Артур Порджес - Трудная задача. Сборник научно-фантастических произведений
— Я думаю, вам следует ознакомиться и с другими работами, мистер Каплинг.
Когда я встал с кресла, он добавил:
— Может быть, у вас есть еще вопросы к мисс Андерсон?
— Вы провели много проверок? — спросил я.
— Сотрудники студии всегда любезно шли нам навстречу, — ответила она. — У дверей неизменно стоит очередь… кроме тех случаев, конечно, когда доктор Тэтчер показывает машину почетным гостям.
— Вы работаете только над этим? — спросил я. Мисс Андерсон задумалась.
— Мы рассматриваем декольте как отдельную проблему, — сказала она. — Кроме того, ведется работа по облегающим балетным костюмам, в частности трико. Но там вопрос о декольте, мне кажется, не встанет, — заключила она, глядя мне прямо в глаза невинным взором.
Вик открыл новую дверь, и я вошел вслед за ним в маленький просмотровый зал.
— Где ты ее откопал? — спросил я.
— В стенографическом бюро, — ответил он. — Но Марта — бакалавр психологии. И неплохая актриса. Возможно, после того как ее увидят Брейден и члены дирекции, ей удастся сделать карьеру в кино.
Вик во что бы то ни стало хотел, чтобы я довел осмотр до конца.
— Само собой разумеется, — заявил он, — чувствительности в один лимин у первых машин нам не добиться. Для начала достаточно, если они будут различать резкие контрасты. Для этой цели были сняты специальные фильмы. Каждый состоит из ряда контрастирующих кадров. Сначала идет кадр, снятый в строгом соответствии с требованиями кодекса. Затем следует сходный кадр, но снятый так, что во многих, если не во всех деталях он оказывается явно неприемлемым.
Когда мы сели (перед креслом Вика был установлен внушительный пульт управления), он нажал кнопку, свет померк и заработал кинопроектор. Каждому кадру предшествовало краткое вступление и за каждым кадром следовал краткий анализ — текст читала мисс Андерсон своим невозмутимым, бесстрастным голосом. Фильмы, однако, отнюдь не способствовали сохранению бесстрастности. Осматривая лабораторию Вика, я все время чувствовал, что качусь по наклонной плоскости, и когда снова вспыхнул свет, я, несомненно, достиг самого дна.
— А Брейден тоже видел все это? — осведомился я.
— Только диграммер, — ответил Вик.
— Такая штука тебе с рук не сойдет, Вик. Даже в Голливуде.
Вик чуть не расхохотался.
— Об этом предоставь беспокоиться мне! Да, кстати, ты получил деньги по чеку?
Я кивнул.
— В таком случае надо выпить, и ты расскажешь мне, что ты поделывал последнее время.
Он распорядился, чтобы мою машину перегнали назад в отель, а сам повез меня к «Сиро» на «порше». «Кадиллак» Ларри, разумеется, бледнел перед этой маркой, хотя «порше» и показался мне очень шумным и тряским. Гонщики, если не ошибаюсь, называют такие машины «жесткими».
Весь вечер, то по-пьяному приятный, то смутный, мы вспоминали старые времена, старых друзей и былые приключения, то есть говорили обо всем, кроме того, что меня действительно занимало. Чем объяснялась сумасшедшая затея Вика? Таил ли он давнюю обиду на Голливуд? Расхвастался ли как-нибудь вечером под действием алкоголя, а на другой день оказалось, что ему поверили и поймали его на слове? Или он просто обнаружил возможность заработать легкие деньги — такую же; какую предоставил мне? Вспомнив про мои две тысячи, я пришел к выводу, что он отхватил порядочный куш. Во всяком случае, он смотрел на все это беззаботно, как на веселое развлечение. Однако я беспокоился и за него, и за себя. Как он собирался выйти из положения, в которое себя поставил? Это я узнал перед тем, как мы расстались поздно вечером.
На следующий день я уехал к себе на восток, а Вик на самолете компании «Панамерикэн» отбыл в Сан-Траторио, где состоит теперь при министре внутренних дел советником по вопросам технического образования. Он подыскал себе это теплое местечко за те два праздных месяца, которые провел в Голливуде, работая для «Мегалита». Не сомневаюсь, что его деятельность в Сан-Траторио приносит ему немалые доходы.
Не знаю точно, как вел себя мистер Брейден, когда осматривал лабораторию на следующий день. Вероятно, сохранял полное хладнокровие, не выходя из своей роли невозмутимого администратора. Я скоро сообразил, что он вряд ли захочет предавать эту историю огласке. А позже я узнал, что он оказался даже еще более находчивым, чем я предполагал. Судя по всему, афера Вика в конечном счете не причинила ему значительных убытков. Лаборатория была использована для съемок «Космического чудовища» и выглядела на экране великолепно. Абстрактные рисунки вы, возможно, видели на галстуках. И мне даже довелось еще раз посмотреть кое-какие из тех лент, которые показывал мне Вик, — в кулуарах конференции по электронике, устроенной в одном из штатов Среднего Запада. Но Марта Андерсон не стала кинозвездой. Ее имя значилось рядом с именем Вика на открытке, которую я получил от него на прошлое рождество.
Клиффорд Саймак
ФАКТОР ОГРАНИЧЕНИЯ
Вначале были две планеты, начисто лишенные руд, выработанные, выпотрошенные и оставленные нагими, словно трупы, обглоданные космическим вороньем.
Потом была планета с волшебным городком, наводящим на мысль о паутине, на которой еще не высохли блестки росы, — царство хрусталя и пластиков, исполненное такой чудесной красоты, что при одном лишь взгляде щекотало в горле.
Однако город был только один. На всей планете, кроме него, не отыскали никаких признаков разумной жизни. К тому же он был покинут. Несказанной красоты город, но пустой, как хихиканье.
Наконец, была металлическая планета, третья от Светила. Не просто глыба металлической руды, а планета с поверхностью — или крышей — из выплавленного металла, отполированного до блеска ярких стальных зеркал. И, отражая свет, планета сверкала, точно второе солнце.
— Не могу избавиться от ощущения, — проговорил Дункан Гриффит, — что это не город, а всего-навсего лагерь.
— По-моему, ты спятил, — резко ответил Пол Лоуренс. Рукавом он утер пот со лба.
— Пусть выглядит он не как лагерь, — настойчиво твердил Гриффит, — но все же это место привала, временное жилье.
«Что до меня, то он выглядит как город, — подумал Лоуренс. — И всегда так выглядел, с того мгновения, как я увидел его впервые, и всегда так будет. Большой и пронизанный жизнью, несмотря на атмосферу сказки, — место, где хорошо жить, мечтать, черпать силы и смелость, чтобы претворять мечты в жизнь. Великие мечты, — думал он. — Мечты под стать городу — людям на сооружение подобного понадобилось бы тысячелетие».
— Одно мне непонятно, — сказал он вслух, — причина такого запустения. Здесь нет и следов насилия. Ни малейших признаков…
