Михаил Михеев - Путь домой
В общем, много было всего паршивого и мерзкого, но больше всего неприятностей доставляло начавшее стремительно ухудшаться зрение. Прогрессирующая с каждым днем, если не с каждым часом, близорукость – это было нечто! Спасали только десантные очки – в этом хитром, многофункциональном приборе была, в том числе, и возможность подстройки под особенности зрения, что пока спасало, однако, судя по всему, недалек был тот момент, когда придется идти вслепую.
А еще добавилась боль. Ее Петр глушил инъекциями обезболивающего, но с каждым разом его требовалось все больше, и был шанс, что оно кончится раньше, чем курсант достигнет цели или, хотя бы, просто откинет копыта, тихо заснув на очередном привале и не проснувшись. Однако сдаваться он не собирался – пер вперед с прежним упорством, и, наконец, оно было вознаграждено – за очередным перевалом открылась та самая долина, в которой все так же незыблемо стоял имперский линкор.
Вот он, стоит, красавец, кажется, руку протяни – и будет тебе счастье. Огромный, внушающий страх и благоговение одним своим видом. Его размеры были так велики, что расстояние, казалось, скрадывалось – разум невольно подстраивался под размеры современных кораблей, а ведь самые большие из них, авианосцы типа "Севастополь" и линейные крейсера типа "Кронштадт", были как минимум вчетверо, а то и впятеро меньше этого гиганта. Поэтому и казалось, что корабль совсем рядом, но, на самом деле, до него было еще очень и очень далеко.
В тот вечер Петр шел дольше обычного, благо очки давали возможность уверенно ориентироваться в темноте. На привал остановился, только когда окончательно выдохся, и, как только начало светать, вновь пошел. А что ему еще оставалось? К обеду он вколол остатки обезболивающего, однако оно уже почти не действовало. Ну а еще через два часа Петр, наконец, вошел в зону обнаружения корабля.
Зона эта, кстати, обнаружилась очень просто – как и в прошлый раз ожила орудийная башня. Только вот курсанту сейчас было абсолютно все равно – усталость окончательно перешла границу страха, и он просто шел вперед, механически переставляя ноги. Он не смотрел ни на башню, ни на линкор вообще – только перед собой, только под ноги, чтобы не упасть, и даже не испытал удивления, когда вместо выстрела в упор вдруг обнаружил прямо перед собой посадочную опору, огромную и монументальную, как и все на этом корабле.
– Открывай двери, умник! – Петру казалось, что он кричит, но на самом деле голос его больше напоминал шепот. – Открывай, зараза!
Курсант с силой ударил кулаком по опоре, потом поднял глаза и посмотрел на корабль. Тот был все так же неподвижен и безразличен к человеку. Какое там открывай – курсант даже не мог определить, где у этой громадины люки – те, кто строили корабль, были на голову выше в корабельном дизайне, чем лучшие инженеры современности. Во всяком случае, обнаружить что-либо в этой мешанине брони и орудийных башен вряд ли сразу смог бы даже более здоровый и менее озабоченный совсем другими вопросами человек.
А потом земля глухо содрогнулась. Петр обернулся и только чудом сдержался от того, чтобы не охнуть – позади него глыбился тяжелый даже на вид агрегат, напоминающий гротескную человеческую фигуру, только почему-то четырех метров высотой, всю в каких-то непонятной формы, но вполне понятного назначения, блоках, и отливающий синеватым металлом. Память помимо воли выдала – имперский средний боевой робот. Две тонны брони и оружия. Силовая защита. Скорость до двухсот километров в час по земле. Способен летать со скоростью до пятисот километров в час на высоте до двадцати километров. Вооружение – не определено, все зависит от конкретных подвесных оружейных модулей, которые могут варьироваться в очень широких пределах. Автономность неизвестна. Боевая эффективность тоже неизвестна, но всеми экспертами характеризуется как очень высокая. Единственный известный случай контакта с действующим образцом закончился боем между ним и ротой десанта при поддержке бронетехники. Десантники проиграли бой и, после эвакуации немногих уцелевших, робот был уничтожен огнем с орбиты. Словом, совершенная машина для убийства.
Петр положил руку на бластер, но тут же убрал ее – это было, по меньшей мере, глупо. Примерно так же глупо, как выходить с палкой против тяжелого танка. Однако его движение, очевидно, не осталось незамеченным – робот приподнял один из наплечных оружейных блоков, и это было последнее, что видел курсант.
Когда он пришел в себя, над ним был потолок, белый и стерильный настолько, что в метре от него любой микроб должен был загибаться в ужасных муках. Почему-то курсант был твердо уверен, что это именно потолок, хотя, с другой стороны, чем это еще могло быть? Облаками в райских кущах, что ли? Так сильно сомневался Петр в том, что его в рай возьмут, даже если предположить на миг, что этот рай есть, что, по его мнению, было еще более глупо, чем предположить, что все это – результат предсмертного бреда. Уж слишком четко и логично он мыслил для умирающего. А с другой стороны, от куда тут взяться потолку?
– Ну что, очнулся, чучело гороховое? – раздался откуда-то, казалось, отовсюду, на удивление приятный мужской голос. – Очнулся-очнулся, нечего шлангом прикидываться.
– Ну, очнулся, что дальше?
Похоже, этот вопрос поставил невидимого собеседника в тупик. Во всяком случае, он несколько секунд молчал, очевидно, переваривая информацию, прежде чем сказать:
– А чего лежишь, не шевелишься?
– А лень.
– Хм… Ну вы, молодой человек, даете…
– Ну, я, вообще-то, никому и ничего не даю – предпочитаю брать, причем много и сразу. А тебе давать жена будет… Наедине.
В ответ раздался громовой хохот:
– А вы хам, молодой человек.
– Не завидуйте, не стоит… Где я?
– Вот с этого и надо было начинать, – нравоучительно и чуточку сварливо ответил голос. – В медотсеке ты лежишь. Хоть бы спасибо сказал.
– Спасибо. А за что?
– Как за что? – голос, казалось, даже поперхнулся от такой наглости. – Тебя, понимаешь, с того света вытащили, а ты еще и хамишь.
– А как я на тот свет попал-то?
– Гм… Когда тебя подняли на борт, ты был в состоянии клинической смерти.
– Интересно, с чего бы? Последнее, что я видел, был робот, а по моим расчетам мне оставалось еще жить суток двое, не меньше. Только не говорите, что робот меня и пристрелил – не поверю, на нем было оружия достаточно, чтобы поджарить средних размеров континент и, выстрели он, я бы с вами не разговаривал.
– Гм… Ну, вообще-то, так и было, выстрелил он. Кто ж знал, что ты такой хлипкий, от одного выстрела из станнера ласты склеишь и коньки отбросишь.
– Ну, кто из нас хлипкий, вскрытие покажет.
