Айзек Азимов - Академия и Земля (сборник)
Солнце геи
58В отсек управления маленького старомодного корабля вошла Сура Нови.
Она явно только что вышла из-под душа; завернулась в простыню, стыдливо придерживая ее руками. Волосы ее были высушены феном, но растрепаны.
– Господин… – тихонько окликнула она Гендибаля.
Гендибаль оторвался от компьютера и карт.
– Да, Нови?
– Я быть очень стыдно, – начала было она, умолкла и начала фразу снова: – Мне очень неудобно беспокоить вас, Господин (тут она снова скатилась на думлянский диалект), я не уметь найти мой одежда.
– Твою одежду? – непонимающе переспросил Гендибаль, мгновение смотрел на Нови, потом на лице его изобразилось нечто вроде раскаяния. Он встал.
– Я забыл, Нови. Прости, нужно было постирать твои вещи. Они в стиральной камере. Выстираны, высушены, выглажены – все в полном порядке Надо было все вынуть оттуда и положить на видное место, Я забыл.
– Я не хотела (она смущенно оглядела себя) вас оскорбить…
– Ерунда, не переживай, – мягко сказал Гендибаль. – Послушай, Нови, я обещаю тебе: когда все это закончится, я позабочусь о том, чтобы у тебя было много одежды – новой и самой модной. Мы улетели впопыхах, и я не успел об этом подумать. Но здесь, Нови, мы только вдвоем, мы так близко друг к другу, так что не стоит переживать… то есть волноваться о…
Гендибаль сделал рукой замысловатый жест, глаза Нови сверкнули нескрываемым ужасом. Гендибаль смутился. «В конце концов, – подумал он, – она всего-навсего деревенская девчонка, совсем неиспорченная, и, наверное, с ней можно говорить о многом, но только тогда, когда она одета».
Ему стало нестерпимо стыдно, и он обрадовался, что Нови – не «ученая», и не может прочесть его мысли.
– Принести тебе одежду? – спросил он.
– О нет, Господин! Это не быть для вас. Я сама найду.
Когда они встретились снова, Нови была аккуратно одета, волосы причесаны.
– Мне стыдно, Господин, – робко проговорила она, – что я так неправильно поступила. Должна была сама все найти.
– Ничего страшного, – улыбнулся Гендибаль. – Смотри-ка, Нови, тебе неплохо дается Галактический Стандарт. Скоро будешь говорить совсем как ученые.
Нови радостно улыбнулась. Зубы у нее были немного неровные, но лицо просто-таки засветилось от улыбки. «Какая она милая, – подумал Гендибаль, – когда я ее хвалю». И решил, что именно поэтому ему так нравится ее хвалить.
– Думляне будут презирать меня, когда я вернусь, – сказала Нови. – Они будут говорить, что я быть… что я словорубка. Так у нас зовут тех, кто говорит… непонятно. Таких не любят.
– Не думаю, что ты вернешься к думлянам, Нови. Уверен, для тебя найдется дело и место в Университетском комплексе, среди ученых, когда мы вернемся.
– Мне бы очень хотелось, Господин.
– Скажи, а ты не могла бы звать меня «Оратор Гендибаль»? Не хочешь? Нет, вижу, что не хочешь, – сказал он, заметив моментальный протест в ее глазах. – Ну и ладно.
– Это не будет хорошо, Господин, – покачала головой Нови. – А можно мне спросить: когда все это закончится?
Гендибаль нахмурился:
– Трудно сказать, Нови. Сейчас мне нужно как можно быстрее добраться… до одного места. У нас хороший, очень хороший корабль, но летит медленно. Хотелось бы побыстрее. Видишь, – он махнул рукой в сторону компьютера и разложенных карт, – я должен работать, чтобы проложить наш путь в космосе, но компьютер не все умеет делать, да и, честно говоря, не такой уж опытный в этом деле.
– Вы хотите попасть туда быстро, потому что есть опасность, Господин?
– Почему ты решила, что есть опасность, Нови?
– Потому что иногда я смотрю на вас, когда вы меня не видите, и ваше лицо такое… я не знаю такого слова. Не пуганное, то есть не испуганное, не ожидающее плохого…. не знаю, как сказать.
– Заметно, значит, – пробормотал Гендибаль себе под нос.
– У вас… задумчивое лицо. Это верное слово?
– Не знаю. Все зависит от того, как ты понимаешь слово «задумчивый», Нови.
– Я понимаю так: вы как будто говорите себе «что мне делать дальше в этой большой беде?»
Гендибаль был потрясен.
– Правильно, Нови… но неужели ты видишь это по моему лицу? Дома, в «Ученом Месте», я всегда стараюсь, чтобы никто не мог по моему лицу понять, о чем я думаю, но… я думал, поскольку мы с тобой тут одни, можно немного расслабиться, ну… как будто я сижу в пижаме, что ли, прости, пожалуйста. А ты, видишь, забеспокоилась. Да, раз ты такая чувствительная, надо мне быть внимательнее. Придется привыкнуть – даже неспециалисты способны делать верные догадки.
Нови оторопела.
– Не понимаю, Господин…
– Я говорю сам с собой, Нови. Не становись задумчивой. Ну вот, опять это слово…
– Но есть беда, Господин?
– Есть проблема, Нови. Я не знаю, что меня ждет, когда доберусь до Сейшелла – так называется место, куда мы летим. Возможно, будут трудности.
– Это опасность?
– Нет, потому что я все сумею уладить.
– Как вы можете знать?
– Знаю, потому что я ученый. Я – лучший из ученых. Нет ничего такого во всей Галактике, что бы я не мог уладить.
– Господин… (лицо Нови исказила боль)… не хочу вас обидевать… обидеть, только я видела вас тогда, когда этот мерзавец Руфирант… и когда вы были в опасности, а он – простой думлянский крестьянин. А теперь… я не знаю, что вас ждет теперь, и вы тоже не знаете.
Гендибаль встревожился.
– Ты боишься, Нови?
– Не за себя, Господин. У меня есть страх… мне страшно за вас… я за вас боюсь.
– «Мне страшно» – тоже правильно, Нови. Можно и так говорить…
На мгновение Гендибаль задумался, уставился в пол, потом поднял взгляд, взял грубоватые руки Нови в свои ладони и сказал:
– Нови, я не хочу, чтобы ты боялась. Как бы тебе объяснить. Вот ты, например, увидела по моему лицу что-то такое… и тебе показалось, что есть опасность, о которой я думаю. Ты как бы прочла мои мысли.
– Да?
– Я могу читать мысли лучше тебя. Этому учатся ученые, а я – очень хороший ученый.
Глаза Нови широко раскрылись, руки се выскользнули из рук Гендибаля.
– Вы… можете читать мои мысли?
Гендибаль торопливо поднял вверх указательный палец.
– Нет-нет, Нови. Могу, но не читаю.
Он знал, что обманывает ее. Он не мог, находясь с ней рядом, не улавливать общего направления ее мышления… Для этого вовсе не нужно было быть сотрудником Второй Академии. Гендибаль чувствовал, что вот-вот покраснеет. Да, она простая думлянка, но для любого мужчины лестно, когда к нему так относятся. И все-таки ее надо было разуверить – исключительно из соображений гуманности.
Он сказал:
– Я умею также изменять мысли людей. Могу сделать так, что человек как будто почувствует удар. Я могу…
Нови недоверчиво покачала головой:
– Вы можете делать все такое, Господин? А Руфирант…
– Забудь о Руфиранте, – решительно отрезал Гендибаль. – Я мог сразу остановить его. Мог заставить его повалиться на землю. Не только его – всех думлян.
Гендибаль замолчал, почувствовав, что зря так сильно разошелся. Кого он пытался убедить? Простую крестьянку? А Нови все еще покачивала головой.
– Господин, – сказала она, – вы стараетесь сделать, чтобы я не боялась, но я не боюсь – только за вас, а потому не надо. Я знаю, что вы великий ученый и можете делать, чтобы этот корабль летел через космос, где всякий другой человек может не делать ничего… я хотела сказать – может заблудиться. И вы умеете управлять машинами, которые я не могу понять, и ни один думлянин не может понять тоже. Но не надо говорить мне о том, что вы можете делать умом, потому что все, что вы говорите, вы не могли сделать Руфиранту и не сделали, хотя были в опасности.
Гендибаль нервно поджал губы. «Придется все оставить как есть, – решил он, – Говорит, что не боится за себя – и прекрасно». Но до чего же ему не хотелось, чтобы она считала его трусом и слабаком! Этого он не хотел, и все тут.
– Нови, если я ничего не сделал плохого Руфиранту, то только потому, что не хотел. Мы, ученые, не имеем права ничего делать думлянам. Мы – гости в вашем мире.
– Вы – наши хозяева, Так мы всегда говорим.
На мгновение растерявшись, Гендибаль спросил:
– Как же тогда Руфирант осмелился напасть на меня?
– Не знаю, Господин. Не думаю, что он сам знал. Он, наверное, из ума вышел… нет, не так: с ума сошел.
Гендибаль усмехнулся:
– В общем, Нови, мы не имеем права приносить вред думлянам. Если бы пришлось ударить Руфиранта, обо мне бы очень плохо подумали другие ученые. Может быть, я потерял бы свое положение. Но я не хотел, чтобы он избил меня, поэтому я немного управлял им – совсем немного, сколько было можно.
Нови растерялась.
– Тогда мне не нужно было врываться, как дурочке…
