Вад Капустин - Встретимся на Альгамбре
Хозяин «Астарты» еще слабо дышал, когда Алексей выдавил сок в разбитые губы, а затем они с Матвеевым зачарованно наблюдали знакомую процедуру воскрешения. Теперь стало ясно: брукский знахарь бессовестно солгал удачливым космонавтам, опасаясь конкурентов.
Самого Алексея знобило. Левая рука, истыканная грязной иголкой, вздулась, воспалилась и тупо ныла. Волны озноба сотрясали тело и туманили сознание. Посмотрев на стремительно возвращающегося к жизни Корнилова, Алексей рискнул слизнуть несколько капель сока с остатков плода и протереть мякотью рану. И почти сразу же почувствовал, как ушел жар, отступила дурманящая пелена, а поврежденная кисть приняла прежний вид. Ничуть не пострадала и татуировка.
— Кто-то сказал бы, что сначала на друге проверил, а потом себя подлечил, — мысль заставила невесело усмехнуться.
Безжалостные выверты судьбы что-то надломили в душе Алексея. Одинцов привык отвечать за себя, за свой корабль, за экипаж, но теперь, с каждым днем, на него ложилась все более и более тяжелая ответственность.
Когда ашшуры ушли, никто ни словом не упрекнул Алексея за принятое решение, но, глядя на подергивающееся порой в нервном тике лицо Корнилова, капитан терзался сомнениями. Был ли он прав, отпустив выживших регуллиан безнаказанными? Алексей не знал, зато он был совершенно уверен в другом. Он никогда и ни за что не простил бы себе хладнокровной расправы над пленниками, хотя ашшуры, без сомнения, так с ними и поступили бы. А возможно, при случае, еще и поступят. Но он — никогда и ни за что. Должны же люди хоть чем-то отличаться от ящеров?
Корнилов пришел в норму так же быстро, как волкообразный пилот, когда-то рассказавший экипажу о сокровищах Предтеч.
Появившаяся рядом с Саней Елена, услышав имя Корнилова, чему-то печально улыбнулась и вновь погрузилась в навязчивый кошмар собственных мыслей. Знакомство с тем самым Степаном, не особо привлекательным и не слишком приятным сорокалетним мужчиной, показалось девушке предзнаменованием, которое она не могла сейчас разгадать. Даже воскресший после жестоких пыток, Корнилов совсем не подходил на роль придуманного Леной романтического героя. А ведь кто-то, не задумываясь, отдал за него жизнь.
Степан выглядел после восстановления даже немного моложе, но его отсутствующий взгляд и какая-то непривычная отрешенность не позволяли Алексею забыть регуллианских палачей. Он, Одинцов, не стал мстить. Был ли он прав? А как же высшая справедливость?
— На Альтаир? — рассеянно повторил Корнилов.
— Мы будем счастливы принять у себя друзей капитана Одинцова, — вмешался в разговор Дрогг, альтаирский командующий.
— Нет, — отказался Степан. — Не могу. Мне предстоит отдать один важный долг.
Он не забыл о данной себе клятве принести дары фроггскому учителю. Вот только никак не мог придумать, что могло бы стать достойным даром Степана Корнилова.
— Мы бесконечно сожалеем, — неубедительно соврал альтаирец. Никто из присутствующих ему не поверил.
Залихватски натянутая на головной вырост флотская фуражка, из-под которой искоса поглядывали боковые глазки, явно предназначалась для того, чтобы произвести впечатление на Одинцова. На остальных землян Дрогг не обращал никакого внимания.
Дождавшись, когда «наш зеленый друг», наконец, исчезнет с экрана, Одинцов устало вздохнул — альтаирские штучки капитана спасителей уже порядком достали. Назойливые непонятные намеки альтаирца вызывали недоумение и раздражение.
Довольно молодой — кожа его еще сохранила светло-зеленый оттенок — нагловатый жизнерадостный командующий сначала показался Алексею очень похожим на Немо. Но сейчас капитан отчетливо ощущал разницу.
Только теперь, думая о роковой встрече без злости и раздражения, Алексей вспоминал то, чего не мог понять и почувствовать девятнадцатилетний юнга Наутилуса — то ощущение наивности и какой-то детскости, которое вызывал у него маленький беглый гуманитарий, чувство, что он общается с разумным существом намного моложе себя. Или, как подумал бы тогдашний Лешка, с мальчишкой на несколько лет младше его самого, но с мальчишкой, выросшим в изоляции, лишенным друзей и совершенно не знающим жизни, живущим в собственном выдуманном мире.
Ничего подобного в альтаирском командующем не было. Впрочем, вполне вероятно, за эти годы Немо тоже неузнаваемо изменился и стал таким же забавным, наглым и опасно бездумным чудаком, как большинство его гениальных соотечественников? По крайней мере, он должен был немного повзрослеть.
Легкомысленный и кокетливый, Дрогг вел себя, по общему мнению, просто вызывающе.
— Да как он смеет! — возмутилась почувствовавшая необъяснимую ревность Катя, услышав, как новоявленный поклонник настойчиво приглашает Алексея посетить альтаирский корабль. Приглашает, разумеется, только его одного.
— Он что, того? — спросил Матвеев, покрутив пальцем у виска. — Вроде, он хотел назначить тебе свидание сегодня вечером?
— Да, ладно, ребята, вы что сдурели? О чем таком вы думаете? Он же гермафродит, негуманоид, — попытался оправдать борна Одинцов. — Человек просто старается быть вежливым.
— Вежливым? Почему же он меня вместе с тобой не пригласил? — возразила Катя. — Не знаю, какой он там гермафродит, но, по-моему, этот тип к тебе неровно дышит. Ты должен его отшить.
— Это точно. Я лично, что вижу, то и говорю, — подтвердил Александр. — У мужика явно не все дома.
— Добро, — уступил Одинцов. — Если вы все так считаете, в следующий раз я ему прямо скажу, чтобы шел к черту.
— Извините, что прерываю, но у меня к вам, ребята, большая просьба, — неожиданно вмешался в разговор Корнилов. — К тебе, Александр. Ты не согласишься продать мне один из твоих плодов жизни? Я готов заплатить любую сумму.
— Продать? — удивился Матвеев. — Зачем?
— Я должен принести дар своему старому учителю, — честно ответил Степан. — Только этот дар достоин того, что он для меня сделал. Ста тысяч кредитов хватит? — он вытащил банковскую карточку с деньгами, которые так дорого ему обошлись.
— Говоришь, как фроггс, извилисто, — отметил Матвеев задумчиво. — Сто тысяч кредитов — деньги немалые. — Он невольно подумал о космической яхте, на которой будет катать ребятишек, которых обязательно подарит ему Лена. Деньги пригодятся.
Корнилов угадал его мысли и мысленно пожалел беднягу. Парню не повезло влюбиться в особого типа девушку — фанатичку. Может быть, она отдаст за идею жизнь, может быть, ценой своей гибели спасет человечество, Землю, всю Вселенную. Да только счастья у парня от этого не прибавится.
