Гастон Леру - Духи дамы в черном
Эпилог
Ницца, Кан, Сан-Рафаэль, Тулон... Без сожаления я следил, как проплывают передо мной этапы моего обратного пути. На следующий день после завершения этих ужасных событий я поспешил оставить Юг, поскорее оказаться в Париже, погрузиться в свои дела, а главное, оказаться наедине с Рультабийлем, который едет теперь в соседнем купе вместе с Дамой в черном. До последней минуты, то есть до Марселя, где им предстоит расстаться, я не хочу мешать их нежным, а быть может, и отчаянным излияниям, разговорам о будущем, последнему прощанию. Несмотря на все уговоры Матильды, Рультабийль решил с нею расстаться, ехать в Париж и продолжать работу в газете. У него хватило твердости духа оставить супругов вдвоем. Дама в черном не смогла возражать Рультабийлю: условия диктовал он. Он захотел, чтобы г-н и г-жа Дарзак продолжали свадебное путешествие, как будто в Красных Скалах ничего необычайного не произошло. Выезжал в это счастливое путешествие один Дарзак, а закончит его - другой, однако для всех это будет один и тот же человек. Г-н и г-жа Дарзак женаты. Их соединяет гражданский закон. Что же касается закона церковного, то, по словам Рультабийля, это может решить лишь папа римский, и супруги отправятся в Рим, чтобы все устроить и успокоить угрызения совести. Пусть они будут счастливы, по-настоящему счастливы - они этого заслужили. Никто никогда не узнал бы о жуткой драме с мешком, в котором лежал "лишний труп", если бы сейчас, когда я пишу эти строки, когда прошло уже столько лет и можно не бояться скандального процесса, - если бы сейчас не возникла необходимость познакомить публику с тайной Красных Скал, как в свое время я познакомил ее с секретами Гландье. Все дело тут в мерзавце Бриньоле, которому известно довольно много и который из Америки, куда он эмигрировал, угрожает, что заставит нас все рассказать. Он собирается написать какой-то мерзкий пасквиль, а поскольку профессор Стейнджерсон перешел в небытие, куда по его теории каждый день исчезает все и откуда каждый день все появляется снова, мы решили опередить события и поведать всю правду. Бриньоль... Какова была его роль в этом ужасном деле? Сейчас - на следующий день после развязки, сидя в поезде, который везет меня в Париж, в двух шагах от обнявшихся и плачущих Рультабийля и Дамы в черном, сейчас я задаю себе этот вопрос. Ах, сколько вопросов я задавал себе, прислонившись лбом к окну спального вагона! Одно слово, одна фраза Рультабийля могли бы мне все прояснить, но он со вчерашнего дня забыл " думать обо мне. Со вчерашнего дня он не расстается с Дамой в черном. Они попрощались в "Волчице" с профессором Стейнджерсоном. Робер Дарзак сразу же уехал в Бордигеру, где позже к нему присоединится Матильда. Артур Ранс и м-с Эдит проводили нас до вокзала. Вопреки моим предположениям, м-с Эдит отнюдь не опечалилась из-за моего отъезда. Такое безразличие я отношу на счет того, что на перроне нас нагнал князь Галич. Она сообщила ему, что Старый Боб чувствует себя превосходно, и больше мною не занималась. Мне это причинило настоящую боль. Теперь, кажется, мне пора сделать читателям одно признание. Я никогда и не намекнул бы о чувствах, которые я испытывал к м-с Эдит, если бы через несколько лет, после смерти Артура Ранса - об этой трагедии я, быть может, когда-нибудь расскажу, - я не женился на белокурой, грустной и грозной Эдит... Мы подъезжаем к Марселю... Марсель! Прощание было душераздирающим. Они не сказали друг другу ни слова. Когда поезд тронулся, она осталась неподвижно стоять на перроне, с опущенными руками, в своем темном платье, словно статуя, олицетворяющая траур и тоску. Плечи Рультабийля вздрагивали от рыданий.
***
Лион. Нам не спалось, и, спустившись на перрон, мы вспомнили, как несколько дней назад проезжали здесь, стремясь на помощь бедняжке. Мы снова погрузились в драму. Рультабийль говорил, говорил... Должно быть, он старался забыться, не думать больше о своей боли, которая заставила его плакать, словно мальчишку, как в те времена... - Но ведь этот Бриньоль оказался мерзавцем, старина! - заявил он мне с упреком, который почти заставил меня поверить, что я всегда считал этого бандита честным человеком. И тут он рассказал мне все об этом невероятном деле, которое занимает здесь так немного строчек. Ларсану был нужен родственник Дарзака, чтобы засадить того в сумасшедший дом. И он отыскал Бриньоля. Лучшего помощника ему не приходилось и желать. Оба мошенника поняли друг друга с полуслова. Всем известно, что даже сегодня не составляет большого труда засадить кого-либо в палату психиатрической лечебницы. Как это ни невероятно, во Франции для подобного мрачного дела достаточно желания родственника и подписи врача. Изобразить чужую подпись всегда было для Ларсана пустяком. Он ее подделал, и Бриньоль, которому он щедро заплатил, взял все на себя. Его приезд в Париж был уже частью комбинации. Ларсан планировал занять место Дарзака еще до свадьбы. Несчастный случай, из-за которого Дарзак повредил себе глаза, как я и думал, был вовсе не случаен. Бриньоль должен был устроить все таким образом, чтобы зрение г-на Дарзака оказалось не в порядке - тогда Ларсан, заняв его место, получил бы сильный козырь: черные очки, а так как носить их не снимая невозможно, то и право находиться в тени. Отъезд г-на Дарзака на Юг упростил преступникам задачу. В конце пребывания Дарзака в Сан-Ремо Ларсан, не перестававши!!! за ним следить, буквально упрятал его в сумасшедший дом. Естественно, ему помогла в этом специальная "полиция", не имеющая никакого отношения к официальной полиции и предоставляющая свои услуги семьям в различных неприятных случаях, когда требуются соблюдение тайны и быстрота. Однажды Дарзак прогуливался у подножия горы. Сумасшедший дом находился на ее склоне, в двух шагах от итальянской границы; там давно уже было все приготовлено для встречи бедняги. Перед отъездом в Париж Бриньоль договорился с директором и представил ему своего доверенного - Ларсана. Встречаются порой директора психиатрических лечебниц, которые не задают лишних вопросов - лишь бы все было в согласии с буквой закона да клиенты не скупились. Произошло все очень быстро, такие вещи случаются каждый день. - Но как вы об этом узнали? - спросил я у Рультабийля. - Помните, друг мой, - ответил репортер, - вы принесли мне в форт Геркулес кусочек бумаги - в тот день, когда, никого не предупредив, отправились выслеживать этого ловкача Бриньоля, который ненадолго поехал на Юг? Этот обрывок бланка из Сорбонны с двумя слогами "...бонне" сослужил мне хорошую службу. Во-первых, обстоятельства, при которых вы его нашли, а во-вторых, то, что вы подобрали его там, где прошли Ларсан и Бриньоль, сделали его для меня весьма ценным. И потом, место, где вы его нашли, оказалось для меня неожиданностью, когда я отправился искать настоящего Дарзака, убедившись, что именно его как "лишний труп" спрятали в мешок и увезли. И Рультабийль красноречиво рассказал мне, как постепенно проникал в тайну, оставшуюся так и не понятой нами. Во-первых, неожиданное открытие, связанное со скоростью высыхания краски, во-вторых, ложь одного из Дарзаков. После того как человек с мешком уехал, Рультабийль расспросил Бернье, и привратник повторил лживые слова того, кого все принимали за Дарзака. Этот человек удивился словам Бернье, но не сказал, что Дарзак, которому Бернье отпер в пять часов, был вовсе не он. Он решил скрыть появление второго Дарзака, а скрывать это ему был смысл лишь в том случае, если второй Дарзак был подлинным. Он должен был утаить, что где-то есть или был другой, настоящий Дарзак. Это было ясно как день. Рультабийль удивился, не зная, что и подумать, ему стало плохо, зубы его застучали. Быть может, надеялся он, папаша Бернье ошибся, неверно истолковав удивление и слова г-на Дарзака. Рультабийль должен спросить об этом у самого Дарзака, и тогда все станет ясно. Скорее бы он вернулся! Замкнуть круг должен сам г-н Дарзак. С каким нетерпением ждал его Рультабийль! И когда тот вернулся, как Рультабийль цеплялся за самую слабую надежду... "Вы видели лицо этого человека?" - спросил он, и, когда Дарзак ответил: "Нет, не видел", - Рультабийль не сумел скрыть своей радости. Ведь Ларсан легко мог ответить: "Да, видел, это лицо Ларсана". Молодой человек не догадался, что это была последняя уловка бандита, намеренная оговорка человека, прекрасно вошедшего в роль: ведь настоящий Дарзак именно так и поступил бы. Он избавился бы от страшного груза, даже не посмотрев на него. Но что стоили все ухищрения Ларсана против разума Рультабийля? Фальшивый Дарзак после точных вопросов, заданных Рультабийлем, замкнул круг. Он солгал. Теперь Рультабийль все понял. Во всяком случае, глаза его, которые всегда смотрят вдогонку разуму, теперь прозрели. Но что же делать? Разоблачить Ларсана немедленно, и тот, быть может, ускользнет? А заодно раскрыть глаза матери на то, что она вторично вышла замуж за Ларсана и помогла убить Дарзака? Нет, ни в коем случае! Он должен поразмыслить, понять, что-то придумать. Рультабийль хотел действовать наверняка и поэтому попросил отсрочку на сутки. Он обеспечил безопасность Дамы в черном, переселив ее к профессору Стейнджерсону и взяв с нее тайное обещание не выходить из замка. Он обманул Ларсана, заставив того поверить, что совершенно уверен в виновности Старого Боба. И когда Уолтер вернулся в замок с пустым мешком, у него появилась надежда: а вдруг Дарзак жив? Как бы то ни было, он отправляется его искать. У Дарзака он берет револьвер, найденный в Квадратной башне, совершенно новый. Такие револьверы он видел в оружейной лавке в Ментоне. Он отправляется в эту лавку, показывает револьвер и узнает, что купил его накануне утром человек со следующими приметами: мягкая шляпа, просторное серое пальто, большая, окаймляющая все лицо борода. Рультабийль тут же теряет этот след, но не задерживается, а берет другой, который привел Уолтера к Кастийонской расселине. Там он делает то, чего не сделал Уолтер. Тот, найдя мешок, ничем больше не занимался, а сразу спустился в форт Геркулес. А Рультабийль, продолжая идти по следу (его было легко читать благодаря большому расстоянию между колесами двуколки), обнаружил, что от Кастийона, вместо того чтобы возвращаться к Ментоне, след идет дальше, на противоположный склон в сторону Соспеля. Соспель! Разве Бриньоль не вышел в Соспеле? Бриньоль... Рультабийль вспоминает о моей экспедиции. Зачем Бриньоль приехал в эти края? Его присутствие здесь должно быть тесно связано с драмой. С другой стороны, исчезновение и появление Дарзака говорит за то, что кто-то его лишил свободы. Но где? Бриньоль, который явно связан с Ларсаном, просто так из Парижа не приехал бы. А может быть, он приехал в этот ответственный момент, чтобы пронаблюдать за узником? Размышляя таким образом и сделав логические умозаключения, Рультабийль расспросил хозяина трактира, расположенного у Кастийонского туннеля, и тот признался, что накануне его удивило появление человека, приметы которого в точности совпадали с приметами посетителя оружейной лавки. Человек этот зашел к нему напиться, но казался не в себе и вел себя очень странно: можно было подумать, что он сбежал из сумасшедшего дома. Рультабийль почувствовал: "Жарко!" и безразличным тоном поинтересовался: "Так у вас тут есть сумасшедший дом?" Хозяин ответил: "Конечно, есть, на склоне горы Барбонне". Вот тут-то два слога "...бонне" и приобрели смысл. Теперь у Рультабийля не оставалось сомнений, что Дарзака силою упрятали в сумасшедший дом на горе Барбонне. Он вскочил в экипаж и приказал везти его в Соспель, который находится у подножия этой горы. Он рисковал встретить Бриньоля, однако не встретил и тут же отправился к больнице для умалишенных. Настроен он был очень решительно. Как репортер газеты "Эпок" он собирался "разговорить" директора под предлогом, что делает материал для профессоров Сорбонны. И тогда, быть может, ему удастся точно узнать, что стало с Дарзаком: ведь раз мешок найден пустым, раз след двуколки тянулся в Соспель, где, впрочем, терялся, раз Ларсан не счел необходимым избавиться от Дарзака, сбросив его в мешке в Кастийонскую расселину, значит, ему выгодно было возвратить живого Дарзака в сумасшедший дом. Тут Рультабийлю пришла в голову здравая мысль: живой Дарзак гораздо нужнее Ларсану, чем мертвый. Какой прекрасный будет заложник, когда Матильда заметит подмену! Он ведь сделает Ларсана хозяином положения, и несчастная женщина будет вынуждена заключить с ним что-то вроде соглашения. Если же Дарзак умрет, Матильда убьет Ларсана сама или выдаст его правосудию. Рультабийль рассчитал верно. У дома умалишенных он наткнулся на Бриньоля и не долго думая схватил его за горло и пригрозил револьвером. Бриньоль был трусом. Он тут же запросил пощады и заявил, что Дарзак жив. Через четверть часа Рультабийль знал все. Однако револьвера оказалось недостаточно: Бриньоля страшила смерть - он очень любил жизнь и все, что делает ее приятной, в особенности деньги. Рультабийль без труда убедил его, что если он не предаст Ларсана, то его песенка спета, а вот если он поможет семейству Дарзаков выйти из этого положения без скандала, то неплохо на этом заработает. Они ударили по рукам и отправились в сумасшедший дом, директор которого принял и выслушал их с известным изумлением, вскоре превратившимся сперва в ужас, а затем в необычайную любезность, которая вылилась в немедленное освобождение Робера Дарзака. Дарзак по счастливой случайности, о которой я уже рассказывал, почти не пострадал от раны, чуть было не оказавшейся смертельной. Безмерно счастливый, Рультабийль забрал его с собой и доставил в Ментону. Обоюдные их излияния я оставлю в стороне. С Бриньолем они расстались, назначив ему встречу в Париже, чтобы рассчитаться. По дороге Дарзак рассказал, что несколько дней назад наткнулся в своей тюрьме на местную газету, в которой рассказывалось о прибытии в форт Геркулес г-на и г-жи Дарзак, только что сочетавшихся браком в Париже. Большего ему и не надо было, чтобы понять причину всех своих бед и догадаться, у кого хватило дерзости занять его место рядом с несчастной женщиной, чей рассудок еще не совсем восстановился. Это открытие сообщило ему нечеловеческие силы. Украв у директора пальто, чтобы спрятать под ним больничную одежду, и забрав его кошелек с сотней франков, он с риском сломать шею перелез через стену, которая при других обстоятельствах показалась бы ему неприступной. Спустившись в Ментону, он бросился в форт Геркулес и там своими глазами увидел Дарзака, увидел самого себя! Он дал себе несколько часов, чтобы снова стать похожим на самого себя до такой степени, что другой Дарзак пришел бы в замешательство. План его был прост. Проникнуть в форт Геркулес, словно к себе домой, войти в комнаты Матильды и показаться своему двойнику, чтобы привести его в замешательство перед Матильдой. Он расспросил людей, живших на берегу, и узнал, где помещаются Дарзаки - в Квадратной башне. Супруги... Все, что вынес Дарзак до сих пор, не идет ни в какое сравнение с мучениями, которые доставило ему это слово - супруги! Эти муки продолжались до той минуты, когда во время демонстрации появления "лишнего трупа" он увидел Даму в черном. И тогда он понял: она никогда не осмелилась бы посмотреть на него так, не вскрикнула бы с такой радостью, никогда с таким счастьем не узнала бы его, если бы хоть на секунду душой или телом оказалась жертвой колдовства того, другого, если бы стала его женой. Они с Матильдой разделены, но не потеряны друг для друга. Прежде чем привести свой план в исполнение, Дарзак пошел в Ментону, купил там револьвер, избавился от пальто, которое могло его погубить, если бы его стали искать, купил пиджак, цветом и покроем похожий на пиджак другого Дарзака, дождался пяти часов и начал действовать. Спрятавшись за виллой "Люси" стоявшей на небольшом холме в верхней части Гараванского бульвара, он стал наблюдать оттуда за тем, что происходило в замке. В пять часов он рискнул, так как знал, что другой Дарзак находится в башне Карла Смелого и, следовательно, его не будет там, куда идет настоящий, - в Квадратной башне. Проходя мимо меня и Рультабийля, он нас узнал и испытал сильнейшее желание крикнуть нам, кто он такой, однако сдержался, потому что хотел, чтобы первым делом его узнала Дама в черном. Только эта надежда и придавала ему силы. Только ради этого стаяло жить, и, когда часом позже он держал в руках жизнь Ларсана, сидевшего спиной к нему и писавшего письма, у Дарзака даже не появилось желания отомстить. После стольких испытаний у него в сердце не осталось места для ненависти к Ларсану настолько оно было переполнено любовью к Даме в черном. Бедный, несчастный г-н Дарзак! Остальное известно. Не знал я другого:, как настоящий г-н Дарзак вторично проник в форт Геркулес и оказался в стенном шкафу. Оказалось, что, доставив г-на Дарзака в Ментону и благодаря бегству Старого Боба зная, что из замка существует выход через колодец, Рультабийль воспользовался лодкой и переправил г-на Дарзака в замок тем же путем, которым улизнул Старый Боб. Рультабийль хотел быть хозяином положения в час, когда должен будет застать Ларсана врасплох и нанести ему решающий удар. Этим вечером действовать было уже поздно, но он рассчитывал покончить с Ларсаном на следующий вечер. Оставалось лишь спрятать г-на Дарзака на день. С помощью Бернье он нашел для него в Новом замке заброшенный и спокойный уголок. В этом месте я вскрикнул и прервал Рультабийля, заставив тем самым его искренне рассмеяться. - Значит, вот в чем дело! - воскликнул я. - Ну конечно, именно в этом. - Так вот почему я "открыл в тот вечер Австралию"! Передо мною был настоящий Дарзак! А я так ничего и не понял! Ведь там была не одна "Австралия". Была еще и борода, и она держалась. Вот теперь я все понял! - Не очень-то вы торопились, - благодушно отпарировал Рультабийль. Вообще в ту ночь вы нам весьма мешали. Когда вы появились во дворе Карла Смелого, господин Дарзак только что проводил меня до колодца. Я успел лишь опустить вслед за собой деревянную крышку, а господин Дарзак тем временем ускользнул в Новый замок. Когда же, проделав опыт с его бородой, вы легли спать, он снова пришел ко мне; мы находились в изрядном смущении. Если вы по случайности расскажете об этом приключении на следующее утро другому господину Дарзаку, думая, что разговариваете с тем, кого видели в Новом замке, произойдет катастрофа. И все же я не хотел уступать господину Дарзаку, предлагавшему открыть вам всю правду. Я боялся, что на следующий день вы не сможете ее утаить. Вы несколько импульсивны, Сенклер, и при виде дурного человека испытываете похвальное раздражение, которое в данном случае могло все испортить. А потом, ведь другой Дарзак весьма хитер! Поэтому я решил нанести ему удар, ничего вам не говоря. На следующее утро я собирался на глазах у всех вернуться в замок. Мне нужно было устроить так, чтобы вы не встретили Дарзака. Вот почему я отправил вас на заре за моллюсками. - Теперь понимаю. - В конце концов вы поймете все, Сенклер. Надеюсь, вы не держите на меня зла за эту прогулку, стоившую вам часа, проведенного в обществе очаровательной м-с Эдит. - Кстати о миссис Эдит: почему вы находили противоестественное удовольствие в том, чтобы довести меня до этой дурацкой вспышки? поинтересовался я. - Чтобы дать выход вашему гневу и запретить вам заговаривать с нами со мною и господином Дарзаком. Повторяю, я не хотел, чтобы после своего ночного приключения вы разговаривали с господином Дарзаком. Продолжайте же и дальше все понимать, Сенклер. - Продолжаю, друг мой. - Поздравляю. - И все же есть еще одна вещь, которой я не понимаю! - вскричал я. Смерть папаши Бернье. Кто же его убил? - Трость, - мрачно ответил Рультабийль. - Эта дурацкая трость. - А мне казалось, что дело в самом древнем скреке... - Было две вещи, трость и самый древний скребок. Но главную роль в его смерти сыграла трость, а скребок послужил лишь орудием. Я уставился на Рультабийля, спрашивая себя, не присутствую ли я на этот раз при окончательном закате этого светлого ума. - Среди прочего, Сенклер, вы так и не поняли, почему в день, когда я прозрел, я уронил между господином и госпожою Дарзак тросточку с загнутой ручкой, тросточку Артура Ранса. Дело в том, что я надеялся, что господин Дарзак ее поднимет. Помните, Сенклер, трость Ларсана и как он ее держал в Гландье? У него была весьма своеобразная манера держать трость, вот мне и захотелось посмотреть, будет ли Дарзак держать трость на манер Ларсана. Я рассуждал правильно, однако мне хотелось собственными глазами увидеть Дарзака с ухватками Ларсана; эта мысль преследовала меня и на следующий день, даже после визита в сумасшедший дом, даже после того, как я обнял настоящего Дарзака, мне хотелось увидеть ошибку в поведении Ларсана. Увидеть, как он размахивает тростью на манер того бандита, как он забудет, хотя бы на секунду, что скрывает свой настоящий рост, как расправятся его притворно опущенные плечи. Постучите же! Постучите по гербу семейства Мортола, постучите тростью, мой дорогой господин Дарзак. И он постучал. И я увидел его настоящий рост. Но другой тоже узнал его и погиб! Бедняга Бернье узнал Ларсана и от изумления поскользнулся и неудачно упал на самый древний скребок. Он погиб потому, что поднял скребок, выпавший из кармана сюртука Старого Боба, и хотел отнести его в кабинет к профессору, в Круглую башню. Он погиб потому, что в этот миг увидел трость Ларсана, увидел самого Ларсана, со всеми его ухватками и выпрямившегося во весь рост. В любой битве, Сенклер, бывают невинные жертвы. Мы помолчали. Потом я не выдержал и сказал Рультабийлю, что сержусь на него - он слишком мало мне доверяет. Я не мог ему простить, что вместе со всеми он обманул и меня относительно Старого Боба. Рультабийль улыбнулся. - Вот кто меня вовсе не занимал. Я был уверен, что в мешке не он, еще вечером, накануне того, как его нашли. С помощью Бернье я поместил Дарзака в Новом замке, а потом, выйдя из хода, связывающего колодец с морем, и оставив на берегу лодку, которая должна была мне понадобиться на следующий день, лодку, которую я взял у Паоло, приятеля Морского Палача, я вплавь добрался до берега. Естественно, я разделся и переправил свою одежду, держа ее на голове. Выйдя на берег, я наткнулся в тени на Паоло, который ужасно удивился, увидев, что я купаюсь в такой час, и пригласил меня половить с ним осьминогов. Это давало мне возможность всю ночь находиться поблизости от замка и наблюдать. Я согласился. Тогда-то я и узнал, что лодка, которой я пользовался, принадлежит Туллио. Морской Палач неожиданно разбогател и объявил всем, что уезжает в родные края. Он рассказал, что очень выгодно продал старому ученому ценные раковины; его и в самом деле неоднократно видели со Старым Бобом. Паоло знал, что, прежде чем отправиться в Венецию, Туллио собирался остановиться в Сан-Ремо. Так для меня стали ясны похождения Старого Боба: чтобы сбежать из замка, ему нужна была лодка; вот он ее и взял у Морского Палача. Я узнал адрес Туллио в Сан-Ремо и с помощью анонимного письма отправил туда Артура Ранса, который был убежден, что Туллио знает что-то о Старом Бобе. На самом деле Старый Боб заплатил Туллио, чтобы тот сопровождал его ночью в пещеру, а потом сразу исчез. Я решил предупредить Артура Ранса только из жалости к старому профессору, с которым и вправду могло что-то стрястись. Мне же хотелось одного - чтобы этот очаровательный старичок не вернулся, прежде чем я покончу с Ларсаном, так как я желал заставить лже-Дарзака поверить в то, что меня прежде всего интересует Старый Боб. Когда же я узнал, что его нашли, то обрадовался, хотя и не вполне, однако понял, что благодаря ране на груди у него и у человека в мешке он мне не помешает. Теперь я мог надеяться через несколько часов продолжить свою игру. - А почему вы сразу не покончили с нею? - Неужели вы не понимаете, что я не мог избавиться от "лишнего трупа" - трупа Ларсана - среди бела дня? Мне понадобился целый день, чтобы подготовить его исчезновение. Но что это был за день - ведь погиб папаша Бернье! Прибытие жандармов отнюдь не облегчило мне задачу. Чтобы начать действовать, мне пришлось дождаться их ухода. Первый выстрел из ружья, раздавшийся, когда мы собрались в Квадратной башне, известил меня, что последний жандарм вышел из трактира Альбо на мысе Гарибальди, второй - что таможенники вернулись к себе и ужинают и что в море никого нет. - Но скажите, Рультабийль, - проговорил я, всматриваясь в его светлые глаза, - когда вы оставили у выхода из подземного коридора лодку Туллио, вы уже знали, что повезете в ней на следующий день? Рультабийль опустил голову и неторопливо, глухо проговорил: - Нет, не думайте так, Сенклер. Я не предполагал, что повезу в ней труп - в конце концов, это был мой отец. Я думал, что повезу в ней человека в сумасшедший дом. Видите ли, Сенклер, я ведь приговорил его лишь к тюрьме, правда пожизненной. Но он покончил с собой. Видно, такова воля божья. Да простит его господь! Этой ночью мы не обменялись больше ни словом. В Лароше я предложил Рультабийлю съесть чего-нибудь горячего, но он решительно отказался. Он купил все утренние газеты и, склонив над ними голову, стал поспешно пробегать новости. Газеты наперебой писали о России. В Петербурге открыт крупный заговор против царя. Факты были столь ошеломляющими, что верилось с трудом. Я развернул "Эпок" и на первой странице прочел набранный крупным шрифтом заголовок: "Отъезд Жозефа Рультабийля в Россию" и ниже: "Его требует царь!" Я протянул газету Рультабийлю, тот пожал плечами и сказал: - Вот как! Даже у меня не спросили! Интересно, что, по мнению господина директора, я должен там делать? Меня не интересует царь с его революционерами - это его заботы, а не мои, пусть выпутывается сам. В Россию! Придется просить отпуск. Мне нужен отдых. Сенклер, а вы не хотите? Поедем вместе куда-нибудь, отдохнем... - Нет уж! - воскликнул я несколько поспешно. - Благодарю, я уже достаточно поотдыхал с вами. Теперь мне страшно хочется поработать. - Как угодно, друг мой. Я никого не заставляю. Когда мы подъезжали к Парижу, Рультабийль принялся приводить себя в порядок и с удивлением обнаружил в кармане неизвестно как пропавший туда красный конверт. - Что это? - удивился он и распечатал конверт. Прочитав содержимое, он расхохотался. Передо мной опять был мой веселый Рультабийль. Мне захотелось узнать причину его веселости. - Я уезжаю, старина! - ответил Рультабийль. - Уезжаю! Раз так, я уезжаю. Сегодня же вечером сажусь в поезд. - Куда? - В Санкт-Петербург. С этими словами он протянул мне письмо и я прочел:
