Звёзды - Юэ Ци

Спустя три дня после открытия «Моисея» двое исследователей попали в автомобильную аварию в Чжухае. По слухам, они были пьяны и попали под грузовик, когда переходили дорогу. Еще через день сменились и «руководящие товарищи», а в команде проекта прибавилось дежурных солдат. Еще более странно было то, что группа исследователей, которая работала здесь в первую очередь, бесследно исчезла, и среди них – доказавшая существование «Моисея» физик-ядерщик Ма Цинь.

Примерно через неделю после «Дела Моисея» рабочая группа завершила реклассификацию тектосов.

Черная оболочка не оставляла возможности продолжать наблюдение за их метаморфозами, которые, очевидно, не прекращались. Ученые считали, что способность «Моисея» влиять на законы физики также была функцией, которую он приобрел в процессе постепенной эволюции.

Тектосы были поделены на четыре класса.

Первый – «Моисей». Изменение величины сильного взаимодействия напрямую влияло на стабильность окружавших его элементов.

Второй подтвержденный класс назвали «Цзаофу», потому что вокруг него был обнаружен странный оптический эффект, а позже выяснилось, что скорость света вокруг него также начинала возрастать. Влияние «Цзаофу» на осязаемый физический мир пока было не столь страшным, как влияние «Моисея», он не заставлял окружающие предметы фонить радиацией. Назвали его так, потому что мифический Цзаофу завладел колесницей и лихо гонял на ней, как по ветру. Свойство нового тектоса влиять на скорость света таила в себе пугающую возможность, что пространственно-временной континуум Вселенной может быть разорван, но в то время сияние «Цзаофу» было значительно приглушено «Моисеевым».

Открытие третьего класса тектосов повлекло за собой маленькую катастрофу. Поскольку эффекты первых двух типов тектосов нашли путем различных экспериментов и случайностей, ученые разрабатывали различные, порой странные схемы, словно шли на мозговой штурм. В оставшейся партии не наблюдалось никаких аномалий, и окружающие экспериментальные образцы не показали изменений в законах физики. Если бы не чудеса «Моисея» и «Цзаофу», все бы даже заподозрили, что оставшиеся тектосы – это просто черные диски.

Истинное их лицо вскрылось в результате несчастного случая. Когда экспериментатор взял тектос третьего класса, его перчатка оказалась прорезана чем-то острым, и он коснулся поверхности образца голой рукой.

По его описанию, он ощутил прикосновение чего-то мягкого, а затем по черной поверхности тектоса внезапно разлилось вещество, похожее на тканевую жидкость. Экспериментатор немедленно разжал руку и швырнул шарик обратно в чашку Петри, подсознательно пытаясь прикрыть его, но не успел. Большое количество цитоплазмы с пугающей скоростью хлынуло в разные стороны, как рисовая паста из лопнувшего пакета. Не прошло и десяти секунд, как что-то похожее на эмбрион выдавилось и раскололо стеклянную камеру.

В этот момент все присутствующие увидели человекоподобную фигуру, которая изо всех сил пыталась стремительно развиться из тканевой слизи. Чрезмерно быстрый рост сильно деформировал ее структуру, и объект приобрел ужасающую форму, в которой, однако, очевидно угадывались структурные свойства человеческого тела. Исследователи завопили. Кто-то пытался убежать из лаборатории, но обнаружил, что дверь в это время закрыли снаружи, некоторые упали в обморок от потрясения. А вот контактер был намного спокойнее, вероятно, потому, что он смутно разглядел в этом странном живом теле черты, похожие на лица членов своей семьи.

Быстрыми и аккуратными шагами в агонизирующую от всеобщей паники лабораторию ворвался сотрудник по фамилии Чжао в сопровождении четырех солдат.

– План Б! – кратко приказал он солдатам.

У этого сотрудника была круглая голова и круглое лицо. Раньше про него было известно лишь то, что он отвечает за обучение технике безопасности. Будучи любителем поболтать и потравить анекдоты, он довольно быстро сблизился со всеми сотрудниками.

Когда солдат открыл заднюю крышку панели управления, кто-то из исследователей спросил:

– Братец Чжао, а в чем состоит план Б?

Братец Чжао даже не обернулся, пристально следя за каждым движением солдата, и спокойно ответил:

– Компрессионный гелиевый криоагент.

У человека, изолированного за стеклом, подкосились ноги, и он повалился на пол. Ужасная осмотическая сила гелиевого криоагента, находящегося под особым давлением, за предельно короткое время сведет температуру всего вокруг к абсолютному нулю. Будучи сверхтекучей жидкостью, он мог покрыть почти все вещества в лаборатории, включая резину и стекло, и прекратить жизнедеятельность всех известных организмов – в том числе и исследователей, находившихся внутри.

Люди широко распахнутыми глазами смотрели, как вниз хлынул белый туман, зная, что изолирующее стекло сейчас отделит жизнь от смерти. Когда люк снова откроется, коллеги превратятся в ледяные скульптуры.

– Стоп! – внезапно крикнул братец Чжао, вскидывая руку. Туман лился едва ли полсекунды.

Все заглянули внутрь и сквозь рассеивающиеся морозные клубы увидели, что страшное живое тело начало таять в вязкой тканевой жидкости. Это не имело никакого отношения к криоагенту, температура падала не настолько быстро. Страшное создание не прожило и двух минут, после чего утратило активность. После того, как оно исчезло, остались лишь твердые структуры, такие как кости и волосы. Тектос вытек из пропадающего тела на пол, но в конечном счете остался неизменным.

Изоляцию держали двадцать четыре часа, в течение которых больше не проявлялось никаких аномалий. Кратковременное использование криоагента обошлось без жертв – у находившихся в лаборатории случилась лишь легкая простуда, даже не обморожение. Секундой позже внутри никто бы не выжил.

Еще два дня спустя ученые пришли к выводу, что тектос третьего класса извлекает гены контактировавшего с ним живого создания, проводит какую-то странную и молниеносную биохимическую реакцию, размножается, а получившиеся организмы погибают. Его назвали «Долли» в честь первой клонированной овцы.

Хотя все отделались легким испугом, некогда хорошие отношения братца Чжао с коллективом упали до точки замерзания. Никто не поаплодировал ему за моментальную реакцию и принятие надлежащих мер, и никто не помнил, что он с удивительной наблюдательностью решил прекратить экстренные меры и сохранил всем жизнь. Никто больше не болтал, не трепался и не пил с ним. Завидев издалека, Чжао старались обойти, а если не могли избежать встречи, делали вид, что не замечают его.

Вместе с усилением функциональности тектосов постепенно менялась и их форма. «Моисей» превратился в кольцо, «Цзаофу» подрос в гладкий шарик, а «Долли» вытянулась в призму. Исключение составлял только последний класс. Никто не знал, что это такое. Он был представлен всего одним тектосом, который постепенно отрастил «хвостик» и стал похож на древнюю нефритовую магатаму, но ни разу не дал возможности исследовать производимый им эффект.

В полдень того же дня Ван Хайчэн позвал Бай Хунъюй и приготовился к выходу в свет. Он не мог внятно объяснить, зачем это сделал. Из-за работы в университете у него осталось не так много близких друзей, к тому же из-за сверхсекретности проекта все его участники находились в изоляции, так что малознакомые коллеги стали ему совсем чужими. Вот так незаметно и получилось, что у него осталась одна-единственная ученица, которая была рядом день и ночь, с которой они вместе переживали одни и те же мучения, спорили и пререкались по одному и тому же поводу, часто, рассердившись, не разговаривали друг с другом, а потом делали вид, что ничего не произошло.

Над всем этим зависло кое-что, о чем нельзя было говорить. Когда Ван Хайчэн думал об этой девушке раньше, то ему приходило в голову только ее имя. Оно олицетворяло ее странные идеи, ее расчетные коды, вечно написанные не по правилам, но предельно удобные. Неизвестно, когда это началось, но теперь при мысли о ней в уме астронома возникало улыбающееся лицо Бай Хунъюй, розовое, как водяная лилия, на лепестки которой легли лучи утреннего солнца, юбочка, колышущаяся у колен, а еще верхняя губка, прикушенная от злости белоснежными зубками.