Александр Громов - Крылья черепахи
А также инсектициды.
Вот кто мог бы запросто гасить звезды, а не Гордей Михеев!
Слышно было, как заблудившееся в потемках бревно стукнулось в стену «Островка». Что-то бормотала Милена Федуловна. До меня не сразу дошло, что она молится. Станет бить земные поклоны или нет?..
Не стала. Вместо этого обула резиновые боты и, держась за стену, пошлепала в другой конец коридора, в неразоренный седьмой двухместный, прежде пустой, а потом обжитый Матвеичем. Вскоре зашумела спускаемая вода.
Иногда самые простые явления могут удивить человека до остолбенения. Я лежал и был близок к истерическому смеху: канализация в «Островке» еще действовала! А на тонущем «Титанике», наверное, до последней секунды не переставали стучать, неизвестно зачем, корабельные хронометры…
Чем вообще закончится эта история? Начавшись как неправильный детектив, продолжившись как групповая, а стало быть, тоже неправильная робинзонада – в какой жанр она уклонится завтра? В путевой очерк? Похоже на то… А еще дальше? В современный сиквел древней байки о Всемирном потопе? В морской роман в духе Мариэтта или Сабатини? Ох, не хочу…
Однако как быстро прибывает вода! Только что ее едва хватало, чтобы смочить ладонь, а сейчас ее уже на добрую пядь… Или это под весом плота продолжает прогибаться пол?
– Слышите? – встревоженно спросила Инночка.
Я услышал. «Островок» заскрипел, сначала тихонько, затем громче и настойчивее. Скрипнет в одном месте, отзовется в другом. Сначала коротко, потом длинно и протяжно, надрывая душу. Дзенькнув, лопнуло где-то стекло. И снова скрип на разные голоса – будто сотня несмазанных дверей.
Вскинулись, зашевелились. Надежда Николаевна ахнула. Бульдог перестал храпеть и насторожил уши. Все понимали, что значит этот скрип: «Островок» обретал плавучесть. Река готовилась поднять его, отделить от фундамента и понести к низовьям, как тот вагон.
Новый скрип – и толчок! Мне показалось, что «Островок» сдвинулся на метр, хотя, наверное, меньше. Истошно завыла не удержавшаяся на ногах Милена Федуловна. Феликс и Коля, опередив меня, ринулись помочь, но она уже поднялась и грузно бежала к плоту, разбрызгивая воду.
Новый толчок – настойчивый, нетерпеливый… «Островок» вздрогнул, но устоял. Нет, он не хотел пускаться в плавание, ему было хорошо и тут…
– Держитесь все за что-нибудь! – крикнул Феликс.
– А зачем? – булькнул Леня.
Никто ему не ответил. На дурацкие вопросы, тем более заданные не вовремя, надо либо не отвечать совсем, либо отвечать действием, обидным для спрашивающего. Лене повезло: на него лишь зарычали.
– Я спрашиваю: зачем устроили такой переполох? – Леня всхохотнул, явно довольный собой. – Ясно же, что «Островок» не всплывет, то есть всплывет, но не сразу. Его трубы держат, и все такое. Тут ведь И отопление, и водопровод, и канализация…
– А ведь верно, – с облегчением сказал Коля, и тут же что-то душераздирающе затрещало сразу в нескольких местах. Заскрипели доски, застонали гвозди, медленно вытягиваемые из древесины, зазвенели осыпающиеся оконные стекла, загремели кровельные листы. Дом ворочался, как просыпающийся в берлоге медведь. Как замороженный мамонт, пролежавший в грунте десять тысяч лет, оттаявший и, вопреки науке, решивший немного прогуляться. Он во что бы то ни стало хотел уплыть отсюда, оторвавшись от якорей-труб, он был убежден, что справится, а если никак не получится уплыть целиком – что ж, он не гордый, согласен уплыть и по частям…
Под стон и скрип «Островок» еще немного сдвинулся вниз по течению и накренился. Позади нас пушечно треснуло. С совиным уханьем просела потолочная балка. Феликс соскочил с плота в воду.
– Мужики, навались!..
Попрыгали за ним, уперлись. Леня завопил, наступив на гвоздь. Мария Ивановна тоже сделала попытку слезть с плота – Феликс свирепым рыком загнал ее обратно. Из рук бабушки рвался нанопитек Викентий – помогать.
– Балку бери! Рычагом его…
Под нашим натиском плот съехал по «слипу» сантиметров на десять и остановился. Он никуда не торопился; ему очень не хотелось одному отправляться в плавание.
– Еще!.. Ниже перехвати! Давай!.. Пять сантиметров.
– Еще р-р-разок!..
За треском последовал грохот. «Островок» сотрясся до основания. Я не смотрел назад, но был уверен, что позади рухнула крыша. Стены ходили ходуном. Привилегированный корпус доживал последние секунды.
– Ну же! Еще!..
– Скорее! – завизжала с плота Инночка.
Неожиданно легко плот соскользнул в темную воду. Его тут же понесло. Сделав мощный рывок, я прыгнул головой вперед и упал животом на что-то пронзительно взвизгнувшее. Рядом со мной хрипло дышал Матвеич, а где-то по правому борту громко сопел и взрыкивал Леня. Подо мной зашевелилось, охнуло, и я поднялся с Надежды Николаевны.
– Все здесь?
Никто меня; не услышал – грохот и плеск заглушили все остальные звуки. «Островок» окончательно развалился. Теперь посреди реки в лунном свете, ворочалась безобразная баррикада с торчащими во все стороны бревнами и досками. Какие-то фрагменты отрывались от нее и плыли' вслед за нами, но большая часть еще сопротивлялась течению.
– Господи, – с чувством произнесла Милена Федулавна, – вовремя! Благодарю тебя. Господи…
– Я спрашиваю: все здесь? – повысил я голос. – Коля на борту?
– Здесь я, – отозвался Коля с правого борта. Успел…
– И я, – добавил Леня.
– И я, едреныть, – прокряхтел Матвеич.
– А Феликс? – встревожилась Мария Иваивовна. – Феликс где? Феликс!
– Мы с ним вместе рычагом работали, – глухо сказал Коля; – Как плот поехал, так я и прыгнул.. Думал – он тоже успел…
– Феликс!
Нет ответа. Лишь журчание воды, недовольно обтекающей погубленный ею «Островок», лишь последние: судорожные поскрипывания в куче бревен'…
– Феликса там завалило! Фе-е-е-е-еликс!!!
– Ну чего орете? – сипло прозвучал недовольный голос, и на край плота вслед за мокрой рукой легла подбородком мокрая голова полинезийского изваяния. – Помогите лучше; выбраться, холодно в воде, даром что тут горячие источники…
Ему не то что помогли – его выдернули из воды в пять рук, попутно отдавив бульдожке лапу. Матвеич медленнее выхватывал ерша из Радожки, чем мы выхватили Феликса. Пострадавший бульдог, не успевший, к своей досаде, никого цапнуть, захлебывался злобным визгливым лаем. Никто не обращал на него внимания.
– Ты же плавать не умеешь…
– Это что, повод, чтобы тонуть? – Феликс дрожал и веселился. – Ха! Бросил я балку, вижу, плот уплывает, допрыгнуть не могу. Позади все трещит и ко мне подбирается, оставаться на месте как-то неинтересно. Ну, поглядел я на воду, разбежался и с криком «ура»… Хотя, может, и не кричал, чего не помню, о том не вру. Плавать не умею, так хоть научусь бегать по воде, верно? – Феликс захохотал. – Кажется, шага два я пробежал, а потом все-таки пришлось учиться плавать… Подвиньтесь-ка, я разденусь, надо одежду выжать…
