Джон Броснан - Небесные Властелины
— А откуда взялись деревья-плети? — спросила она Мило.
— Как и все, растущее в землях опустошения, они созданы генными инженерами.
— Но зачем? Для чего создавать такой ужас?
Мило засмеялся и сказал:
— Но Богиня-Мать создала мужчин, не правда ли?
— Ты же не веришь в Богиню-Мать. Ты просто смеешься надо мной.
— Ну да. Но на самом деле деревья-плети были созданы генными инженерами, которые работали на очень богатого человека по фамилии Планю. Он хотел изобрести новый способ отпугивать вредителей от его обширных поместий. На самом деле деревья-плети — не совсем деревья. Это гибрид растения и животного. — Помолчав, он добавил: — Вроде меня.
— Вроде тебя? — озадаченно спросила она.
— Ну да. Ни то ни се. — В голосе его звучала горечь. — Однажды мне так сказала одна женщина. Я не поверил ей. Но какая разница? Я жив, а это самое главное. В сравнении с жизнью остальное — чепуха.
Джен не поняла, о чем он говорит, и промолчала. Мило продолжал говорить, по большей части, как она поняла, с самим собой.
— Выживание. Все направлено на него, и в то же время оно остается тайной. Почему сложные молекулы развили в себе способность дублироваться? Что это — результат естественного химического процесса? Автоматический результат врожденного стремления материи существовать в математически гармоничной форме?… — Мило неожиданно сжал ее руку. — Смотри!
— Куда? — обеспокоенно спросила она. — Ты же знаешь, что я ничего не вижу.
— Вверх, дурочка. На небо.
Джен подняла голову и увидела сноп огней.
— «Властелин Панглот»! — ахнула она.
— Или «Благоуханный Ветер». Военачальник явно не хочет сдаваться. Видно, не может отказаться от мысли получить нового Небесного Ангела.
Белый яркий луч внезапно вырвался из темного корпуса корабля. Он ударил в землю в сотне ярдов перед ними, освещая призрачные контуры покрытых плесенью деревьев и огромные массивы плесени. Потом луч начал шнырять туда-сюда.
— Быстрее, сюда, — приказал Мило, подводя Джен к ближайшей поросли, напоминающей огромный гриб. Они забрались под его обвисшую шляпку. Теперь луч двигался в их направлении.
— Не шевелись… замри, — сказал он ей.
Джен и не собиралась шевелиться… но вдруг что-то холодное и скользкое упало ей за шиворот. Она испуганно вскрикнула и, повернувшись, увидела, что по ее плечу ползет толстый белый червяк. Почувствовав, что на шею свалился еще один, Джен вскрикнула и вскочила.
— Сиди… — предупредил Мило, но было уже поздно. От толчка шляпка гриба разлетелась в прах, и они остались без прикрытия.
— Сука безмозглая! — прорычал Мило, бросая ее на землю. — Лежи смирно!
Но тут Джен заметила, что вся земля покрыта большими извивающимися червями. Они, вероятно, жили в шляпке гриба и питались ею.
— О Богиня-Мать… — простонала она и снова попыталась встать, но Мило прижал ее лицом к склизкой земле.
— Не двигайся, а то убью, — прошипел он.
Джен чувствовала, как под ней извиваются червяки, которых она давила своим весом. К горлу подступила тошнота…
Луч приближался к ним сквозь деревья. Шансов у них не было. Но в пятидесяти ярдах от них раздался истошный вопль. Луч зацепил какое-то двуногое существо. Джен увидела, что это не человек — какая-то прямоходящая рептилия небольшого роста.
Повизгивая от ужаса, рептилия стала удирать, а луч следовал за ней, пытаясь нащупать добычу в хаосе ландшафта опустошенных земель. Вскоре луч растаял вдали. Смолкло гудение двигателей воздушного корабля, и Джен снова оказалась в полной темноте. Только тогда Мило заговорил.
— Уже только за это тебя надо было оставить здесь, — холодно сказал он.
Ей было стыдно.
— Извини, Мило. Я вела себя как девчонка.
— Нет. Ты вела себя как глупая баба.
Джен почувствовала закипающую злость, но сдержалась и возражать не стала. Она не имела права на защиту. Она ведь действительно чуть не погубила их обоих. Наконец Джен выдавила:
— Так, стало быть, ты оставляешь меня?
Ответа не было. Молчание длилось так долго, что Джен стало казаться, будто Мило давно ушел. Но внезапно она почувствовала, как его руки вцепились в ткань ее японской куртки. Он повалил ее на спину и оказался на ней.
— Ты передо мной в долгу, — холодно произнес Мило.
Джен инстинктивно стала было сопротивляться, но тут же перестала. Она и вправду в долгу перед ним, хоть он и чудовище. К тому же без него ей никогда не выйти живой из опустошенных земель. Выбора не было.
Мило сорвал с нее портупею и одежду, а потом так же грубо овладел ею. Она лежала на мокрой плесени, в холодной слизи раздавленных червей, борясь с неодолимым отвращением, которое испытывала к Мило, и надеясь, что все быстро кончится.
Она ошиблась. Конечно, этого следовало ожидать, ведь Мило — это не бедняга принц Каспар: порывистого и перевозбужденного, его никогда не хватало надолго; но Мило не страдал отсутствием самоконтроля. Наоборот. После стольких усовершенствований тела у давно умерших генных инженеров, его мужские достоинства оказались так же необычайно возросшими. Он снова и снова овладевал ею в разных позах, всякий раз успешно приходя к завершению и тут же испытывая новое желание.
Она пыталась плыть по течению — пыталась целиком отдаться своим ощущениям, но, хотя ее тело отчасти реагировало, сознание было полностью отключено. Даже когда она попыталась вообразить, что это принц Каспар занимается с ней любовью с хладнокровием и искушенностью, которых в нем никогда не было, она не сумела превозмочь отвращения. Так что в конце концов Джен стала изображать оргазм — как иногда делала перед Каспаром: кричала, стонала и содрогалась, надеясь, что все это убедит Мило в полной победе.
Наконец достигнув особенно интенсивной развязки, Мило пронзительно вскрикнул, и тело его несколько раз содрогнулось. Потом он соскользнул с нее, и Джен услышала, как тяжело он дышит. Немного подождав, она сказала:
— Это было замечательно…
Пощечина из темноты застала ее врасплох. Она обожгла ей щеку; зубы лязгнули. И прежде чем она успела отреагировать, руки Мило сомкнулись у нее на шее.
— Сука, — прошипел он. — Ты забыла, с кем имеешь дело? Неужели ты думаешь, что меня можно обмануть?
* * *
С той самой ночи, когда ей пришлось полетать вместе с другими пленниками в плетеной клетке, Джен не испытывала такого неудобства, как сейчас, примостившись среди ветвей высокого дерева. Спать был невозможно: она понимала, что стоит ей заснуть, — и она тут же свалится. Один раз она едва не упала, справляя нужду. Даже есть и пить было рискованно, поскольку за ствол приходилось держаться обеими руками.
