Юрий Никитин - Проходящий сквозь стены
…каким-то чудом не дал перерасти в болезнь. Наверное, сработало самолюбие: не люблю проигрывать, а если не могу ходить в победителях, как вообще хожу сейчас, то нечего и лезть не в свои игры. Денег не жалко, всегда могу достать еще, но ощущение проигрыша – хреновое. Кого-то оно подстегивает отыгрываться, а я после ряда неудачных попыток отыграться лучше поищу другие поля, где можно взвинтить адреналин.
Можно еще заехать к Илоне, у нее родители на службе, можно позабавиться, но… это она позабавится, больно требовательная и привередливая, все должно делаться, как хочет она, вырастет в настоящую бизнес-леди, но я не альфонс, сам плачу и делаю подарки, так что следующая по тому маршруту Стервочка, такой у нее ник в сети, буду проезжать мимо ее дома через десять минут… Нет, эта настолько сладкая, что перебор просто. И скучная. Сюсюкает, жеманится, хихикает не к месту, ну никак не стервочка…
Пожалуй, стоит заехать к Ольге, с этой всегда просто и никаких проблем. Правда, надо свернуть на параллельную улицу, а там хреновая развязка, по авторадио предупреждают о вялотекущей пробке, что может вообще застыть надолго, там дорожные работы, шоссе сузили, то и дело кто-то спешит проскочить раньше и задевает других, все замирает до приезда ГАИ.
Может, к Наталье? Все бабы одинаковы, только одни ближе, другие – дальше. Индекс доступности у всех один, ни одна другой не позволяет стать доступнее, тут же предлагает себя по еще более сходной цене.
Впереди зажегся красный свет, я притормозил и остановился, даже хотел было выйти и поправить дворники, ибо пересекаем главную, и здесь приходится стоять долго.
Лениво рассматривал, припустив стекло, девчонок на тротуаре: бегут к троллейбусной остановке, на меня оглядываются с жадным интересом. Вижу, вижу, что в ваших мозгах, двустволки…
Взгляд зацепился за легкую поджарую женскую фигурку в джинсах. Девушка идет быстро и целеустремленно, в одной руке полиэтиленовый пакет, через плечо перекинута дорожная сумка, волосы пепельного цвета небрежно собраны и закреплены аптекарской резинкой.
Я опустил стекло до упора, высунул голову.
– Лина!..
Она оглянулась, на меня взглянули ее серые строгие глаза, я увидел на лице недоумение, затем рот растянулся в легкую улыбку.
– А, богатенький мальчик… Как квартира?
– Все в порядке, – ответил я чуть сердито, – уже другую купил. Как ты?
Она пожала плечами.
– Нормально.
– Грызешь гранит науки?
– Грызу.
– Еще долго?
Она оглянулась на светофор, но ей, как и нам, красный, снова сдвинула плечами.
– Почти год.
Я сказал неожиданно для себя:
– Садись, подвезу.
Она покачала головой.
– Спасибо, я на троллейбусе.
– На машине быстрее, – сказал я.
– А мне по прямой, – ответила она. – Почти та же скорость.
– Здесь уютнее, – сказал я с настойчивостью. – Посмотришь, какой здесь салон!
Она усмехнулась, я увидел в ее глазах странное превосходство.
– Спасибо, я не избалована.
Я оглянулся, скоро будет зеленый, а за мной уже набралось машин, сказал настойчиво:
– Да брось ломаться, садись!
Она посерьезнела, отступила, в глазах появилось осуждение.
– Извини, мне некогда.
И отвернулась. Зажегся зеленый, машины рванули, сзади тут же раздраженно забибикали. Я крикнул ей:
– Я не сдвинусь с места, если не сядешь!..
Она оглянулась, покачала головой и двинулась через улицу вместе с пешеходами. Сзади бибикали громче, я тронул машину, на скорости пересек перекресток, а на той стороне сразу припарковался, это получилось как раз метров за тридцать перед троллейбусной остановкой.
В зеркало заднего обзора смотрел, как пешеходы медленно ползут неопрятной кучей по зебре, начинают расслаиваться, самые быстроногие вырываются вперед, старики стараются изо всех сил, но все равно позади, а улица здесь широкая… Лина идет в первой группе, легкая и быстрая, лицо серьезное, брови сдвинуты, но я шестым чувством угадал, что обо мне уже забыла, едва зажегся зеленый.
Когда поравнялась с моей машиной, я уже стоял с правой стороны и распахивал дверцу.
– Прошу!
Она улыбнулась и покачала головой:
– Извини, это не для меня.
– Весь мир для тебя, – провозгласил я с пафосом.
Она попыталась меня обойти, но я, выпустив дверцу, раскинул руки широко и загородил ей дорогу. Она сказала резко:
– Прекрати.
– Не прекращу, – ответил я упрямо. – Мы должны поговорить.
С остановки к нам начали приглядываться. У всех на лицах я видел злость и осуждение, все эти неудачники ненавидят тех, кто ездит на дорогих машинах. Послышались реплики, все громче и громче, заговорили о сынках чиновников, которые жируют на уворованные у народа деньги, о малолетних бандитах.
Один мужик крикнул:
– Девушка, вы только скажите! Милицию враз вызовем!
Второй сказал еще громче:
– А номер мы запишем, запишем…
Он наклонился и сделал вид, что внимательно рассматривает номер, хотя такой старый пень уже вряд ли помнит, как его зовут самого. Я чувствовал, что еще чуть – и, вообще-то трусливый, народ, собравшись в толпу, вот так подогреваемый выкриками, что сплачивает их, может сделать несколько шагов в нашу сторону, и тогда мне в самом деле придется удирать.
Я вскрикнул горестно, упал перед нею на колени и закричал отчаянно:
– Ну прости меня, прости!.. Ну выпил я, выпил, а тут уж как-то само!.. Ты ж сама меня послала на эту дурацкую вечеринку! Я ж хотел остаться с тобой дома, я ценю наш уют, а ты: иди да иди, нехорошо, когда коллеги празднуют без тебя…
Она слушала, малость ошалев, зато народ на троллейбусной остановился, прислушиваясь, начались между ними разговоры, первой подала голос женщина:
– Девушка, да простите его!.. Семью нужно беречь…
– Спасибо, – крикнул я с чувством и, не вставая с колен, попытался поймать руку Лины и поцеловать. – Прости, не будь такой жестокой! Давай сохраним семью!..
От остановки послышались нерешительные голоса:
– Да, семья… это сила…
– Девушка, да с кем не бывает…
– Простите его, вы ж сами его погнали на ту вечеринку…
– Простите парня!
– Он же не свободе радуется, а за вами бегает…
Голоса становились все настойчивее, я изображал такое раскаяние, что у меня в самом деле навернулись слезы. Одна даже выкатилась и побежала по щеке. Лина посмотрела изумленно, вздохнула и сказала сухо:
– Хорошо. Но я проеду только в сторону универа… и то не до конца.
Обливаясь счастливыми слезами, я поймал ее руку и успел поцеловать пальцы. Она выдернула, словно обожглась, с большой неохотой опустилась на правое сиденье. Я послал благодарную улыбку собравшимся на остановке, обежал машину и, плюхнувшись на сиденье, рванул с места, пока Лина не передумала.
