Дмитрий Шубин - Тигр на свалке
Когда Боб попал на «Хтон», удивили его также и низкие потолки в переходах. Парням выше пары метров приходилось сильно сутулиться. Поразили его и стены в коридорах, помещениях, покрытые влагой и плесенью. Они местами обвалились, местами на них выделялись пятна свежей цементной замазки. Здесь постоянно работала бригада строителей-штукатуров, подправляя внутренний антураж колонии. Руг думал, летя сюда, что наверняка в этой колонии живут законами земных тюрем, делясь на старших и на шестерок, чего он меньше всего и боялся, но не тут-то было. Люди, которых он обнаружил на «Хтоне», казались чахлыми, согнутыми, больными. Здесь, пожалуй, уже никому ничего не было нужно. Тут даже за заключенными наблюдение велось не ахти какое. Тогда, полгода назад, когда партия новичков, включая Руга, выбралась из лифта, их встретил Главный надсмотрщик колонии Дорс, который тут же процитировал нечто:
– Сойди, сойди же в наш подземный мир: Мы нуждаемся в проклятых.
Да, проклятых тут хватало. Зараза, витающая в воздухе, липла к коже, покрывая ее пятнами и гнойниками разных инфекций, что разъедали тело и изнутри, и снаружи. С бактериями справлялись сильнейшими антибиотиками, но через неделю зараза прилипала вновь. Особенно тяжелой казалась работа в шахте, кислорода постоянно не хватало, и к концу смены люди буквально валились с ног. И это при пониженной силе тяжести. Какие уж тут тюремные законы, какие уж тут беспределы, добраться бы до кровати. Были конечно и особо крепкие ребята, которые и здесь продолжали жить, а не существовать. В первый же день Руг после рабочей смены вечером подошел к надзирателю, отвечающему за порядок в колонии, и сказал:
– Слушай, Дорс, если тут поставить пару комбайнов, турбиния будет добываться в пять раз больше, чем вымучивают эти жалкие каторжане. Накрайняк можно поставить за отбойные молотки андроидов. Экономия, мать твою!
Дорс удивленно приподнял брови и ответил в библейской манере:
– Ибо не для работы вы тут находитесь, а для исправления душ ваших грешных. Ибо ад тут, и для воспарения на небо должны страдать вы.
Так Боб узнал, что у старшего надсмотрщика изрядный религиозный сдвиг. Дорс и на самом деле немного перебарщивал с религией и, работая тут, в колонии уже пятнадцать с лишним лет, считая годовые отпуска на Землю, частенько называл это место адом. Наверное, считал себя ангелом возмездия или, хуже того, чертом. А черт, он и есть черт. Никому никаких поблажек.
– Вы должны тут подохнуть, – говорил он каждое утро на перекличке. – Только тогда, может быть, Бог отправит вас на небеса. Старайтесь, сукины дети! Старайтесь страдать, старайтесь подохнуть!
Впрочем, и за самим Дорсом числился один из грешков. Поговаривали, что шибко уж он любил заниматься сексом с некоторыми заключенными мужского пола. Однако это были лишь слухи, сам он, если и имел подобные увлечения, то скрывал их серьезно. Хотел выглядеть безгрешным в глазах узников. Но, как говорят: нет дыма без огня. Впрочем всем понятно было, что если любовничек надсмотрщика кому-то вдруг и решится признаться в подобной связи, то его ждет жестокое наказание, возможно, последнее и про это наказание вряд ли кто узнает. Пропасть человеку на «Хтоне» считалось плевым делом и только администрация знала куда пропал заключенный. Секретарь всегда ставил галочку и число в графе «Дата смерти». Строгая отчетность. Поэтому если и существовали у Дорса партнеры по сексу, то они держали язык за зубами.
Сами заключенные место своего пребывания называли «Чистилищем» и, видимо, Дорс приложил к этому свою руку. Каждому очередному умирающему Главный надсмотрщик самолично отпускал грехи, хотя сана не имел. Его запросы на голубую планету о предоставление таких полномочий результата не приносили. Каждый год, находясь в отпуске на Земле, он обивал пороги кабинетов Ватиканских чиновников. Наверняка там посмеивались над чокнутым надзирателем. На «Хтоне» и без него по шесть месяцев, сменяя друг дружку, дежурили по четыре настоящих священника: два католических и два православных, что-то наподобие христианской миссии. Колония находилась под неусыпным надзором этих двух церквей. Дорс уважал парней в рясах и сутанах. Частенько подмазывался к ним, расспрашивая о религиозных канонах, пытался философствовать в беседах с ними. Однако те, прибыв на место, обычно положенный срок пребывали в хмельном состоянии, потому как начальнику колонии Эдмонту Гранду, которого редко кто видел живьем, чаще лишь на экранах мониторов, всегда нужны были свежие собутыльники с Земли. Впрочем, священники справлялись со своей работой, основной функцией которой было чуть ли не ежедневное отпевание покойников (надоедливое занятие), и проведение всех остальных, положенных по канонам, служб.
Кстати, в самой колонии заключенные не страдали от избиений, надругательств, хотя и это иногда случалось, обычно с новичками. В первые несколько недель вновь прибывшие просто находились в моральном шоке. У них кусками стерли часть их жизни и поначалу новички ходили словно в прострации, едва реагируя на окружающую их обстановку. Но постепенно акклиматизация брала верх, люди привыкали к тому, что и на «Хтоне» можно жить. Тут когда-то буйные, становились спокойными, даже незаметными. Хитрым незачем было больше хитрить. Ворам – незачем воровать. Любое происшествие казалось странным, потому что не имело смысла. Обработка памяти, вечные болезни, тяжелый труд делали свое дело. Кстати, иногда бывало когда кто-то из заключенных пропадал без следа, позже выяснялось, что исчез неисправимый буйный. Объяснялось это тоже просто: охране не нужны лишние хлопоты и подобные проблемы они решали с помощью утилизатора, конечно, без свидетелей. Секретарь вписывал слова «Несчастный случай» в графе «Причина смерти». Поэтому буйствовать тоже никто не решался. Так что картинки из жизни в «Хтоне», которые в земных разговорах «рисовал» кто-нибудь «очень посвященный», не имели ничего общего с действительностью. Боб открыл для себя здесь грубоватое, но тихое сообщество, члены которого следовали только одному правилу: не создавать никому лишних проблем.
На «Хтоне» справлялись все католические и православные праздники, частенько получалось по два праздника под одним названием, но в разные дни. Соблюдались, кстати, и все посты. Имелось два небольших подземных храма. В общем, кто платил, тот и заказывал музыку. Платили Ватикан и Москва. Основное, от чего тут мучились люди, были плохо профильтрованный воздух, работа и пища из мутагенных растений, произрастающих в подземной оранжерее. Методы земных технологий, подобные агробиоценозу [49], легко прижились на Марсе. Многие виды растений неплохо приспособились к подземному произрастанию. Однако еда, чаще всего, просто синтезировалась в специальных аппаратах из искусственных компонентов. Но больше всего заключенных изводили замкнутое пространство и телепередачи с просторной Земли. Клаустрофобия здесь была не редкостью, и многие просто сходили с ума. Шизофрения, паранойя – обычные для «Хтона» заболевания. Ну а если ты не успел сойти с ума, то все равно через некоторое время у тебя начинались проблемы с печенью и легкими. И не было никого из заключенных, кто мог бы избежать этой участи. А вот вольнонаемные и работники охраны каждые полгода должны были сменяться и, проведя отпускной год на Земле, возвращаться назад.
