Георгий Реймерс - Северная корона
Перегрузка постепенно ослабевала. Дышать стало легче. Приподняв голову, Игорь взглянул на экран дальнего обзора. Он был пуст. Горькое щемящее чувство захлестнуло душу. Леша, Тата, Эрей! Как они были близко, а теперь… Горло сдавила спазма, глаза увлажнились.
Внезапно гул двигателей смолк. Игорю показалось, что он, как пушинка, взлетает в воздух. Невесомость. До чего же она хороша после такой невыносимой перегрузки!
Как бы отгоняя гнетущие думы, Прохор тряхнул головой. Потом обернулся к недоуменно озирающемуся Леве с и грубоватой мужской лаской потрепал его по рыжей шевелюре.
Игорь услышал рядом глубокий вздох и обернулся к очнувшейся Аоле.
Закончив выполнение маневра, Никрим вывел звездолет на обратную траекторию к Лоне. Аола подошла к друзьям.
Прохор полулежал в кресле с закрытыми глазами и, казалось, спал, но его брови поминутно хмурились. Лева как бы «ушел в себя» и ни на кого не обращал внимания. Только Игорь, увидев, что Аола идет к ним, поднялся с кресла.
Парни тяжело переживали утрату товарищей. Для них стало ясно, что космические пираты, заметив погоню, предпочли погибнуть сами и погубить преследователей, чем выдать свое логово.
Все надежды были потеряны. Впереди далекий обратный путь. Можно отправляться в каюту замедления жизненных процессов и до прилета на Лону лежать в анабиозе. Время пролетит незаметно, а там и домой, на Землю. Прохор тяжело вздохнул. Однако такое возвращение ни к черту не годится. Лешку и Тату больше не увидишь, Лоэму — тоже… Как хорошо все складывалось там, на Лоне, и вот — финал. Забыться! Скорее забыться! Уйти от тяжелых дум. Сибиряк резко встал и чуть было не оторвался от пола, магнитные подошвы едва удержали.
— Пошли спать, а то и впрямь неврастеником станешь.
Лева медленно поднялся.
— А ты что, хочешь остаться? — спросил Прохор Игоря.
— Пожалуй, останусь, — ответил тот.
— Не выдумывай! Побереги нервы, ты еще не совсем поправился.
— Он пойдет отдыхать вместе с вами, — твердо сказала Аола.
Друзья направились в каюту замедления жизненных процессов.
— Стойте! — Игорь схватил Прохора за руку и замер.
На пульте управления, из приемного аппарата, настроенного на связь с Лоной, раздался далекий голос:
— Лона, слушай Эрея! Слушай Эрея! Я и люди на спутнике последней планеты Красной звезды. Определяйте наше место! Предупредите вылетевших об опасности. Их заманивают…
Сообщение прервалось.
— Живы! Живы! — заорал сибиряк.
Все подбежали к пульту, за которым Никрим уже начал производить расчеты.
— Где они? — спросила Аола, когда радостное возбуждение несколько улеглось.
— В Четвертой звездной системе. Там, куда мы направились вначале, ответил Никрим, заканчивая прокладку на космической карте.
— А как же второе сообщение и погибший звездолет?
— Не знаю, за каким кораблем мы погнались, — задумчиво проговорил Никрим. — Может быть, к Лоне их прилетало два.
— Эрей предупредил, что нас куда-то заманивают. Наверное, он хотел сказать о притяжении остывшей звезды, — предположила Аола.
— Но теперь мы вырвались и можем лететь к ним, — вмешался в разговор Лева.
Игорь с Прохором горячо его поддержали.
— Никрим, уже затрачено много двигательной энергии. Убежден ли ты, что они действительно там, откуда пришло сообщение? Не будем ли мы снова обмануты? прозвучал из связного динамика голос Эона.
По тону, каким он задал вопрос, было ясно, что продолжение поисков в космосе становится слишком рискованным.
Друзья встревожились. Теперь все зависело от решения Никрима.
Руководитель Центра обменялся взглядом с Аолой, потом посмотрел на друзей. Его большие строгие глаза потеплели.
— Начнем выход на траекторию к Четвертой звездной. Впереди газопылевое облако. Для пополнения энергии открыть уловители, — распорядился он.
Аола нажала ярко-красную кнопку. Обрадованные друзья подбежали к иллюминаторам и увидели, как из обоих бортов звездолета вылетели толстые белые жгуты. Крутясь и быстро увеличиваясь, они приняли шарообразную форму, стали раздуваться все больше, больше… Беззвучный взрыв — и поперек направления полета распростерлись громадные полупрозрачные крылья.
Глава 31. Следы погибшей культуры
Похожий на вертолет, летательный аппарат опустился на лужайку около озера. Чон Щегрен сошел по трапу первым, за ним Алексей, Тата и Эрей.
Окрестный пейзаж, залитый алым сиянием рубинового солнца, был своеобразно живописен. Невдалеке, над лесом стелющихся деревьев, возвышались сверкающие цилиндры. Это были здания, сооруженные из блестящего металла и разноцветных прозрачных материалов. Легкие ажурные галереи соединяли их с берегом озера и уходили под воду.
Прибрежные холмы поросли высокими плоскими растениями, похожими на увеличенные в десятки раз листья ириса. Желтые, с зелеными полосами, они покачивались под порывами налетающего с гор свежего ветра, а на их верхушках развевались пышные белые султаны.
Бирюзовая поверхность озера пенилась розовыми гребешками волн. Только у противоположного берега, защищенного поднимающимися из воды причудливыми оранжевыми скалами, было тихо. Там вода отсвечивала чистой лазурью.
Сильный аромат темных бархатистых цветов, усыпавших лужайку, бодрил и вызывал приятное головокружение, как бокал выдержанного вина.
— Нравится? — диссонансом прозвучал скрипучий голос.
— Здесь хорошо, — ответил Эрей. — Для кого построены эти здания?
— Для нас, — самодовольно сказал Чон Щегрен. — Сюда направляют уллов, заслуживших право отдыхать.
— Почему галереи уходят в озеро? — заинтересовался Алексей.
— Для перехода в подводные здания. Уллы могут жить и в воде. Им иногда это необходимо, — пояснил Чон Щегрен.
«Значит, они земноводные. Нечто вроде разумных лягушек. Недаром у них такая кожа и перепонки между пальцами», — подумал Алексей.
— Да, крумы создали неплохие условия для своих верных слуг, — сказал он.
Чон Щегрен бросил на него высокомерный взгляд.
— Слуги могут стать… — и осекся.
— Господами? — закончила за него Тата и подумала: «Ого, как заговорил! Наверно, неспроста». — А что, если ваш хозяин, Ордон, узнает про твои слова? спросила она самым наивным тоном.
Глаза улла блеснули испуганно и злобно:
— Я не сказал ничего недозволенного. Ты еще плохо понимаешь наш язык, поэтому не распускай свой.
— Все ясно, — усмехнулась Тата. — От того, как ты будешь себя вести, зависит и поведение моего языка.
