Михаил Ахманов - Бойцы Данвейта
Но все же главным и самым важным дополнением считали Посольские Купола, дипломатический городок, протянувшийся вдоль западной границы астродрома. Его спроектировали с запасом, в виде цилиндрических полостей – стаканов, уходивших в скалы на несколько этажей, а сверху прикрытых прозрачными полусферами. Такая конструкция с успехом применялась на Венере, но жилые модули для инопланетян были много просторнее венерианских станций и могли вместить многосотенный персонал с любым оборудованием и всеми запасами, в каких появится нужда у братьев по разуму. Дело оставалось за немногим, за посланцами рас, желающих установить с Землей дипломатические отношения и продолжать их во имя мира и спокойствия в Галактике или хотя бы в ее отдельно взятой части, какой являлся Рукав Ориона. Но большинство из этих рас не торопилось с изъявлениями дружбы, и потому пятнадцать из семнадцати будущих посольств были законсервированы. Один модуль занимали кни'лина, троица ксенологов Похарас, но до сих пор оставалось неясным, что и кого они представляют – правительственный орган, собственный клан или единственно самих себя – то есть лиц, имеющих научный интерес и никаких официальных полномочий. В модуле рядом с ними располагалось посольство лоона эо, но его тоже нельзя было назвать многолюдным – люди, если считать таковыми Хозяев, в нем отсутствовали напрочь. Правда, это не мешало бурной деятельности сервов-дипломатов, включавшей обсуждение квот на вербовку наемников, подписание торговых соглашений, урегулирование споров, когда та или другая страна пыталась продать артефакт, считавшийся достоянием человечества, либо извлечь иную, не совсем законную выгоду. Кроме того, сервы не забывали поздравлять лидеров Всемирного Парламента со всеми знаменательными датами и устраивать банкеты, на которых рекой лилось шампанское и зеленое тинтахское вино.
Вместе с новым штатом посольской миссии «Ахирос» доставил кое-какие товары и оборудование, а также экзотические яства и напитки, лекарственные препараты, ткани, миниатюрную электронику и другие мелочи для пополнения представительских фондов. Контактируя с земными властными структурами в течение многих десятилетий, сервы твердо усвоили две аксиомы: первая гласила, что дела вершатся не в кабинетах, а во время застолья, вторая – что подарки любят все, и знак внимания, попавший в нужные руки, весьма способствует быстрому консенсусу. Все эти тонкости, разумеется, необходимо было передать от прежних дипломатов новым, и потому «Ахирос», посетив Плутон и вербовочный пункт, задержался на Луне. Инструктаж, по мнению Первого Посланника, требовал трех-четырех восьмидневок, и большую их часть команды «Ланселота» и конвойных судов считались свободными.
Для людей из Конвоя Сайкса, завербованных на Данвейте и в мирах фронтира, то был редкий случай посетить прародину и убедиться, что Китай, Бразилия, Аравия и Индия еще не исчезли с карты Земли и хоть не очень процветают, но производят население с прежней резвостью, пополняя легионы потенциальных колонистов. Кое-кто из конвойных испытывал жестокий стресс, попав в земное коловращение; гигантские мегаполисы, здания-башни в сотни этажей, миллионные толпы и транспортные магистрали, висевшие над головой в несколько ярусов, шум, грохот и запахи человеческого муравейника вгоняли в холодный пот и подавляли всякого, кто привык к безлюдью и просторам девственных планет. Вальдес их понимал – когда-то его собственные предки бежали от скученности и тесноты и, хоть до звезд не добрались, осели в Тихоокеанской Акватории. Правда, в великом земном океане с местом тоже стало напряженно – не больше ста пятидесяти миль от одного плавучего острова до другого.
Родину, однако, не выбирают, и каждая встреча с ней – радость и счастье. Памятуя об этом, Птурс отправился в Тверь, а Вальдес полетел на свой остров – сел в лунный челнок и приземлился на Сиднейском астродроме, где его поджидала вся семья: мать, отец, братья, сестры, мужья сестер и три малолетних племянника. Считая с ним самим, шестеро крепких мужчин, так что контейнер с драгоценным металлом они доставили в гавань без труда и погрузили в рыболовный глайдер.
Детишки висли у Вальдеса на шее, сестры весело щебетали, мать улыбалась, но мужчины по временам хмуро поглядывали на контейнер, и в их глазах читался невысказанный вопрос: сколько крови ты пролил, сын и брат, чтобы спасти нас от разорения? Но о битвах, стычках, погонях и о том, сколько раз он был на волосок от смерти, Вальдес предпочитал не говорить, а рассказывал о чудесах Данвейта, о хрустальных и серебряных Замках, о городах и фруктовых рощах, о лунах, плывущих в ночном небе, о волшебных дорогах и лесах, похожих на парки, о крохотных летающих дракончиках и верных своих камерадах. И выходило по этим рассказам, что в Патруле не жизнь, а просто рай.
Две недели он наслаждался семейным счастьем, утром завтракал на восточной веранде, вечером пил вино и жасминовый чай на западной, играл с малышами, купался в море, плавал с дельфинами Зигом и Загой, ходил с отцом и братьями на лов, болтал, выслушивал новости, смеялся. Еще бродил по островку, ставшему вдруг на удивление маленьким: центральная лужайка с опреснителем, небольшие рощицы, пара сотен шагов от дома до любого берега, а там – полоска песка, пальмы, причал и знакомые с детства валуны. Как всякий астронавт он привык к тесноте, ведь даже «Рим», тяжелый крейсер с двумя десятками палуб, был всего лишь заброшенным в космос скворечником в сравнении с горными хребтами, речными долинами, степью, пустыней, морем и тайгой. Но, опустившись на грунт, он, как все небесные бойцы и труженики, предпочитал широкие пространства, целившие от угнетающей замкнутости палуб, отсеков и кают. Здесь широким был только океан, а остров мог поместиться в трюме «Ахироса» даже без всяких технических ухищрений.
Отпуск закончился, и, распрощавшись с родными, он улетел на Луну. Странные мысли владели им; он понимал, что если останется жив, вернется сюда еще не раз, но гостем, а не наследником и хозяином. Он ощущал себя той ветвью семейного древа Вальдесов, что отломилась безвозвратно и унеслась, влекомая ветрами, чтобы укорениться в чужих краях, дать новые побеги под другими солнцами, на другой земле, которую, быть может, он еще не видел даже в снах. Вероятно, кровь Коркорана, воина и странника, сказалась в нем сильней, чем в братьях, сестрах и отце – не от нее ли шли видения и смутное чувство ментальной связи с близкими людьми? Да и не только с людьми, если припомнить полеты с Занту в наполненной сиянием и светом бездне… Он еще не мог представить, где завершится его путь, на Данвейте или на иной планете, но твердо знал, что это будет не Земля. Точно не Земля! Т'хар, родина Инги? Почему бы и нет? В войне с дроми, предсказанной Лайтвотером, Т'хар нуждался в защите, как и любой из пограничных миров, и значит, коммаидеру Вальдесу прямая дорога в новый Флот Окраины. Или в старый, если рейдеры «Рим», «Москва», «Гасконь», «Сантьяго» и другие выйдут из мирного сна, снимутся с баз и решат доказать, что порох еще не отсырел в пороховницах и мощь ветеранов не иссякла.
