Роберт Сойер - Факторизация человечности
— Да. Мы должны её остановить. — Кайл посмотрел на Хизер. — Она может сделать то же с кем-нибудь ещё — разрушить ещё одну семью.
Хизер села рядом с ним на диван.
— Что ты предлагаешь?
— Добиться лишения её практики — или как это называется у психотерапевтов.
— Ты имеешь в виду отозвать её лицензию. Но она не психиатр или психолог. Она даже не называет себя психотерапевтом ни в каких бумагах, что я видела, когда у неё была; это Бекки её так называла. Она зовёт себя «консультантом», и вообще-то в Онтарио для такой деятельности не нужна лицензия.
— Тогда мы должны подать на неё в суд. За преступную халатность. Мы должны сделать так, чтобы она больше никогда не пыталась никого лечить.
Хизер не знала, что сказать. Она пыталась разобраться с последствиями своего открытия; когда она предаст его гласности, когда вся человеческая раса получит доступ к психопространству, мошенники вроде Гурджиефф потеряют своё влияние — проблема решится сама собой.
— Я понимаю, о чём ты говоришь, — сказала Хизер, — но правда, разве мы не можем просто дать всему этому закончиться?
— Оно не закончится, — сказал Кайл.
Хизер произнесла очень мягко:
— Но Бекки про…
Она оборвала себя на полуслове. Она чуть не сказала «Бекки простила тебя», словно ей было, что прощать. Возможно, Кайл прав — возможно, он останется запятнанным на всю жизнь. Из всех людей Хизер лучше всех знала, что Кайл невиновен, и всё же не раздумывая, на краткий миг её бессознательное начало предложение, предполагавшее, что что-то всё-таки произошло.
Кайл шумно выдохнул.
— То есть, она теперь понимает, что ничего не было, — сказала Хизер, пытаясь исправить ситуацию. — Она знает, что ты никогда не причинял ей зла.
Кайл очень долго молчал. Хизер смотрела, как его округлые плечи приподнимаются и опадают в такт дыханию.
— Дело не в Бекки, — сказала Кайл.
У Хизер упало сердце. Она сделала больше, чем он мог знать, чтобы помочь ему — но, возможно, в конечном счёте этого было недостаточно. Она знала, что многие браки распадаются уже после того, как кризис пройден.
Она открыла рот, чтобы сказать «Прости», но Кайл заговорил раньше неё.
— Дело не в Бекки, — сказал он снова. — Дело в Мэри.
Хизер почувствовала, как у неё округляются глаза.
— Мэри? — Она так редко произносила это имя вслух, что оно показалось ей почти чужим. — Причём здесь Мэри?
— Она считает, что я причинял ей боль. — Настоящее время; неспособность смириться с тем, что случилось.
Хизер прибегла к тому, что изначально собиралась сказать:
— Прости.
— Она никогда не узнает правды, — сказал Кайл.
К своему удивлению, Хизер ощутила в себе нарастающую религиозность.
— Она знает, — сказала она.
Кайл хмыкнул и упёрся взглядом в деревянный пол. С полминуты они оба молчали.
— Я знаю, что ничего ей не делал, — сказал Кайл, — но… — Он снова замолк. Хизер выжмдательно смотрела на него. — Но, — продолжил он, — она думает, что делал. Она ушла в могилу, — он прервался: то ли подавившись этим словом, то ли задумавшись на мгновение о его связи со своей фамилией, — думая, что её отец — чудовище. — Он поднял голову и посмотрел на Хизер. В его глазах блестели слёзы.
Хизер откинулась на спинку дивана, напряжённо размышляя. Всё должно было кончиться, чёрт подери. Всё уже должно было кончиться.
Она подняла взгляд к потолку. Стены гостиной были бежевые, однако потолок — чисто белый с нанесённой на гипс текстурой: торчащими из него крошечными выступами.
— Возможно, есть способ, — сказала она, наконец, закрывая глаза.
Кайл некоторое время молчал.
— Что? — переспросил он, будто не расслышав.
Хизер выдохнула. Она открыла глаза и посмотрела на него.
— Возможно, есть способ, — повторила она. — Не поговорить с Мэри, конечно. Но всё же способ тебе примириться с ней. — Она сделала паузу. — И способ понять, почему нам ничего не нужно делать с Гурджиефф.
Кайл озадаченно сощурился.
— Что? — спросил он снова.
Хизер посмотрела в сторону, раздумывая, как объяснить ему всё.
— Я собиралась вскоре всё тебе рассказать, — начала она, чувствуя необходимость с самого начала выстроить себе защиту. — Правда собиралась.
Но это была неправда — по крайней мере, она не была в этом уверена. Она уже много дней сражалась сама с собой, не будучи уверена в том, что делать дальше и делать ли вообще. Да, она рассказала Бекки, но она также заставила Бекки пообещать, что та сохранит тайну. Она не гордилась тем, как себя ведёт; да, это великое научное открытие; да, это фундаментальная истина, которую все должны знать. Но всё же оно было так огромно. Как на такое реагировать? Как действовать, когда имеешь дело с открытием такого масштаба?
Хизер снова повернулась к Кайлу. Он по-прежнему недоумённо смотрел на неё.
— Я догадалась, о чём было сообщение инопланетян, — тихо сказала она.
Его глаза расширились.
Хизер подняла руку.
— Нет, не всё, конечно, но достаточно.
— Достаточно для чего?
— Чтобы построить машину.
— Какую машину?
Она приоткрыла рот, потом выдохнула, ощутив, как при этом надуваются щёки.
— Машину для доступа… к надразуму.
Кайл, поражённый, склонил голову набок.
— Инопланетяне — они это пытались нам сказать. Что индивидуальность — иллюзия. Что все мы — часть чего-то бо́льшего.
— Теоретически, — неуверенно произнёс Кайл.
— Нет. Нет. На самом деле. Это правда — все те теории, о которых мы говорили вчера — всё это правда. Я знаю — я точно это знаю. Сообщения — это что-то вроде чертежей четырёхмерного устройства, которое…
— Которое что?
Хизер закрыла глаза.
— Которое позволяет человеку подключиться к человеческому коллективному бессознательному — к настояшему, в буквальном смысле общему для всех людей разуму человечества.
Кайл закусил губу и некоторое время молчал. Потом:
— Как ты построила такую штуку?
— Я сама не смогла бы, понятное дело. Мне помог друг с факультута машиностроения.
— И она работает?
Хизер кивнула.
— Работает.
Кайл снова на секунду замолк.
— И ты… что ты сделала? Подсоединилась к надразуму?
— Более того. Я плавала в нём.
— «Плавала», — повторил Кайл, словно не мог понять, что означает это слово в данном контексте.
Хизер снова кивнула.
Кайл снова задумалася.
— Для нас это было тяжёлое время, — сказал он. — Я не… прости, дорогая, я понятия не имел, как сильно всё это ударило по тебе.
