Пол Андерсон - Мы выбираем звезды
Женщина миновала ворота в стене и приблизилась к Дереву. В тени того, храня почтительное молчание, стояли трое, все незнакомые, что, впрочем, ничего не означало: нельзя же в каждом человеке, которого не знаешь, подозревать агента Сепо. Тем не менее, Эйко решила понаблюдать за ними, посмотреть, привычна или им сила тяжести в половину земной. Нет, это несомненно привлечет их внимание. Лучше спокойно пройти мимо. В конце концов, от чужаков страх спрятать легче, чем от знакомых. Разумеется, друзьям известно, что она с детских лет обожает Дерево. Однако… Эйко обогнула ствол и поднялась по лесенке, спеша забраться как можно выше, пока никто не лезет за нею следом.
На третьей площадке она рискнула остановиться и перевести дыхание. Во рту пересохло, руки и ноги дрожали, как бы напоминая о том, что юность, к сожалению, уже не вернешь. Эйко отцепила от пояса фляжку с водой, сделала глоток, оперлась на поручень и погрузилась в созерцание.
На этой высоте росли немногочисленные ветви, которые, в трех метрах ниже площадки, поддерживали первую сетку, предназначенную для того, чтобы ловить падающие сверху шишки и сучья (люди, как правило, не срывались, поскольку практически все, как и подобало космонавтам, обладали отличной координацией движений). Сетка тонкая, почти прозрачная; во всяком случае, сквозь нее видна земля. А над площадкой раскинулась могучая крона – огромные ветви, коричневато-красные с зеленым отливом, игра света и тени… Кора словно источала тепло, в воздухе витали неуловимые ароматы. Вдоль ствола ползал робот, который разыскивал следы заболеваний, повреждения и тому подобное. Он напоминал жука величиной с собаку и, как ни странно, вполне вписывался в пейзаж.
Когда к ней возвратились силы, Эйко полезла дальше. Высоты, на которую она поднималась, достигали очень и очень немногие. Женщина не обращала внимания на усталость и на боль в мышцах. В здоровом теле – здоровый дух, не так ли? Пролет за пролетом, платформа за платформой, три площадки с аппаратами срочного вызова, бесконечное разнообразие веток и веточек, иголок и шишек, тишина и шелест ветра, жизнь и свет.
Лесенка уперлась в верхнюю площадку. Дальше пришлось карабкаться по сучьям. Эйко передохнула, а затем ловко перепрыгнула на сук, который начинался в нескольких метрах внизу и по наклонной уходил вверх. Да, для того, кто родился в космосе, такие прыжки труда не составляют. Сейчас она весила не больше десяти килограмм, что позволяло ей с легкостью перескакивать с ветки на ветку. Добравшись наконец до того сука, который вел к разветвлению в стволе, Эйко стала двигаться осторожнее, опасаясь потерять равновесие.
Она отнюдь не единственная совершала подобные рискованные восхождения; впрочем, товарищей по увлечению у нее было немного и они предпочитали не хвастаться своими подвигами. На протяжении многих лет никто не тревожил Эйко, никто не нарушал ее уединения. В конце концов, другие забирались на Дерево ради развлечения, а она – чтобы обрести покой.
Ствол разветвлялся, образуя нечто вроде достаточно просторного помещения. Вокруг раскачивались на ветру ветки, сквозь паутину которых виднелось бледно-голубое искусственное небо. Легкая дымка, солнце, похожее не на диск, а на верхний обод некоего колодца, чудовищно далекая земля, едва различимая за лесом, который состоял из одного Дерева…
Эйко просунула руку внутрь, достала Гатри, поставила его на ровное место, поклонилась и опустилась на колени, лицом к нему. Конечно, комбинезон и спортивные туфли не слишком соответствуют такой позе, но Эйко надеялась, что он поймет.
– Привет, – поздоровался Гатри. Его линзы блеснули в солнечном свете. – Давненько не виделись. Что-нибудь стряслось?
– Ничего серьезного, сэр, – ответила Эйко. – Просто я решила, что не стоит приходить каждый день, чтобы не вызвать подозрений. Правда, есть кое-какие новости. На станцию прибыли новые подразделения Сепо и сразу принялись обыскивать все помещения. Нам не сообщили, что они ищут; ходят слухи о каких-то устройствах, которые якобы припрятаны террористами. Надо быть вдвойне осторожной…
– Подкрепления? – проворчал Гатри. – Что ж, мой двойник быстро соображает. Должно быть, он уверен, что я где-то тут – зарылся, так сказать, под землю.
– Сэр, мне очень жаль, что пришлось надолго вас бросить. Как вы себя чувствуете?
– Маюсь от безделья.
– Мне очень жаль, – повторила Эйко – и подумала, что здесь, на Дереве, когда кругом царит покой, сожалеть о чем-либо просто смешно.
– А мне тошно, – буркнул он. – Слушай, девочка, ты вытащила меня из бота, и большое тебе за то спасибо. Но неужели ты больше ничего не предпринимала? Не переговорила, хотя бы, с теми, кому можно доверять?
– Я же говорила, моего отца взяли в заложники. – Эйко покачала головой. Наверно, я не преувеличу, если скажу, что мы все заложники в руках Сепо. Открытое столкновение…
– Разве я призываю к бунту? Господи Боже! Нужно всего лишь отправить кого-нибудь на Луну – там явно что-то не так – и связаться с несколькими людьми… – Гатри понизил голос. – Девочка, пойми, я беспокоюсь в первую очередь за тебя. Если мы упустим время, меня обязательно найдут, а выяснить, кто мне помогал, проще простого. Вот в чем дело.
– Не беспокойтесь, – отозвалась Эйко. – Возможно, ваш двойник настолько похож на вас, что поймет и простит меня. В любом случае, виновата окажусь одна я, и ни отец, ни мои друзья не пострадают. Ведь иначе откроется правда, которую так тщательно скрывают.
Гатри кашлянул и спросил:
– Как скоро Сепо доберется до этого уровня?
– Не раньше, чем через несколько дней. Станция ведь такая огромная! Я все думаю, как бы мне переправить вас на тот уровень, который уже обыскали…
– Молодец. Но ты забываешь, что рано или поздно прятаться станет негде.
– Я помню. Но пока вы на свободе, можно надеяться на лучшее. – Эйко вдруг утратила сдержанность. – Давайте надеяться, Гатри-сан! Если вы погибнете…
– За себя я не боюсь, – перебил он. – Но для таких, как ты…
– «Файербол», – прошептала Эйко, которую словно осенило. – Вы боитесь за тех, кто верит компании, за ее партнеров?
– Разумеется, – откликнулся Гатри таким тоном, будто речь шла о чем-то несущественном. – Да, жизнь – штука приятная, но без «Файербола» на кой ляд она мне сдалась?
Как он, оказывается, одинок, подумала Эйко. И как его утешить? Она не нашлась, что сказать. Тишину нарушал только шорох ветра.
– Почему? – спросила наконец женщина.
– Ну… Мы основали компанию с Джулианой, моей женой… Она – наш ребенок.
– Разве у вас не было… настоящих детей? – Эйко обрадовало, что Гатри не прикрикнул на нее, не велел не совать нос в чужие дела.
– Конечно, были, но они выросли, стали жить отдельно. Отношения у нас оставались прекрасными, мы охотно нянчились с внуками… «Файербол» – другое. – Похоже, Гатри, несмотря на упреки, испытывал к Эйко признательность, потому и раскрыл перед ней душу. Однако женщина не могла не удивиться, когда он прибавил: – Потом Джулиана умерла, и я остался один.
– Один, – повторила Эйко, чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы.
– Не надо меня жалеть! – буркнул он. – Я сам никогда до этого не опускался! Знала бы ты, какое удовольствие мне доставляло руководить компанией, покорять Солнечную систему, прикидывать, как проникнуть дальше!..
– Кажется, я могу представить. Вы бы хотели продолжать?
– Никто из нас не вечен. – Эйко словно воочию увидела, как он пожал плечами. – Кстати сказать, ведь перед тобой не настоящий Энсон Гатри. Всего лишь программа в металлическом ящике.
– Я имела в виду, – пробормотала женщина, – что вы хотели бы и дальше… исследовать космос. Вести человечество к звездам, к новым открытиям и свершениям, пережить солнца и галактики, стремясь достичь некоего идеала.
– Не совсем, – проворчал Гатри. – Я ведь не святой, чтобы пожертвовать всем ради грандиозной цели. И не настолько самовлюблен, чтобы предполагать, что с моей смертью «Файербол» немедленно провалится в тартарары. – Он помолчал, будто прислушиваясь к шелесту ветра. – Мы в кризисе, и не в одном. Кризис технический, кризис политический, и все порождают множество вопросов. К примеру, стоит ли продолжать космические исследования? Что такое изучение космоса – дорога в будущее или черная дыра, в которую вбухано уже столько средств? Некоторые государства настроены весьма решительно: подавай им звезды, и немедленно. Как с ними быть? Щелкнуть по носу или помочь? И как помешать превращению «Файербола» в государство? – Гатри говорил, то понижая голос, то снова воодушевляясь. – Я стал со временем старым болтуном, который мало на что способен, поэтому для «Файербола», для нашего с Джулианой детища, наилучшим выходом была бы моя отставка. Или же надо искать помощника с моим образом мыслей, которому не меньше моего хотелось бы осуществить мечту Джулианы. Я последовал совету друзей, утверждавших, что иначе нельзя, не сразу, но согласился на их просьбы. Возможно, они были правы. Как выяснилось, едва не опоздал, потому что, только-только мы все сделали, я умер.
