Михаил Емцев - НФ: Альманах научной фантастики. Вып. 5 (1966)
— И ты так спокойно говоришь об этом мне!
— Ничего не поделаешь, Карен. Химия! Я выбрал эту особу, зная ее коварство. Один мой приятель, тоже химик, умер во время обеда. Он с большим аппетитом лакомился цыпленком по-венски. Но, — увы! — плохо вымыл руки. Башня, начиненная сюрпризами, или недостаточно чистые руки — не все ли равно? Кому не повезет, тот и в рисовой каше сломает палец. Но ты можешь нам помочь! Окажешь огромную услугу всем нам и лично мне.
— Удивительно! Фрэнк, я не имею никакого отношения к химическим заводам.
— Я тоже так думал, пока не увидел твою диссертацию. Признаться, я читал ее только потому, что она твоя. «Теория и структурные особенности магнитного поля эритроцитов»… Я правильно сказал?
— У тебя отличная память, Фрэнк, но если ты не попробуешь варенья, я обижусь.
— Увы, дорогая, отличная память для исследователя — это только невод, набитый старыми водорослями. А жемчужные раковины поднимают со дна моря другие. Ты, Карен, способна вывернуть наизнанку даже самые тривиальные идеи.
— Может быть, откроем общество взаимного восхваления?
— Быть пайщиком фирмы под названием «Великолепные идеи мисс Брит» не так уж плохо. Ты даже не представляешь, какое значение имеет твоя диссертация для всей нашей работы.
— И правда, не представляю. Наверное, потому, что среди моих знакомых нет башни высотой в шестьдесят футов.
— Пойми, Карен, это очень серьезно. У нас и в самом деле ничего не получается. Внутри башни царит хаос. Хаос! Он возникает уже через три минуты после начала работы реактора. Реакция выходит из-под контроля, и весь процесс приходится гасить в аварийном порядке. Мы все превратились в ненормальных пожарников, которые поджигают собственное пожарное дело, чтобы тут же приняться его тушить. С ума можно сойти! И вдруг я читаю твою работу — ты определила, почему миллионы красных кровяных шариков никогда не сталкиваются друг с другом! Восхитительно! Мириады эритроцитов в одном кубическом сантиметре — и никакой толчеи! Это же то, что нам надо! О, бог мой! Да если бы капли внутри нашей башни не слипались в огромные грозди, а двигались так, как твои эритроциты! Это было бы просто счастье! Ты, сама этого не понимая, открываешь новый принцип управления реакцией!..
О чем еще они говорили в тот вечер? Не все ли равно. Главное, что Лэквуд ей нравился. Он рассказывал ей анекдоты, она тоже шутила, иронически подсмеиваясь над собой и Лэквудом, старалась отгородиться от лишних, как ей думалось, чувств стеной юмора.
Но любовь древняя, как океан, побеждала юмор.
— Я уверен, — сказал, прощаясь, Лэквуд, — тебе будет хорошо в Пайн-Блиффе. Если ты сумеешь наладить процесс, фирма прольет над тобой золотой дождь. Ты соберешь золото в свой зонтик, и мы сможем жить припеваючи до конца дней своих.
Он сказал «мы»! Он сказал «мы»! Это значит — вместе навсегда! Куда же девался твой юмор, Карен? В какую банку с вареньем ты его запрятала?
3
— Поговори о дьяволе, и он тут как тут, — процедил сквозь зубы лаборант.
Уже второй месяц мисс Брит работала в Пайн-Блиффе. Слова лаборанта относились к руководителю группы «Д». Фактически всю работу группы направляла Карен, она была генератором идей и главным исполнителем. Но связь со службой снабжения и почти недосягаемым директоратом шла через шефа группы. Карен сразу поняла, что шеф не разбирается в биохимии, но все же побаивалась его. Она прекрасно понимала, что главная задача назойливой суеты этого худого, как грабли, мужчины — не допускать утечки ценной информации за стены Пайн-Блиффа.
— Кто не умеет молчать, — часто повторял мистер Грабли, — тот не сделает ничего великого!
При этих словах его лицо вытягивалось и каменело. Мистером Грабли шефа окрестил лаборант.
— Мисс Брит, рад вас видеть! — отлично натянутая кожа на лице Грабли попыталась съежиться в улыбку. — Я принес вам кучу благодарностей и крохотную просьбу. Впрочем, хотелось бы придать нашей просьбе характер некоторой значимости и вместе с тем… интимности. Мне кажется, что лучше всего нам потолковать втроем, вместе с одним… э… человеком.
В кабинете шефа их ждал Лэквуд. Это неприятно покоробило Карен. До сих пор их отношения были тайной для окружающих. И вдруг Фрэнк здесь, согласился участвовать в этом, как выразился Грабли, интимном разговоре. Выглядит, как маленькое предательство. Карен вздохнула и присела в кресло, сплетенное из стеклянных нитей. Мужчины медлили начать разговор.
Фирма, которой теперь, по настоянию Фрэнка, отдавала все свои усилия мисс Бритт, организовалась недавно. Лакированные обложки своих проспектов и каталогов она украсила стилизованным изображением черепа с двумя бронзовыми жуками в пустых глазницах. Такой несколько мистический товарный знак имел своим назначением сообщать urbi et orbi — городу и миру, что фирма намеревается выпускать на благо человечества инсектициды и зооциды — химические средства борьбы с вредными насекомыми и грызунами.
Когда вас пропускали за ограду Пайн-Блиффа, вам сразу же бросалось в глаза сооружение в виде белоснежного абсолютно правильного куба, каждая грань которого простиралась в длину по крайней мере на семьдесят футов. Ослепительно сияющее под лучами южного солнца здание без единого окна сразу же наводило на мысль о таинственной и колоссальной научной аппаратуре, упрятанной внутри куба. Когда же служащий фирмы объяснял вам, не очень, впрочем-то, охотно, что гигантский куб — это всего-навсего бункер, в котором хранится запас кормов для лабораторных животных, священный трепет перед тайнами науки сменялся еще более священным трепетом перед деловым размахом фирмы.
Что касается Карен, то она имела большее, чем кто-либо, основание гордиться своей работой. Лэквуд не обманул ее. Подписывая контракт, она увидела цифры, которые внушили ей уважение к самой себе. Правда, многообещающие нули должны были перекочевать со страниц контракта на ее текущий счет только в случае успешного завершения ее эксперимента. Правда и то, что сумма ежемесячного вознаграждения выглядела довольно скромно. Впрочем, Карен впервые в жизни предложили солидную работу. И ее радовали все возрастающая нежность и трогательное внимание Франка.
День, когда Карен первый раз пришла в лабораторию группы «Д», они отпраздновали вместе, пустили благоразумие на ветер и поплыли на корабле, уносимом в счастливое и тревожное плаванье.
Лаборатория требовала наивысшего напряжения интеллектуальных и физических сил. Фирма не считала, что слишком много поваров могут испортить бульон. Напротив, Карен поставили в известность, что над решением проблемы управления реактором работает еще несколько групп. Более того, каждый шаг вперед повторял неизвестный ей экспериментатор, каждая мысль проверялась дважды и трижды за стенами ее лаборатории. Ежедневно и ежечасно шло соревнование с незримым соперником, схватка с призраком. Все это подстегивало Карен, но отнюдь не уменьшало ее уверенности в успехе. Она обладала редким даром заставлять людей радоваться чужим удачам и теперь в группе «Д» не знали «чужих» успехов, любая удача принадлежала всем, и в первую очередь дорогой и уважаемой мисс Брит.
