Брюс Стерлинг - «Если», 1999 № 06
Впрочем, расходы мои всегда были невелики. Путешествовать я не люблю, не пью, не нюхаю, не колюсь, любовниц у меня тоже нет. Ну, решил побаловаться — накупил классных «пуговиц» и доставил себе массу удовольствия, вставляя их по очереди в черепушку. И лишь осознав, что свихнусь, решил удалить микросхему из головы. Три недели мучений без «пуговиц» заставили меня хоть чем-то заняться.
Поэтому я решил снова открыть свою контору. И в первый же день ко мне заявился — кто бы вы думали? — Нэд Спиннер! Не позвонил, даже не постучался, а просто ввалился в кабинет и давай на меня орать:
— Дрейер, паршивый подонок! Так и знал, что ты рано или поздно объявишься! Где она?
— Кто?
Конечно, Спиннер говорил о Джин — о ком же еще? После ее исчезновения он месяцами не давал мне проходу. В конце концов я перебрался в секцию на внешнем фасаде и временно от него избавился. И вот он снова передо мной.
До чего же я его ненавидел — этого заносчивого коротышку чуть старше меня, с вьющимися светлыми волосами, перехваченными лентой, всегда в одном и том же комбинезоне из искусственного бархата! Он воображал, будто у него есть связи, влияние, мнил себя талантливым предпринимателем. Все это было правдой — но исключительно в его воображении. В жизни он был жалким сутенером. Понятно, зачем ему понадобилась Джин. Сам он отказался от права завести ребенка и потратил крупные деньги на покупку клона, полученного из ДНК Джин Харлоу. Потом поместил клон в Дидитаун и жил за его счет.
Так что надо еще разобраться, кто из нас двоих подонок.
— Я знаю только то, что сообщает Центральный банк данных. Она улетела с планеты. Эмигрировала.
— Не ври, Дрейер! Она на Земле, и ты знаешь где!
— Не знаю. Но даже если бы знал, все равно не сказал бы.
Он побагровел.
— Ты все равно проиграешь. Я поймаю тебя с ней, и тебе придет конец, Дрейер! Я даже не стану обвинять тебя в грабеже, я сам с тобой расправлюсь. Да так, что тебя не примет даже мусоропровод в этом тараканьем гнезде!
Умеет он находить обидные словечки!
Вскоре после его ухода ко мне наведался настоящий клиент. Худой, гладкий, лет тридцати, с головой, облепленной блестящими волосами, загорелый, в лимонном обтягивающем комбинезоне с перьями. Последний писк моды! Терпеть таких не могу. Может, потому, что на моем корявом туловище его одежда смотрелась бы смехотворно, возможно, из-за того, что, одеваясь таким образом, он демонстрировал отсутствие мозгов.
Он назвался Эрлом Хэмботом и сказал, что кое-кого разыскивает.
— Розыск — моя специальность, — ответил я. — Итак, кого надо найти?
Он замялся. Модный «фасад» — одно, необходимость выложить правду — совсем другое. Я уже испугался, что он предложит розыск беглого клона. Хватит с меня этого! Но его ответ меня удивил:
— Свою дочь.
— Это задача Центральных властей. Они не любят, когда чужие рыболовы тащат рыбу из их пруда.
— Я ничего не сообщал Центральным властям.
Что ж, потерявшийся ребенок — достойный повод для истерики. Ведь каждому разрешено иметь только одного ребенка, таков закон. Один человек — один потомок. Понятно, что человек страшно дорожит единственным в жизни шансом. Второго не купишь ни за какие деньги. При исчезновении своего чада полагается бежать сломя голову к Центральным властям. При чем тут частный детектив? Поводом обращения ко мне могло быть только одно…
— Я догадываюсь, почему, мистер Хэмбот.
Он обреченно вздохнул:
— Да, незаконный ребенок.
Вот-вот!
— Как я догадываюсь, девочка — дитя улицы. Хотите меня нанять, чтобы я нашел вам беспризорницу? Вы давно отдали ее в банду?
— Три года назад. Мы не могли допустить, чтобы ее умертвили. Она была…
— Конечно, — перебил я его. — Можете не продолжать.
Ненавижу безответственность! Заиметь незаконного ребенка — непростительная оплошность. Заранее проигрышная ситуация. Единственная альтернатива риску конфискации ребенка Центральными властями (некоторые называли ее «ретроактивным абортом») состояла в том, чтобы отдать чадо в уличную банду. Иного выбора не было.
Я мысленно обозвал клиента идиотом. Наверное, это отразилось на Моем лице, потому что он сказал:
— Я не дурак. Я прошел стерилизацию. Наверное, неудачно.
— Вам захотелось, чтобы ваша жена выносила плод?
— Она сама этого захотела.
Эрл Хэмбот немного подрос в моих глазах. Он мог бы подать в суд, обвинив власти в небрежном проведении стерилизации, и выиграть дело. Ребенка это не спасло бы, но деньги бы он получил. Значит, не продался.
— Карты на стол, — сказал я. — Чего вы хотите?
Он искренне изумился.
— Не понимаю…
— Бросьте! — Меня быстро покидало терпение. — Даже если я вам ее найду, вы не сможете забрать девочку. Говорите, что вам надо.
— Просто быть уверенным, что она жива и здорова.
Этим он меня совсем допек.
— Жива и здорова? Это в каком же смысле?
Папаша бросил свою дочь, девочка ему больше не принадлежит. Теперь его ребенок — член уличной банды, и точка.
— Вы не заходите в «свободную сеть»? — ответил он вопросом на вопрос.
— Только изредка. — Не хотелось говорить, что последнюю пару лет я провел на «пуговицах» и утратил привычку следить за нелегальной журналистикой. — Неизвестно, насколько им можно доверять. У тех, кто пишет в «свободной сети», собственные цели.
— Уверяю вас, их информация достовернее данных Центральных властей.
— Допустим. — Я не собирался с ним спорить. Есть люди, свято верящие подпольным журналистам, запускающим в сеть не прошедшие цензуру сведения.
— Наверное, вы не слыхали про двух беспризорников, найденных у основания комплекса «Бедеккер-Северный» два дня назад? Они разбились, упав с высоты.
Я покачал головой. Верно, не слыхал. В стандартной сети о таком не прочтешь. Два мертвых паренька с незарегистрированным генотипом наверняка были беспризорниками. Официально же беспризорников не существовало вовсе. Все знали, что в Мегалопсе есть брошенные дети, однако о них не рассказывали ни Центральные власти, ни официальные органы информации. Признать наличие банд беспризорников значило признать проблему, а проблему надо решать. Каким образом? Убивать их? На это власти пойти не могли. Отдавать в приюты? Таковых просто не было.
В результате банды беспризорников жили как бы в третьем измерении: эти незаконнорожденные дети были не менее реальны, чем Хэмбот или я, однако для Центральных властей их не существовало. Даже у клонов был более высокий статус.
— Значит, вы не хотите, чтобы я поискал вашу дочь среди мертвых? Это просто.
