Виктория Гетто - Волк. Юность.
— Пусть калят железо для допроса. И найдите кого — нибудь, кто может переводить. А наших людей немедленно к лекарям…
Вскоре мимо нас пробегают подгоняемые копьями рабы с носилками, на которых несколько десятков тел. Кому то повезло. А может, и нет… На холмик, где мы расположились, поднимается сам барон дель Таури, наш главный железнорукий:
— Сьере граф, мы тут посовещались… Отныне вы — командующий нашей армией. Это единогласное решение.
Я поднимаюсь с попоны, на которой сидел, отдаю салют ударом кулака по доспеху. Глухой лязг металла.
— Тогда слушайте мой первый приказ в новой должности: к обстрелу Кыхта — приступить!..
Глава 20.— Тяни!
Хриплый голос начальника расчёта, десяток тушурцев резко повисает на верёвках, и длинная лапа описывает дугу. Крюковой, тот, кто расцепляет замок, освобождает пращу, прикреплённую на конце рычага, и массивный камень летит в стену. Недолгий полёт, сноп искр и пыли, россыпь каменных осколков, попадание. Расчёты стараются изо всех сил, хотя и набраны из рабов. Попробуй начать отлынивать или того хуже, вредить — пригоняют новых желающих, благо тех, кто обслуживает требучеты, нормально, естественно, что относительно других, кормят. Со всеми саботажниками и лодырями поступают просто и радикально — ими стреляют. В прямом смысле этого слова. Запихивают в пращу, новый расчёт, следуя команде надзирателя, тянет за верёвки, и летит такой вот несчастный, размахивая руками и ногами прямо в стену. Шлепок, алое, впрочем, быстро багровеющее пятно на жёлтой кладке — наглядный пример. За первые четыре часа таких вот украшений появилось почти полторы сотни. Этого хватило. За глаза. Теперь рабы трудятся на совесть, и стена медленно, но верно подаётся. Откровенно говоря, там не только рабы, но и те пленные из королевской гвардии, которых мы смогли взять в плен. После форсированного допроса остатки от них отправили в город самым быстрым способом. Как они орали… Огненные ядра пока не применяли. Нет смысла. За первой стеной города возвышается вторая. И только за ней располагается, собственно говоря, сам Кыхт. Вот снесём форбург, или по-русски — посад, тогда подтянем наши камнемёты поближе и начнём веселье. Тем паче, что изготовление снарядов идёт непрерывно. Ну а пока — медленно, но верно равняем первую стену. Та очень мощная, и дело идёт тяжело. В час по чайной ложке. Но всё же движется, а не стоит на месте. Кое-где уже сбиты квадратные зубцы, в одном месте зияет довольно внушительная впадина. И всё это — за неполную ночь… Если так будет продвигаться, то к вечеру мы получим первую пробоину. А там пойдёт легче. Пока стена монолитная, рушить её тяжело. Но едва только целостность кладки нарушается — она начинает рассыпаться сама… Блестящие шлемы тушурцев со стены практически исчезли. Кому охота получить увесистый булыжник в голову или подпасть под град каменной шрапнели? Дураков даже среди них нет. Сейчас даже можно подогнать первую волну хашара к стене и захватить её. А что потом? Поднимать требучеты наверх? Так их сметут со второй стены. Я не дурак. И мои подчинённые это прекрасно понимают. Поэтому мы все, шестнадцать оставшихся командиров, включая меня, молча стоим на холме и наблюдаем за тем, что происходит. Время от времени комментируя удачные попадания. Наша артиллерия старается. Машин много, а от лагеря волокут новые, куда более мощные и дальнобойные агрегаты. В такой можно уложить снаряд весом килограмм в двести. Сейчас то работают ручные требучеты, которые приводят в действие рабы. И то — результат виден сразу. А вот когда начнут работу гиганты с качающимися противовесами… Впрочем, несмотря на все старания и усилия рабов их движение происходит довольно медленно. Но всё же длинные рычаги приближаются к своим позициям. А там посмотрим. Дель Таури на полном серьёзе утверждает, что из новых требучетов он сможет перебросить огненные заряды и через вторую стену прямо отсюда. Я, конечно, сомневаюсь, но барон в своём деле специалист куда лучший, чем я. Ему и карты в руки. Если получится… И мои челюсти сжимаются крепче. Жаль герцога. Дель Саур был редким человеком для этой эпохи. Особенно, среди лордов. Впрочем, и остальных павших фиорийев жаль не меньше. Естественно, что все они далеко не ангелы, типичные дети этого времени. Но я их не виню. И не презираю за это. Создай им другие условия — выросли бы другими. А так… Я и сам замечаю, что окружение сильно влияет на меня, и я иногда совершаю такое, что ни за чтобы не пришло мне в голову в моём мире. Здесь же такие вещи естественны… Ну а пока мы тут — в лагере готовятся к похоронам павших. Будет нечто вроде тризны, потом тела павших сожгут. Хотя в Фиори это и не принято, но нам не довезти тела погибших на Родину, поэтому мы приняли такое решение. Пепел потом будет передан родным и близким, и они распорядятся им сами…
— Сьере лорды, у нас есть время. Предлагаю съездить в лагерь и пообедать. А через три часа вернуться сюда. Солдатам пусть привезут пищу из расположений.
Одобрительный гул. Нам подводят наших коней, и наша кавалькада направляется обратно. Благо до валов, окружающих нашу стоянку — не так и далеко. Эскортом двигаются позади нас личные охранники. Тушурцы, таскающие снаряды для требучетов из каменоломни, испуганно шарахаются к обочинам пробитой дороги. Хорошо, что дождей больше не будет. Погода уже морозная, и холода стоят устойчиво. Так что рабам сейчас полная… Извините, задница… Каждое утро три-четыре десятка замёрзших тел бросают в реку. Они уже начали рыть себе землянки. И мы смотрим на это сквозь пальцы. Сейчас нам нужна каждая пара рук. Потому что впереди — штурм…
…Откидываю полог и на ходу бросаю дневальному:
— Обед мне в шатёр.
Захожу — внутри тихо, хотя вижу, что не один. Стоит гробовая тишина. Отстёгиваю застёжки лат, аккуратно ставлю их на специальную полку. Из — за ширмы высовывается головка Льян в берете:
— Сьере граф?
…Ого! Начинает воспринимать фиорийские порядки, молодец!..
— Да, я. Где Аами?
Следом появляется малышка-саури, смотрит на меня испуганно.
— Ты чего, дочка?
Она лепечет на саурийском наречии:
— Папа Атти, а ты не будешь наказывать Каан?
— За что?!
Мягко сказать, что я удивлён…
— Но тушурцы убили много ваших…
Я опускаюсь за стол, потом негромко отвечаю девочке:
— А скольких из них убила Каан?
— Ни одного! Она со мной была всё время!
Выпаливает торопливо Аами.
— Так за что мне её наказывать? Пусть лучше подаст воды. Мне умыться надо…
Тушурка выходит из — за ширмы. В глазах — дикий ужас. Она действительно боится меня, словно саму смерть. И зря. Мухи — отдельно. Котлеты, соответственно — отдельно. Она ни в чём не виновата. Так что мне теперь, срывать на ней своё бессилие? Не настолько я низко пал…
