Дмитрий Колодан - Жизнь чудовищ (сборник)
Редко, но случалось, что некоторые жабы возвращались. Подобные создания были у него на особом счету. Многих восхищают истории о кошках или собаках, которых увозят за тысячи километров от родного дома, а они все равно находят обратную дорогу. Бронзовой или глиняной жабе вернуться в сто крат сложнее. До сих пор, правда, еще ни одна из путешественниц не соизволила привезти из своих странствий какой-нибудь сувенир, хотя бы открытку, но Нортон верил: рано или поздно случится и это.
Телефон взвизгнул в тот самый момент, когда он протирал тряпкой один из любимых экспонатов – почти круглую статуэтку глазированного фарфора, заказанную по каталогу прямо из Китая. Первый раз эта жаба потерялась еще на почте, и нашлась спустя полгода на дне багажника, с грязной тряпкой в распахнутой пасти.
Звонок прозвучал столь неожиданно, что Нортон выронил статуэтку. Как и следовало ожидать, упала она на ногу. Нортон вскрикнул, скорее от обиды, чем от боли, и укоризненно посмотрел на жабу. Вот так вот: заботишься о них, лелеешь, а в благодарность они падают на ноги. Жаба откатилась под стол и остановилась. На морде застыло выражение глубочайшей задумчивости и самодовольства.
Прихрамывая, Нортон добрался до телефона, сорвал трубку и прокричал:
– Слушаю!
– Господин Филберт, я полагаю? – раздалось после непродолжительного молчания.
– Ну, естественно!
– Племянник Бернарда Вторника и его ответственный опекун? – уточнил звонивший.
Нортон насторожился.
– Да.
– Добрый день, меня зовут Грег Хокинс, старший инспектор социальной службы.
Нортон с тоской посмотрел на жаб. Ну, вот и все: конец надеждам на день выдуманных приключений.
– Час назад нам поступила жалоба на вашего подопечного. Покушение на чужую собственность, порча имущества… всего восемь пунктов.
– Опять? – только и смог сказать Нортон.
– Вы понимаете, что это третья жалоба за последний месяц?
– Да, но…
– Нам ничего не остается, кроме как принять меры. Ваш дядя опасен для общества. Боюсь, мы будем вынуждены настаивать на принудительном лечении.
Нортон проглотил застрявший в горле комок. Дело принимало неприятный оборот.
– Кроме того, – не унимался инспектор, – вы подписывали документ, в котором обязались следить за вашим дядей и не допускать подобных происшествий. Не похоже, чтобы вы справлялись. Штраф – самое малое, что вам грозит.
– Я… – Нортон вздохнул. – Хорошо, я все улажу. Обещаю, это было в последний раз.
Дом Барни стоял в самом конце улицы. Нортон добрался до него меньше чем за четверть часа. Оставив машину на подъездной дорожке, он быстрым шагом направился на задний двор.
Голова дяди виднелась из-за парника. То, что он работает в саду, успокаивало. Если дядя еще находит силы копаться в земле, значит, все не так уж плохо.
– Барни! – крикнул Нортон. Ответа не последовало. Он прошел вдоль стеклянной стены и свернул за угол.
Фуражка, которую Барни не снимал даже ночью, висела на огородном пугале. Нортон застыл с раскрытым ртом, на какое-то мгновение уверившись, что дядя, окончательно растеряв рассудок, превратился в чучело. Легендарный Страшила искал ум, чтобы стать человеком, а здесь, очевидно, имел место обратный процесс.
– Ага! – раздался за спиной голос дяди. – Хоть кто-то попался на эту уловку.
Нортон с вздохом повернулся. Барни стоял, уперев руки в бока, и широко улыбался. Выглядел он помятым, но весьма довольным собой. К огромному животу словно орден прилип смятый листок олеандра.
– Привет, племянник, – пророкотал Барни. – По делу или решил пропустить стаканчик в хорошей компании? Погодка-то самая подходящая.
– По делу. Мне позвонили по поводу твоей недавней выходки. – Нортон старался, чтобы голос звучал как можно строже.
– Кто звонил? – спросил Барни.
– Из социальной службы. На тебя опять поступила жалоба от соседей.
– Так я и думал, – кивнул Барни. – Хорошо.
– Ничего хорошего, – мрачно сказал Нортон. – Тебя хотят поместить в клинику. Знаешь, чем это обернется?
– Догадываюсь, – усмехнулся Барни.
– В лучшем случае – таблетки. А то и электрошок. Согласись, не лучший способ узнать, как и о чем думают овощи.
Барни фыркнул.
– Думаю, тебе стоит недельку пожить у меня. А еще лучше – месяц. Жара плохо на тебя влияет, тебе надо успокоиться.
– Я не могу, – покачал головой Барни. – Не имею права бросить свой пост. Когда Земле грозит неминуемое уничтожение… Им ведь только и нужно, что убрать меня подальше.
– Кому? – закатил глаза Нортон, уже предвкушая ответ.
Барни указал взглядом на соседский дом и прошептал одними губами:
– Им. Анархистам…
Нортон медленно кивнул. Он и не думал, что все зашло так далеко. У тети Селесты еще получалось хоть как-то удерживать мужа в границах реальности, но два года назад она умерла, и с тех пор дела Барни шли хуже и хуже. И вот он, результат – в соседнем доме живут анархисты, которые собираются уничтожить мир. Любой врач даже не задумается, ставя диагноз.
Нортон решил зайти с другой стороны. Главное сейчас – заманить дядю к себе домой: там уж он постарается задержать его как можно дольше.
– Что ж, раз ты должен быть здесь, значит, так и надо. Ну, а на часик зайти не хочешь? По паре банок, а? У меня, кстати, есть пополнения коллекции…
– По паре банок? – задумался Барни. – Это, думаю, можно.
– Почему ты на нее взъелся? – спросил Нортон, когда они сидели у него на кухне и пили пиво в странной компании садовых жаб. Барни развалился на диване – в доме Нортона не так уж много мебели подходило такому крупному человеку. Племяннику пришлось сесть на подоконник.
– Я не спорю, Басманти неприятная особа, а уж ее… – Нортон замялся, подбирая подходящее слово, – …кавалер и вовсе мерзок. Человек живет с женщиной, которая ему не в матери, а в бабки годится. Мерзость, согласен. Но уничтожение мира – это уже слишком. Как они это сделают? У них в подвале ядерная бомба?
– Ядерная бомба? – усмехнулся Барни. – Если бы все было так просто! Все дело в ритме.
– Каком ритме? – не понял Нортон.
– Что-то вроде: тум, ту-тум, тум, ну и так далее.
Нортон сделал маленький глоток.
– И? Звучит, конечно, зловеще, но не более. Или это одна из тех мелодий, которую раз услышишь и уже никогда не выкинешь из головы? Этакий музыкальный Заир. Басманти, кажется, славилась именно такими песенками. Новый хит на радио, а человечество сходит с ума. Угадал?
Барни смерил Нортона уничижительным взглядом.
– Я оплачивал твое обучение в колледже. Чему тебя учили?
– Истории искусств, в основном…
Барни грустно покачал головой.
– Так я и думал, что ты пустишь деньги по ветру. Твое образование, что твои жабы: выглядит внушительно, а внутри пусто. Ладно, попробую объяснить по-простому. Есть карандаш и бумага?
