Всеволод Ревич - Перекресток утопий (Судьбы фантастики на фоне судеб страны)
Ефремов написал книгу про общество без насилия, про общество, в котором, если судить непредвзято, немало привлекательного, хотя сейчас мы отчетливо видим шоры, добровольно надвинутые им на собственные глаза, и откровенные ошибки, объясняемые как объективными, так и субъективными причинами. Но так, собственно, обстояло дело со всеми утопиями; заслуга писателей, как известно, заключается не в том, чего они не дали, а что они дали по сравнению с предшественниками. На фоне мертвенной философии, лживой литературы, убогой фантастики "ближнего прицела" "Туманность Андромеды" послужила одним из толчков, побуждающих наше сознание, стала одной из отправных точек начавшейся в 60-ые годы перестройки нашего мышления, что, еще раз повторяю, достаточно парадоксально, так как автор ставил себе едва ли не противоположные цели. Действие романа Ефремова отнесено в далекое будущее, оно совершенно не касается современных передряг, так что, казалось бы, истовые приверженцы единственно верного учения, должны были бы схватиться за книгу, объявить ее своей Библией, своим Кораном, присудить ей Ленинскую премию, ввести в школьные программы. Но мы не раз говорили о том, как пугались цековские идеологи любой новизны, пугались необъяснимо и необоснованно, вопреки собственным шкурным интересам. Конечно, "Туманность Андромеды" была дерзким вызовом "ближним прицелам", ограничениям, приземлениям... Но ведь уже взлетел в небо первый спутник. И, тем не менее - столь велика была инерция - книга незамедлительно подверглась нападкам, что прекрасно характеризует лицемерность "перестройки", на которую якобы решились партийные органы. Правда, за проработку Ефремова /в отличие от грядущих антистругацких кампаний/ взялось не высшее звено, дело было поручено, так сказать, так сказать, тыловому эшелону. Я не исключаю, что кампания не была инспирирована и на сцене выступала местная самодеятельность, что еще любопытнее: это показывает, как глубоко проникла в нашу, с позволения сказать, интеллигенцию психология "чего изволите?". А вдруг удастся попасть в точку, а вдруг похвалит сама "Правда"? Правда, "Правда" инициаторов не похвалила, но и не встала на сторону Ефремова. Его защитила "Литературная газета", где в то время были сосредоточены лучшие журналистские силы, а сама она считалась рупором легкой оппозиционности, задуманной для выпускания пара. Трибуну охотникам любезно предоставила "Промышленно-экономическая газета" /ей-то какое дело до фантастики?/. Загонщиками и на этот раз выступили научные работники, не слишком компетентные в литературных и философских материях, но убежденные в своем праве поучать каких-то там писателишек. Проработка началась с "реплики читателя", побольше иной статьи, принадлежащей экономисту А.Антонову - "Писатель Ефремов в "Академии Стохастики". Через некоторое время /события разворачивались летом 1959 года/ в "Литературной газете" впервые за много лет появился отпор заушательству, стала возрождаться полемика. Однако "Промышленно-экономическая газета" решила защитить честь мундира. Были собраны мощные силы в лице четырех авторов со званиями. Наученные научные работники повели разговор на более высоких и, видимо, более привычных для них тонах. Ефремову были предъявлены идейные обвинения. Он призывался к ответу по статьям УК: проповедь индивидуализма и идеализма, непонимание законов научного коммунизма, забвение истории родной страны... Материал пестрел фразами типа: "Наши дети школьного возраста получат после прочтения ее неверное представление об эпохе будущего", или - "Ефремов пишет о звездоплавателях, ни полслова не говоря о хозяевах жизни, о тех, кто обеспечивает всеми материальными благами любителей сильных ощущений, носящихся по Вселенной" /космонавты могли бы набить физиономию авторам этих инсинуаций/, или - "... в других местах есть смутные, глухие упоминания о рабочих, загнанных /вот даже как! - В.Р./ в подземные глубины, в шахты"... Словом, материал содержал такое количество демагогических передержек, что вызвал гневную отповедь академика В.А. Амбарцумяна. Письмо астрофизика было напечатано вместе с большим редакционным послесловием и положило конец странной кампании. Больше никто преследовать "Туманность Андромеды" не пытался. Она была прочно приписана к золотым страницам советской фантастики. Юрий Гагарин назвал ее в числе любимых произведений.
С тех пор прошло три с лишним десятилетия, и нынешнее поколение относится к роману Ефремова без прежней почтительности. Язвительный Вячеслав Рыбаков написал две пародии под общим названием "Прощание славянки с мечтой" и внешне уважительным посвящением Ивану Антоновичу, который еще верил "в возможность качественно нового будущего", из чего можно сделать вывод, что уж композитора "траурного марша" /таков подзаголовок пародии/ на мякине не проведешь. Перевелись нынче лопоухие дурачки. Но в сущности пародии Рыбакова к Ефремову отношения не имеют. У него просто позаимствован эпизод из романа для злых памфлетов на сегодняшнюю жизнь, на сегодняшние отношения между людьми. "Тибетский опыт в условиях реального коммунизма" и "Тибетский опыт в условиях конвоируемого рынка" мало чем отличаются друг от друга. В первом хирург, пользующий искалеченного при взрыве математика требует от женщины, которая любит ученого, чтобы она "дала" ему в "благодарность" за операцию, а во втором тоже бы дала, уже без кавычек дала бы крупную сумму денег, что для наших условий даже не фельетонное преувеличение, а легонькая зарисовка с натуры. Но если один из самых талантливых фантастов следующего за шестидесятниками поколения хотел сказать, что товарищеские отношения между людьми невозможны в принципе, что взаимопомощь - не более чем красивая выдумка, значит, он, как ныне многие, поражен тяжелым недугом - бесплодным скепсисом, и мне жаль и его, и несчастную страну, несмотря на то, что наши дни дают более чем достаточное количество примеров дикого падения нравов, а потому спорить с Рыбаковым трудно, зато прослыть в этом споре ретроградом легко. Пародии Рыбакова далеко не самое мрачное в сегодняшней фантастике. И в свете этого вспомнить сегодня о преисполненной надежд фантастике 60-х, может быть, даже очень кстати. Не сомневаюсь, найдутся галковские и другие представители отряда врановых, которые вдоволь поиздеваются над нашим, во многом неоправдавшемся оптимизмом. Но если "надежды маленький оркестрик под управлением любви" и вправду умолк навсегда, тогда я еще раз спрашиваю: зачем все это? Зачем нам демократия, зачем реформы, зачем издавать журналы и писать рассказы?
Как же все-таки оценивать "Туманность Андромеды" с сегодняшней точки зрения? Может быть, ее стоит сбросить с ушей как образец казенно-казарменной лапши, как мы отбрасываем сегодня значительную часть творческого наследия писателей, созданного в условиях спелого и неспелого социализма. Мне помогла сформировать собственное отношение к ефремовской книге статья, напечатанная в альманахе "Завтра". Называлась она "Современная утопия"; ее автора и дату первой публикации я назову позже, сейчас отмечу лишь, что она была написана задолго до Ефремова. К крайнему своему изумлению, я обнаружил в ней добротный и подробный конспект "Туманности Андромеды". Совпадения были разительны. Вот несколько параллельных цитат. "Современная утопия": "В будущем населяющее землю человечество не будет знать деления на расы. Люди будут говорить на одном языке и будут иметь общие интересы". "Туманность Андромеды": "...неизбежно и неуклонно новое устройство жизни распространилось на всю Землю, и самые различные народы и расы стали единой, дружной и мудрой семьей... Так началась ЭМВ - эра Мирового Воссоединения, состоявшая из веков Союза Стран, Разных Языков, Борьбы За Энергию и Общего Языка". Совпадения между двумя авторами не означает, что я во всем согласен с ними. Возможно, они окажутся правы, и человечество действительно придет к общему языку, тем более, складывается впечатление, что этот процесс уже начался. Не секрет, с какой скоростью английские слова проникают в другие языки, например, в русский. Во Франции, кажется, законодательно запрещено употреблять английские эквиваленты. А во что превратится английский язык, если его насытить русскими словами, показал Э.Берджесс в романе "Заводной апельсин". Вопреки всем авторитетам, я не считаю общий язык для человечества благом. Оно станет намного более тусклым и одноцветным, поскольку язык - это, может быть, величайшее из завоеваний разума, а его унификация лишь очередная технократическая угроза. Один язык - одна литература, одно искусство, одна музыка, одна культура, одна одежда... На этом пути уже достигнуты немалые успехи. А жить становится все скучнее... "С.у.": "Нет больше убогих, хилых, слабых, нет больше вымирающих народов, нет даже цветных рас: путем постепенного развития все люди сравнялись, все стали добрыми и сильными... Исчезнут следы той дегенерации, жертвой которой человечество едва не стало в наше время. Природа создала человеческий организм, чтобы он жил не менее ста лет. Следовательно, первая половина жизни до 50 лет должна считаться молодостью". "Т.А.": "Забота о физической мощи за тысячелетия сделала то, что рядовой человек планеты стал подобен древним героям, ненасытным в подвиге, любви и познании... Изучение предков заменено прямым анализом строения наследственного механизма, анализом еще более важным теперь, при долгой жизни. С эры Общего Труда мы стали жить до ста семидесяти лет, а теперь выясняется, что и триста не предел..." /Опять-таки насчет единой расы я бы протестовал, а с остальным кто бы стал спорить/. "С.у.": "Когда никакой "карьеры" не будет, когда всякий работающий и приносящий пользу будет пользоваться благами жизни наравне со всеми другими, занятие, профессию люди будут избирать только по своим способностям и вкусам, и будут избирать сами, свободно". "Т.А.": "За долголетнюю жизнь человек успевал пройти высшее образование по пяти-шести специальностям, меняя род работы..."
