Клиффорд Саймак - Магистраль вечности
— Задача организации рабочих пространств, в сущности, проста, — заявил Хьюго. — Надо взять столько-то сот или тысяч кубических футов и одеть стенами. При возведении зданий руководствовались одним принципом — добиться максимально возможной простоты и функциональности. Любое отступление от простоты могло бы вызвать отрицательную реакцию у какой-либо из представленных здесь культур. Если нельзя эстетически угодить всем, мы приложили все усилия, чтобы не угодить никому, используя наиболее невыразительную архитектуру совершенно прямых линий.
Подъехав к одному из зданий, Хьюго съехал на бровку и притормозил.
— Вам сюда. Я провожу вас до места назначения, но я не вправе войти туда вместе с вами. Войдете вы самостоятельно и окажетесь в маленькой комнате с единственным стулом. Садитесь и ждите. И ни о чем не тревожьтесь: через несколько минут вы вполне освоитесь с обстановкой…
Идти было недалеко. Навстречу никого не попалось. Переводчик довел Тимоти до двери и повернул обратно. Тимоти легко толкнул дверь — она открылась без труда.
Хьюго предупредил, что комната будет маленькой, Такой она и была — маленькой, но привлекательной. Пол был застлан ковром, стены украшены орнаментами, а та стена, к которой был обращен стул, была орнаментирована целиком. Усевшись, Тимоти принялся изучать орнамент. Он представлял собой хитросплетение узоров в мягких красках. Узоры были мелкими, один переходил в другой, и глаз отказывался уловить четкие их границы.
Послышался голос, исходящий прямо из стены:
— Добро пожаловать в центр. Вас зовут Тимоти. Есть ли у вас иные имена?
— У меня есть фамилия, но в семейном кругу мы ею никогда не пользуемся. Для повседневного общения вполне достаточно имен. Но если угодно, моя фамилия Эванс.
— Превосходно, мистер Эванс, — подхватил голос, — мы проводим расследование ситуации, относительно которой вы располагаете определенными сведениями. Мы выслушали многих свидетелей, однако ни одно свидетельство не является более весомым, чем ваше. Пожалуйста, отвечайте честно и откровенно.
— Постараюсь, насколько это возможно.
— Прекрасно, тогда идем дальше. Для протокола вы Тимоти Эванс, человек с планеты, которая у вас именуется Землей. До недавних пор вы жили на этой планете безотлучно.
— Правильно. Но почему вы не показываетесь? Мне не нравится беседовать со стеной.
— То, что я избегаю встречи лицом к лицу, диктуется вежливостью, мистер Эванс. Вы провели здесь совсем мало времени и видели близко только Хьюго. Через несколько дней, после встреч с другими, вы, надеюсь, поймете меня лучше. Уверяю вас, я вполне дружелюбная личность, способная к сопереживанию, однако мой облик представится вам чудовищным. Я не один, рядом со мной другие. Вас слушает целая группа существ, хотя говорю я один. Большую часть нашей группы также составляют, с вашей точки зрения, совершеннейшие чудовища. Вообразите себя в кругу чудовищ. Теперь вы понимаете, почему мы избрали форму заочной беседы?
— Пожалуй, понимаю, — ответил Тимоти. — Очень тактично с вашей стороны.
— Продолжим вопросы. Вы знакомы с деятельностью миссионеров, которых ваши сограждане назвали бесконечниками. Что проповедовали эти миссионеры, чего именно добивались?
— Старались убедить человечество в преимуществах бестелесного бытия. Убеждали людей отказаться от своих биологических тел в пользу бестелесности.
— А если им удавалось внушить желаемое, располагали ли они возможностями для такой трансформации?
— Да, располагали.
— Ваш ответ звучит очень определенно. Откуда вы это знаете?
— Совсем недавно я побывал в эпохе, где множество бестелесных существ прикреплены, — кажется, что прикреплены, — к каким-то решеткам в небе. Добавлю, что мой родной брат согласился на процесс трансформации, только процесс не был завершен…
— То есть в случае вашего брата бесконечники потерпели неудачу?
— Может быть. Или он сам вышел из процесса до его завершения. Я так и не понял до конца, что произошло. Он рассказывал каждый раз по-разному.
— Какое влияние оказал процесс на вашего брата?
— Он стал призрачным существом, как бы состоящим из сверкающих искр. По моим представлениям, если бы трансформация продолжилась, он сконденсировался бы в одну-единственную искру.
— Бестелесные существа на решетке, о которых вы упоминали, представляли собой одиночные искры?
— Да, там было множество одиночных искр. Они располагались над одним из прежних обиталищ бесконечников. Мы прозвали эти обиталища монастырями.
— Монастырями? Поясните, пожалуйста.
— Монастыри — это здания, где жили служители церкви, именуемые монахами. Монахи носили характерные одеяния, и бесконечники походили на маленьких монахов, вот мы и окрестили места их обитания монастырями.
— Возможно, к деталям мы еще вернемся впоследствии, — возвестил голос. — Сейчас хотелось бы перейти к самой сути дела. Из ваших показаний следует, что большинство населения Земли перешло в бестелесное состояние. Ваша семья сохранила прежний облик. Как вам это удалось?
— Мы бежали от бесконечников. Бежали в прошлое. Моя семья — не единственная в своем роде. Были и другие беглецы. Сколько именно, я не знаю.
— Вы переместились во времени. Значит, у вас были машины времени?
— Мы украли их у бесконечников. Сами мы путешествовать во времени не умели. Просто слепо следовали чужим чертежам, почти не разбираясь в принципах конструкции.
— Однако почему вы решили бежать? Абсолютное большинство жителей Земли не прибегло к бегству.
— Мы отличались от большинства, у нас было другое мировоззрение. Нас считали неотесанной деревенщиной — отселенцами, если вам знакомо такое слово.
— Полагаю, что понимаю смысл. Это те, кто по географическим и культурным причинам оказался в неблагоприятных условиях и отстал. Отставание могло быть и сознательным.
— Оно и было сознательным. Мы придерживались прежних ценностей, отринутых остальным человечеством.
— И потому вы не могли принять философию бесконечников?
— Нас тошнило от их философии. Она вставала нам поперек горла.
— Почему же она была принята большинством?
— Большинство начисто забыло прежние ценности. Отказалось от технического развития, хотя техника во многих отношениях служила человечеству верой и правдой и послужила бы еще лучше, если б оно удосужилось разработать более строгий этический кодекс. Но люди отвернулись от прогресса. Говоря по совести, не могу не признать, что в отдельные исторические периоды прогресс оказывался пагубным. Тем не менее он привел нас, в прошлом бессловесных тварей, к относительно благополучному, достойному обществу. Мы одолели национализм, победили почти все болезни и даже достигли, хоть и с трудом, экономической справедливости.
