Фрэнк Херберт - «Если», 1994 № 08
— Ты хочешь, чтобы мы помогли тебе найти новый дом? — Джордж-младший едва сдерживал удивление.
Мелисса молча смотрела на пустую тарелку.
— Господи! Джордж, неужели ты так и не понял? Она хочет, чтобы мы взяли ее к себе.
— Мы?.. Но… у нас же нет детей, с которыми она могла бы играть… То есть я хотел сказать… — Он замолчал.
Мелисса не поднимала глаз. Джордж посмотрел на жену и перевел взгляд на отца. Он понял, что они приняли решение.
— Думаю, что это возможно, — неуверенно произнес он.
Девочка подняла голову. В ее глазах блестели слезы.
— О, пожалуйста. Я стану помогать вам по хозяйству, я не причиню вам никакого беспокойства. Может, я не очень сильна в истории, но знаю, как люди жили в разное время и в разных странах. Я умею читать на многих языках. Возможно, я смогу помочь вам в изучении средних веков, — речь ее была-торопливой. — Я помню кое-что из того, что делал мой отец, — добавила она, обращаясь к Фостеру-старшему, — возможно, ваши познания в биохимии подскажут вам, где он ошибался. Ведь кое-что у него получилось.
Джордж-младший понял, что еще немного, и она начнет их умолять. Он не мог этого вынести.
— Папа? — спросил он, придав своему голосу торжественность.
— Думаю, это будет неплохо, — медленно ответил Фостер-старший. — Да, совсем неплохо.
— Мэй?
— Ты знаешь мой ответ, Джордж.
— Ну что ж. — Джордж все еще не мог оправиться от удивления. — Думаю, вопрос улажен. Когда ты сможешь к нам переехать, Мелисса?
Ответ потонул в радостных возгласах. Мэй сжимала Мелиссу в объятиях, Джордж видел из-за плеча жены заплаканное лицо ребенка. На мгновение ему показалось, что в ее глазах мелькнуло какое-то странное выражение — будто девочка уже подсчитывала, сколько продлится ее пребывание в семье Фостеров. Но оно исчезло под потоком счастливых слез. Джордж улыбнулся своей новой дочери.
Девочка подняла голову, услышав шаги Фостера-старшего. За последний год этот гордый человек сильно сдал, его походка потеряла уверенность.
— Здравствуй, дедушка, — сказала Мелисса.
Фостер-старший понял, что она почувствовала его настроение и старается расположить к себе.
— Мортимер умер, — сказал он.
— Я знала, что ему осталось совсем недолго. Для белой крысы он жил долго. Что-нибудь новое в последнем анализе крови?
— Нет. Умер от старости. И я не знаю, почему он так быстро старел в последние три месяца, поэтому неизвестно, как проводить исследования дальше.
Они помолчали.
— Ты можешь дать мне немного зелья, рецепт которого оставил тебе отец?
— Нет.
— Я знаю, что оно у тебя есть, недаром ты так часто прогадаешь в лесу.
— Я ведь говорила, что оно вам все равно не поможет, и вы обещали ничего у меня не просить.
— Она не упрекала, она просто констатировала факт.
— Тебе никогда не хотелось вырасти? — спросил Фостер-старший.
— А вы бы согласились стать императором, зная, что вас убьют через две недели?
— Нет, мне достаточно того, что у меня есть. Если мы изучим состав зелья, то, возможно, найдем способ дать тебе вырасти, сохранив бессмертие.
— Я не бессмертна. Я не смогу выжить после серьезной травмы. — Она обхватила руками коленки, как бы защищая себя от мира. — Приходится заниматься профилактикой. Например, зубы рассчитаны на определенный срок, примерно, на пятьдесят лет. Когда мои зубы стачиваются, приходится вырывать их и ждать, пока вырастут новые. И так — каждые двести лет. Поэтому после еды я чищу зубы, стараюсь не царапать эмаль, но не обращаюсь за помощью к дантистам с их бормашинами.
У Фостера-старшего закружилась голова от мысли, что, оказывается, можно планировать жизнь на столетие, как семестр в учебном году. Невероятно слышать подобное от девочки, которая сидит рядом под деревом, обхватив руками колени.
— Я исследовала то, что вы называете моим «зельем», но, по-моему, у нас недостаточно знаний по биологии или химии, чтобы разобраться с его составом, тем более его изменить. Я знаю, как навечно остаться ребенком, но возвращать молодость — совсем другое.
— Неужели ты не хочешь стать взрослой? Сама ведь говорила, как тяжело быть ребенком в двадцатом веке.
— Но это единственное, что мне дано. Я не хочу с этим расставаться. — Она наклонилась вперед и положила подбородок на колени. — Видите ли, в прошлом я заводила друзей. Кто-то мне нравился, с кем-то я надеялась оставаться как можно дольше, но всем им хотелось подрасти. Им это удалось, и они умерли давным-давно. Лучше уж я останусь такою, какая есть.
— И тебе не жаль тратить столько времени на школу? По нескольку раз учить одно и то же, общаясь только с детьми, — в его голосе слышалась насмешка, когда он произносил последнюю фразу.
— Тратить время? Да у меня его полно! Сколько времени вы тратите на исследования по сравнению с тем, что уходит на дорогу до места работы и написание разных отчетов? Сколько беседует миссис Фостер с трудными детьми? Да в среднем не более пяти минут в день. У всех нас большая часть времени уходит на рутину. К тому же мне нравится быть с детьми, я их люблю.
— Я не могу понять, — рассеянно сказал Фостер-старший, — как тебе удается вести себя, как они?
— Здесь вы ошибаетесь, — мягко возразила она.
— Это они ведут себя так, как я. Все дети бессмертны, пока не станут взрослыми. — Она замолчала, давая собеседнику возможность обдумать ее слова.
— А теперь скажите мне, дедушка, ради чего становиться взрослой?
— Существуют и другие удовольствия, — неопределенно ответил он. — Более глубокие, чем детские радости.
— Вы имеете в виду секс? Да, вы подумали именно об этом. А с чего вы взяли, что девочка моего возраста обязательно должна быть девственницей?
Старик протестующе поднял руки, как бы не желая ничего слышать на эту тему.
— Нет, подождите, вы сами начали. Посмотрите на меня, разве я не красива? Хорошие зубы, чистое лицо, никаких физических недостатков. В некоторых местах девочка моего возраста считается отличной женой, особенно там, где продолжительность жизни не превышает тридцати пяти лет. Такое часто случалось в истории. Запрет на секс в подростковом возрасте, как и поздние браки, появились сравнительно недавно. — Она с гордостью посмотрела на него. — У меня было достаточно любовников, и, можете не сомневаться, я получала не меньше удовольствия, чем они. Но для меня секс — всего лишь способ общения с людьми. Мне всегда нужно находиться среди них. Что еще мне может дать взрослая жизнь?
«Действительно, что еще»? — с грустью подумал Фостер-старший. Он решился на последнюю попытку:
