Вольдемар Грилелави - Игла
— Все, мама, приехали мы к тебе насовсем, — категорично и торжественно рубанул сын.
— О боже! — мама вновь села на свое место на диване и придержала сердце от желания выпрыгнуть. Что-то много сюрпризов в один день высыпал ей сынок. Так и до сердечного приступа недалеко. — А случилось хоть что?
— Ты, мама, разве не рада? Сама всегда горевала, что далеко живу от тебя, не добраться.
— Я всегда рада тебе. Но такое ведь неспроста, случилось чего непредвиденное, чувствую.
— Ничего ужасного. Даже наоборот — великолепное. Мне перевод разрешили. Свое начальство я уже уговорил, и оно весьма благосклонно отозвалось к моей просьбе. Мне очень веские доводы пришлось привести. А местный отряд еще в прошлый раз приглашал. Они даже сами переучить хотели, а тут я уже успел переучиться за счет Туркменского управления. Это большой плюс.
— Слава богу! — счастливо и радостно воскликнула мама и наконец-то уже со спокойным стуком сердца обняла родное дитя. — Теперь вместе будем. И уж так неправильно, как произошло в училище, мы тебе с Анфиской жениться не позволим.
— Это как? — испугалась Анфиска. — Он обещал уже мне, что будет ждать, пока я не вырасту.
Мать, с трудом сдерживая смех, отвернулась от девочки, чтобы не обидеть ее, а Саша присел рядом с ребенком и, взяв ее за руки, категорично заявил:
— Будем терпеливо ждать. Хватит нам варягов со стороны. Вот, мама, с какого возраста невест выбирать надо. Воспитаем такую, какая нам и придется потом по душе. И уж не на кого валить будет, что плохо выбирал и смотрел не туда. Не к кому придираться. Вот, откуда, мол, плохие невестки берутся? А тут, что сам сотворил, то и получил. Претензии самому себе и предъявляй.
Мама и Саша шутили, смеялись, а Анфиса так до конца и не сумела понять, почему в таких серьезных вопросах взрослые люди шутят и смеются. Она, лично, к своей позиции подходит со всей строгостью и женской расчетливостью.
— Мы потом свою квартиру на большую поменяем. Или дом купим, правда, Саша? — заявила она, и тут сама не выдержала серьезного тона, и расхохотались все втроем.
15. ПРОБУЖДЕНИЕ, ПОВЕРГШЕЕ В ШОК
Войэр медленно и трудно открывал глаза, ощущая тяжелую одышку, словно вдыхаемый воздух был тяжелым и вязким, и с трудом и с большой неохотой проникал в легкие. А к векам приклеились свинцовые накладки, которые предстояло поднять усилиями мышц век. Почему-то выплыло из памяти традиционное выражение из одной телевизионной программы, в которой ведущий громко и внятно кричал в эфир, пробуждая поздним утром заспанных и ленивых соотечественников: "с добрым утром, проснувшийся человек"!
Сколько же мы проспали в таком законсервированном состоянии? Войэр даже сам представить не мог этот срок. Он не фиксировал ничего конкретного, не планировал и не рассчитывал. Лишь одна мысль толкала на этот безрассудный и авантюрный поступок: подальше от цивилизации, чтобы она убедилась в его лояльности и правдивости, чтобы поверила в их стопроцентную безопасность. Он обещал выброситься вместе со всеми за пределы всех доступных и возможных далей, он выполнил данное слово, а они позволили беспрепятственно покинуть.
Отсек медленно избавлялся от консерванта. А вместо него втекал изо всех щелей на потолке тот жизненный и легкий, что позволит полной грудью вдыхать и комфортно ощущать его жизненный вкус. В теле возникал зуд и стремление полнокровно нагрузить силой и физическими тяжестями свои мышцы, истосковавшиеся по движению, помахать руками, в полную силу оттолкнуться от пола ногами. Хотелось резко и быстро шевелиться, крутиться и громко во весь голос кричать.
Но, как указано в инструкции и помнится из прежних школьных учебников, пока никаких резких движений, никаких прыжков и скачков во избежание разрыва и растяжения тканей, не восстановленных и не адаптированных к новым условиям после столь длительного бездействия. Хотя время на срок летаргии во всем корабле как бы остановилось, замерло и совсем исчезло. Спал не только экипаж, но и все оборудование, аппаратура и материалы, из которых изготовлен сам звездолет. Произошла полная консервация всего корабля.
Войэр не помнил, на какое время установил этот вечный сон, но догадывался, что запредельно много и надолго. Притом ошибка может исчисляться на нули. В тот момент его мало волновал, как маршрут, так и конечный пункт. Лишь бы подальше. Он даже слабо надеялся на это пробуждение. Никто еще и никогда в истории освоении космического пространства не засыпал на такой сумасшедше рекордный срок. Войэр в этой области поставил новый космический рекорд. Вот только перед кем и зачем его сейчас можно зарегистрировать, чтобы вписаться в историю, как первооткрыватель и первопроходец.
И сейчас он даже в затруднении и не уверен, можно ли вообще будить своих сумасшедших товарищей. А не оставить ли их вот в таком вечном сне? Не выбрасывать же за борт корабля. Хотя, если взвесить все возможные варианты, то это один из лучших и оптимальных. Он забросил их в такую невозможную даль в пустой и холодный космос, что уже на простую человеческую благодарность рассчитывать не приходится. У него и в мозгах не могло возникнуть вероятность их реакции на такое сообщение, созвучное с пожизненным приговором.
Но Войэр в глубоком раздумье. Благо, что на иную деятельность у него нет возможностей. Однако экстремальные варианты он способен лишь предпринять в своих невероятных фантазиях. В жизни Войэр не способен был покуситься на жизнь беспомощных и спящих товарищей, хоть и не испытывал к ним теплых дружеских чувств. За такой длительный сон в его мозгах многое переосмыслено. Им и так пришлось не по своей воле стать жестокими убийцами. Зачем же усугублять свое неизвестное вечное существование в этом замкнутом пространстве.
Его товарищи должны проснуться, как пишут инструкции, через семьдесят часов. Это при идеальном варианте и теоретически. Такой срок рассчитан на хорошие, но многолетние уходы в летаргию. А тут ведь идут исчисления на неизвестные, но ужасно продолжительные сроки. Тыкал он пальцем в клавиатуру яростно и беспощадно, не фиксируя свое внимание на цифры, выскакивающие на мониторе после его манипуляций. Кто его знает, какова же истинная реакция организма на такой, непредусмотренный никакими правилами, сон?
Процесс не изучен и не описан ни в одном из учебников. Они — первооткрыватели. И кому же тогда было время изучать и объяснять? Вот теперь ему, Войэру, дано право, вносить в эту науку изменения и дополнения. Только читать и использовать полученные знания будет некому. Кроме этой четверки. Но у них желания такие вряд ли возникнут. А всевозможные цивилизации остались далеко за пределами доступного. Их корабль не самый скоростной, но и при его скорости время позволило за такой период унести их за пределы галактики.
