Путешествие на Луну (ЛП) - Ле Фор Жорж

— Несчастный, — вполголоса произнёс он, — ты забыл, что на Луне нет действующих вулканов.

Как ни тихо были сказаны эти слова, они все-таки долетели до слуха Михаила Васильевича.

— На Луне нет действующих вулканов?! — спросил он с удивлённым видом. — Господин Сломка, я никогда не считал вас особенно сильным в астрономии, но тем не менее не ожидал от вас и подобной ереси. Ну-ка, Гонтран, — прибавил старый учёный, обращаясь к графу, — что вы думаете на этот счет?

Тот принял глубокомысленный вид.

— Скажу одно, что заключение Вячеслава удивляет меня, — проговорил молодой дипломат.

— Ужели?! — насмешливо воскликнул Сломка.

Михаил Васильевич с негодующим видом скрестил на груди руки.

— Неужели вам надо, — спросил он, — напоминать о тех астрономах, исследования которых точно констатировали факт присутствия вулканической деятельности на поверхности Луны?

Соломка сделал жест отрицания, но остановить расходившегося отца Елены было не так легко.

— Знаменитый Лаплас, — начал старый учёный, — Гершель, Лаланд, Маскелин и многие другие астрономы — все признавали, что на Луне существуют действующие вулканы… О новом вулкане в долине Гигина, о Кургане Линнея и кратере Эвдокса — я уже вам говорил… Изменение кратеров Месьера вы сами видели… Хорошо, пойдём теперь далее… Мне вспомнился один факт, который, надеюсь, убедит вас: в 1788 году Шретер заметил в области Лунных Альп маленькую блестящую точку, имевшую сходство со звездой пятой величины и остававшуюся видимой в течении четверти часа. В 1865 г., Гровер, английский астроном, вновь увидел на том же месте светлую точку, которая сверкала около тридцати минут, затем исчезла… Что же это, по-вашему, за точка, если не действующий вулкан?

— Но, профессор… — начал инженер.

Михаил Васильевич по дал ему продолжать.

— А знаете ли, — снова заговорил он, — что высказывает по этому предмету один из лучших знатоков селенографии, однофамилец вашего приятеля? Вот послушайте:

"В мае месяце 1867 года, на вершине Пика Аристарха появилась блестящая точка, имевшая вид огнедышащей горы. Как ни мало я был расположен признавать существование на Луне действующих вулканов, однако упомянутое наблюдение навсегда оставило в моём уме мысль, что я имел дело с извержением лунного вулкана, с извержением, может быть, не огненножидких веществ, но во всяком случае — какой то светящейся материи. Эта сверкающая точка представляла тем более интереса, что, начиная с XVII века, многие астрономы, особенно Гевелиус и Гершель, считали появление ее также за извержение вулкана. Вот какой взгляд высказывал, в 1787 году, Гершель, наблюдая подобную точку: "Вулкан действует с большою силой; окружающие его предметы слегка освещены; это извержение напоминает мне то, свидетелем которого я был 4 мая 1783 года." Истинный диаметр вулканического света был около 5.000 метров, а его блеск превосходил блеск кометы, которая была, тогда видима на горизонте."

Быстро проговорив всю эту тираду, Михаил Васильевич на секунду остановился, чтобы перевести дух; потом, с победоносным видом, спросил:

— Ну-с, почтеннейший г-н Сломка, что вы скажете на это?

Инженер улыбнулся и проговорил:

— Считайте меня за идиота, если вам угодно, дорогой профессор, но я остаюсь при прежнем мнении.

Старый ученый с видом сожаления пожал плечами.

— Так что же вы думаете? — сносил он. — Думаю, что катастрофа, свидетелями которой мы были, не обязана своим происхождением ни землетрясению, — pardon, лунотрясению! — ни извержению вулкана.

Михаил Васильевич с отчаянным видом поднял руки к небу.

— Боже, какое упорство! — воскликнул он, затем прибавил с ироническим видом: — Чему же вы тогда приписываете виденные нами феномены?

— Очень просто: приливу.

Этот ответ, произнесенный самым спокойным тоном, заставил старого ученого попятиться.

— Приливу? — пробормотал он. — Вы приписываете это приливу…

Михаил Васильевич не кончил и, обратившись к Гонтрану, сделал знак, что, по его мнению, мозг инженера находится не в порядке. Сломка в свой очередь пожал плечами.

— Не беспокойтесь, пожалуйста, за мои рассудок, и послушайте лучше, что я скажу… По моему мнению, все виденное нами — следствие сочетанного притяжения Солнца и Земли. Я убежден, что этого притяжения было совершенно достаточно, чтобы глубоко всколебать лунную почву, изменить форму кратеров, переместить горы, словом, вызвать в лунной почве те же явления, какие притяжение Луны вызывает в земных океанах.

Старый ученый уже не смеялся: он размышлял. Вдруг с кормы воздушного судна послышался голос Телинги:

— Я узнаю местность.

— Где же мы? — спросил Гонтран.

— Над морем Кризисов…

— Mare Crisium, — с важным видом вставил граф.

— …А через двадцать четыре часа перелетим экватор.

Услышав это, Джонатан Фаренгейт неистово зааплодировал.

— Браво!! — громовым голосом закричал он. — К чёрту эти дурацкие кратеры! Долой эти глупые каучуковые мешки, в которых мы имеем вид мумий!

Старый ученый с презрительной улыбкой взглянул на прозаичного янки и прошептал на ухо Гонтрану:

— Vulgum pecus [10]!

Молодой дипломат постарался изобразить на своей физиономии полное согласие с отцом Елены, хотя в душе он совершенно сочувствовал янки.

— Что касается меня, — проговорил он, — то я вполне доволен нашим путешествием, которое убедило меня во многих интересных фактах… Да, неизмеримы силы природы, и мы потому лишь иногда обвиняем их в недеятельности, что мерим на свой аршин, в сущности же их деятельность разлита повсюду: они двигают и скалы в кратере вулканов, и звезды в бесконечном просторе небес.

Михаил Васильевич одобрительно кивнул головою, Сломка же потянул своего приятеля за рукав.

— Славная фраза! — прошептал он. — Откуда только ты ее вычитал?

— Конечно из творений своего знаменитого однофамильца.

ГЛАВА XLVI

Стояла глубокая полночь, когда аэроплан с нашими героями прибыл в Маулидек, главный город Луны, где был назначен конгресс селенитов. Усталым путешественникам отвели для помещения обширную залу, где они и должны были дожидаться окончания долгой лунной ночи. Теодор Шарп, всё еще охваченный обмороком, был положен в одном углу залы, ящики с драгоценным минералом — в другом.

Отдохнув от трудной дороги, наши знакомцы принялись думать о предстоящем продолжении своей экспедиции. Михаил Васильевич хотел, как можно скорее, окончательно распроститься с Луной, чтобы не упустить благоприятного положения Венеры, назначенной второй станцией межпланетного путешествия. Занятый этой мыслью, старый ученый не мог дождаться конца ночи.

— Да успокойтесь, профессор, — пробовал уговаривать старика инженер. — Человеку, собирающемуся объехать все небесные миры, надо иметь побольше терпения. Что же вы заговорите, когда попадёте в такие страны, где царит вечная ночь?

— Да, да… — с серьезным видом подтвердил Гонтран. — Ведь в небесных пространствах столько разнообразных земель, что, наверное, есть среди них и такие, обитатели которых принуждены вечно спать, тогда как жители других, наоборот, не спят никогда.

Приняв слова обоих друзей за насмешку, старый учёный не отвечал и, повернувшись спиной к ним, принялся наблюдать Венеру, которая ярким зеленоватым светом сияла на темном небосклоне…

Наконец, к великому удовольствию Михаила Васильевича, ночь миновала, показалось Солнце, и можно было приступить к сборам в отъезд.

— А знаете, профессор, — обратился к старику Сломка, — мне пришла в голову блестящая идея.