ринулся в самую гущу схватки, увлекая за собой сородичей. Ильярхэщ-лаим, так звали здоровяка, – амалат рода Ялларйем, двоюродный брат Деширмача-лаима и его правая рука. Именно он должен был покарать отступников.
Кстати, об этих бедолагах. Как я уже говорила, в центральном отряде род Ойлон был чем-то вроде пасынка. Наверно, его глава Адшурпалай, встав под знамёна Деширмача вместе с пятью подчинёнными тому амалами, надеялся поправить свои дела, разжившись добычей и пленными. Уж не знаю, сам ли старик придумал, или на этом настоял марамал, но первым в крепость Западного перевала был послан Хальмаркар – сын, предводителя рода Ойлон.
Чем кончилось это предприятие, надеюсь, все помнят. Маленький отряд был захвачен врасплох, а немногие оказавшие сопротивление кочевники убиты. О судьбе попавшего в плен сына Адшурпалай ничего не знал, считая его убитым. Ведь выкупа с него никто не потребовал.
При всей своей кровожадности, табиров нельзя назвать полными отморозками. Наверно кто-то из читателей сразу же возмутиться: "Как же так? Вот, буквально несколькими строчками ранее, речь шла о том, как людей превращают в щохков, а ещё раньше о насилии над беременными женщинами и прочими ужасами, от которых волосы встают дыбом, а кровь стынет в жилах".
С этим не поспоришь, но вот какое дело… В степи массовым "производством" щохков, этих манкуртов мира Аврэд, никто не занимался. Подозреваю, что и на Земле они были достаточно редки. Не знаю, как там с верблюжьей шкурой, а содранная с тачпана не просто превращает щохка в безропотную рабочую скотину, а медленно, но верно убивает его. Изощрённая казнь, растянутая на несколько лет. И всё это время несчастный даже не догадывается, что дни его сочтены. Жестоко? Ещё как! Но чем лучше другие способы убийства, когда тело приговорённого к смерти разрывают, скача в разные стороны, четыре норовистых тачпанами, или когда раненого бедолагу бросают в степи на поживу голодным тапасам, или с перерезанными сухожилиями или перебитыми ногами оставляют в солончаках у "горькой воды".
Но разве во вселенной есть место, где побеги узников поощряются? Да и вообще… Стоит несчастным только выразить хоть какое-то непокорство, как строптивцев начинают терроризировать, прессовать, давить и всячески гнобить, чтобы сломить их волю и вытравить даже саму мысль о сопротивлении.
А что до ужасных пыток, так эллиены могут устроить такое… с помощью насекомых или растений. Человека буквально сжирают живьём, и единственное, что можно сделать – добить несчастного из милосердия, чтоб больше не мучился.
– Шли бы вы отсюда, нирта, – сказал владыка, после того, как я позеленела от его откровений, когда мне расписали во всех подробностях, что эльфы сотворили с вражескими лазутчиками.
Ему то что. Лаэрииллиэн за свою долгую жизнь повидал и не такое. У эллиенов вообще всё просто: пленник должен отвечать на вопросы чётко и ясно. Упорствует? Тем лучше, значит, он мазохист и хочет получить удовольствие. Нет проблем, его желание исполнится.
Даже если у эльфов и присутствует толика садизма, она абсолютно незаметна. Не думаю, что они умело скрывают свои низменные инстинкты. Просто всё это живодёрство… Бр-р-р!… воспринимается детьми леса как тяжёлая и нудная работа, которую не хочется выполнять, а надо, для пользы дела. Долг прежде всего!
Ладно, хватит всяких гадостей! Нет ни малейшего желания их смаковать!
А беременные эллиены?
Неимоверная гнусность. Вот только… я не уверена, что это было делом какой-то из амал. Скорее всего, такое могли сотворить только тапасуры. Что за звери такие? Непременный институт кочевой жизни.
Но, для начала, постараюсь просветить, как дела в Степи обстоят вообще, чтобы было понятно о чём речь.
Землю табиры не возделывают. Наоборот, по их религиозным верованиям (не буду на них подробно сейчас останавливаться, иначе это надолго), даже случайно поддеть мыском сапога кочку, разворошив её, уже великое святотатство. Мать-Степь разгневается и всё такое прочее. Если что-то пойдёт не так: скот падёт от бескормицы, степняков или их живность будет косить мор, пойманного с поличным беднягу тут же объявят виновным во всех грехах и могут казнить вместе с семьёй, включая женщин и детей. Вместе с ними непременно убьют и всю скотину, а трупы людей и животных, вместе со всем имуществом – сожгут.
