А. Бертрам Чандлер - Гаммельнская чума (авторский сборник)
Он протер глаза — и увидел сидящего за пультом управления Вильямса.
Рядом красовался Стрессор — каждая чешуйка сверкает, — а около кресла стоял долговязый подросток, в котором Граймс не без труда узнал Мэйхью.
На мгновение он позавидовал им. Они помолодели, рискнув ради этого жизнью. И теперь они счастливы.
И не только они, сказал он сам себе. Должно быть, счастливо все человечество — пусть не в первый раз, но и не в последний.
“И даже когда удача перестанет мне улыбаться, я буду счастлив”, — подумал он.
ЗАПАСНЫЕ ОРБИТЫ
РАЗГАДКА
Мало–помалу Граймс выкарабкался из кошмарного сна.
Этот сон походил — слишком походил — на реальность. Но хуже всего было другое: сон проходил, а ощущения оставались. Бесконечная потерянность, шокирующий контраст между тем тусклым и унылым существованием, которое он влачил во сне — и полной впечатлений и ощущений жизнью, которой, как ему почему‑то было известно, он должен был жить в реальности. Там у него была жена — неряшливая, абсолютно лишенная воображения женщина, раздражающе манерная. И воспоминания о ком‑то другом, с кем он никогда не встречался и не мог встретиться. О чьей‑то стройности и элегантности, о близости, которая есть нечто большее, чем физическая близость в браке. О ком‑то, кто разбирался в книгах, в музыке и живописи и вместе с тем демонстрировал понимание всех тонкостей психологии космолетчика.
Мало–помалу Граймс просыпался.
Мало–помалу он начинал осознавать, что место, где он находится — вовсе не его спальня в квартире Командующего Зетландской Базой. Он лежал, прислушиваясь к тихим успокаивающим звукам — прерывистому биению инерционного двигателя, всхлипываниям насосов, вздохам вентиляционных систем, тонким высоким завываниям гироскопов Манншенна. И к спокойному ровному дыханию спящей женщины, которая лежала рядом. Время от времени тихонько она всхрапывала.
Но этого было недостаточно, чтобы обрести уверенность. Сон произвел слишком сильное впечатление. В конце концов, не зря говорят, что ночью все кошки серы… Без особого труда он нащупал кнопку выключателя у изголовья постели. Вспыхнул ночник; свет был мягким, приглушенным, но этого оказалось достаточно, чтобы Соня проснулась.
Она раздраженно взглянула на Граймса. Тонкое лицо, обрамленное темно–рыжими волосами, выглядело свежим даже в миг пробуждения — еще одно свидетельство ее аккуратности.
— В чем дело, Джон? — жестко спросила она.
— Прости, — мрачно отозвался Граймс. — Прости, что разбудил. Просто мне было необходимо убедиться…
Она мгновенно смягчилась.
— Опять этот сон?
— Да. И самое страшное в нем… Знать, что ты есть, где‑то в пространстве и времени, но я никогда с тобой не встречусь.
— Но мы с тобой уже встретились, — она рассмеялась, но не над ним, а вместе с ним. — И в этом твое несчастье.
— Мое счастье, — поправил он.
— Наше счастье.
— Полагаю, у нас все могло быть гораздо хуже, — проговорил он.
Граймс проснулся снова — на этот раз его разбудил переливистый звон будильника. Чтобы дотянуться до сервисного окошка в переборке, не требовалось вставать с кровати. Толкнув дверцу, он достал поднос с серебряным кофейным сервизом.
— Как всегда? — спросил он у Сони, которая потягивалась, предпринимая не слишком активные попытки занять сидячее положение.
— Да, Джон. Пора уже запомнить.
Граймс наполнил ее чашку — черный кофе без сахара, затем позаботился о себе. Он питал слабость к сахару — пожалуй, даже чрезмерную — и сливкам.
— Жаль, что это путешествие скоро закончится, — проговорила Соня. — Джимми, как всегда, на высоте. Такого сервиса не дождешься даже лайнере альфа–класса.
— Как‑никак, я коммодор, — с легким самодовольством отозвался Граймс.
— Да, но не коммодор ФИКС.
В том сне, в том повторяющемся кошмаре Граймс по–прежнему оставался ничем не выдающимся офицером Федеральной Исследовательской и Контрольной Службы. Он не должен был дослужиться до звания коммодора, просто не мог. Дни сменяли друг друга, похожие, как близнецы, и последний из них он провел бы командующим никому не нужной базы, в мире, который однажды был кем‑то обозначен как “группа планет низшей категории среднего класса”.
— Может быть, — возразил Граймс, — но я достаточно возился с кораблями ФИКС и вправе рассчитывать, что на одном из них меня обслужат по высшему разряду.
— Ты?! У меня сложилось впечатление, что это благодаря мне Джимми объявил нас VIP–персонами.
— Вовсе не из‑за тебя. Ты всего лишь обычный коммандер, к тому коммандер запаса.
— Прекрати это чертово занудство!
С этими словами она обрушила на голову супруга подушку. Плеснув себе на голую грудь горячим кофе, Граймс выругался.
— Хотел бы я знать, что подумает твой драгоценный Джимми, когда увидит на простынях эти пятна.
— Он их не увидит, а робот–прачка возмущаться не станет. Налей себе еще кофе, а я пока приму ванну.
Она выскользнула из постели и добавила:
— И не перебирай с сахаром. Кажется, ты собрался обзавестись брюшком…
И Граймс вспомнил жирного, неряшливого командующего Зетландской Базы.
Капитан “Звездного Первопроходца” коммандер Джеймс Фаррелл чрезвычайно гордился дисциплиной на своем судне. Для всех офицеров считалось обязательным присутствовать за каждым завтраком, обедом и ужином. Усаживаясь на свое место за капитанским столиком рядом с Соней, Граймс задавался вопросом: как Фарреллу удалось приучить офицеров простого “торговца” являться к завтраку даже после ночной вахты[18].
Как обычно, весь офицерский состав “Первопроходца” был в сборе — разумеется, за исключением вахтенных. Девушки в нарядной форме сновали между столиками, принимая заказы и разнося блюда. Само собой, Фаррелл сидел во главе стола, по правую руку от него — Соня, по левую — Граймс. Четвертым за капитанским столиком был капитан–лейтенант Маллесон, начальник инженерного отдела. Казалось, он отличается от капитана только нашивками на форме. Офицеры вообще мало чем отличались друг от друга — все как на подбор высокие, с одинаковыми короткими стрижками, аккуратные и подтянутые, словно копии рекламного плаката “Приглашаем на службу в ФИКС”.
“Пожалуй, во времена моей юности индивидуальность ценилась больше, — подумал Граймс и улыбнулся. — И где я был тогда?.. Черт подери, Граймс, ты прекрасно помнишь, где”.
— Что тебя так позабавило, Джон? — спросила Соня. — Поделись, пожалуйста.
