Андрей Нимченко - Нф-100: Псы кармы, блюстители кармы. Весь роман целиком
- Куда прешь, древность?!
Времени на разговоры не было. Торм врезал одному в челюсть, другому в солнечное сплетение и оставил их за спиной - отходить под опекой на двадцать голосов заверещавших путан.
Он оказался в проходе между двумя высотками, под ногами захрустел пластиковый мусор, яичная скорлупа, в нос ударило трупным кошачьим запахом, он едва не поскользнулся на какой-то липкой дряни. Пробежал несколько метров и выскочил в каменный мешок, заканчивавшийся железной решеткой. Мелькнула мысль, что что-то подобное с ним уже было, но что и когда - вспомнить он не успел. Справа слабо светился полуоткрытый дверной проем - какая-то подсобка, должно быть. Света было немного, но и без него Торм разглядел, что его ждут. Два человека, оба - трансы, с серыми протуберанцами, изготовившимися для удара. Выстрелы раздались в ту же секунду, но он успел кинуться ничком на бетон. Одна пуля обожгла кожу на плече, остальные прошли мимо. Это была ловушка, и осознание, что в нее привел Ли, больно резануло Торма.
Один из нападавших что-то крикнул другому, Торм вскинул голову и прямо перед собой, в двух метрах, увидел их фигуры. Оружие направлено прямо на него, с такого расстояния они не промахнутся.
- Постойте, что вам надо? Давайте поговорим... - хрипло проговорил он.
- Не о чем, - сказал один из мужчин.
Больше Торм не размышлял, у него просто не было выбора. Он схлестнулся с этими двумя, огромными щупальцами смял их сопротивление, разрушил заимствованные коконы. В пространстве защитных линий нет звуков, но иногда сознание подстраивает под себя вибрации энергии. И тогда они воспринимаются, как звуки. Торму почудилось, что линии силы текут к нему со слабым свистом, а следом раздались тупые хлопки, будто обернутой в тряпку битой пару раз долбанули по стволу дерева: его щупальца прорвали защиту и погрузились в тела противников. Серо-черная материя, будто сырая нефть из трубы, полилась в них из кокона Торма. Эти двое закричали - страшно, жутко. Оружие выпало из их рук, один пистолет выстрелил, ударившись о бетон, пуля улетела куда-то за пределы стиснутого стенами закутка. Прежде чем стихло эхо, нападавшие уже бились в конвульсиях на полу, загребая мусор руками.
Торм осторожно вытащил щупальца из своих врагов, стараясь не навредить больше, чем уже было сделано. Ему приходилось применять этот прием лишь пару раз в жизни. Его вообще использовали очень редко - просто потому, что немногие обладали таким уровнем ментальной тренировки. Торм знал, насколько опасна для транса "русская рулетка". Когда, враждебная сила проникает внутрь физической оболочки, она хлещет хаотично, задевая и органы и нервные окончания, не контролируемая ни источником, ни жертвой. Попавшего под ее напор разрывает от боли, и он мгновенно теряет контроль над своими коконом и вихрем, превращаясь из противника в объятого адским пламенем беспомощного грешника. Но мучения не самое страшное - когда удар приходится не только по нервным окончаниям, но и по внутренним органам, те дают сбой. Если не оказать вовремя помощь, может наступить смерть.
В самые опасные моменты Торм старался избегать "рулетки". Но сейчас выбор был прост - он или они. Противники могли быть только дикими трансами, теми, кто, возможно, убил троих наставников, и теперь собирался покончить с Тормом.
Крики стихли, теперь из груд мусора раздавались лишь слабые стоны. Торм шагнул к ближайшему трансу - посмотреть, чем можно помочь. В слое энергии кармы человек выглядел, как куча студенистой грязи. Всякое вращение прекратилось, теперь это был просто сгусток неорганизованной материи, лохмотьями ядовитого тумана, который вот-вот начнет растворять человеческую жизнь. Краем сознание Торм отметил, что со вторым нападавшим дела обстояли лучше - он был всего лишь оглушен, но его кокон не распался, слабое вращение сохранилось, а защита, хоть и основательно поврежденная, все же не пропала окончательно. Торм заставил материю в своих щупальцах вращаться быстрее, еще быстрее, усилил напряжение в горловинах вихрей. Это было сродни электрошоку - два щупальца дадут импульс, навроде того, что проскакивает между положительным и отрицательным зарядом. Он заставит туман вращаться. А потом парню можно будет отдать часть своей силы. Торм уже почти коснулся человека, когда сзади раздался топот. Он обернулся, застыв со щупальцами наизготовку. Будто спрут, нависший над поверженной каракатицей и готовящийся добить жертву. От двери в "подсобку" метнулся человек, свет из двери очертил в темноте его силуэт.
- Ли, - крикнул Торм, - Что это значит?
Парень проскочил мимо, вжавшись в стену дома, и скрылся. Торм горько усмехнулся - его попутчик оказался еще и трусом. Он снова вернулся к поверженному противнику, и удар молний из щупалец прошил туманный кисель. Облака призрачной плоти заколебались, стремясь побороть собственную инерцию, но не сдвинулись с места. Торм повторил попытку - безрезультатно. Человек у его ног хрипел, выгибался дугой, его сотрясала дрожь. Торм коснулся шеи, нащупав в темноте яремную вену. Пульс бился неистово, загнанное сердце агонизировало, как птица ударяя о грудную клетку. Он держал голову руками, не позволяя ей колотиться о камень, а его вихри-щупальца меж тем продолжали попытки вернуть умирающего к жизни. Еще один разряд, снова черные молнии пронзают туманное облако...
Внезапно человек вытянулся, издал долгий скрежещущий хрип, выпуская из легких последний воздух. Голова и ноги уперлись в бетон, будто лук выгибая тело над землей, а потом страшное напряжение мышц ослабло, и он упал замертво. Серое марево втянулось внутрь тела, останавливая кровь в жилах, сковывая ледяным покровом движение соков, превращая вместилище живого сознания в обычный кусок мяса.
Торм прекратил бессмысленные попытки. Чтож, теперь на его совести три жизни. Но этому парню не в чем упрекнуть его. Если ты собираешься выпустить в мир смерть, нужно быть готовым к тому, что сам станешь ее добычей. Торм вынул из кармана маленький фонарик и посветил в лицо мертвому. Это был пожилой кореец - из паутины морщин смотрели на Торма двумя мутными оливами узкие глаза. Торм щелкнул выключателем со встроенной камерой, сфотографировал покойника и подошел ко второму нападавшему. Европеец, лет сорок-сорок пять, в лице ничего примечательного. В сознание он приходить не собирался. Можно было попытаться встряхнуть его (судя по состоянию кокона и вихря, ничего страшного этому человеку не угрожало), но времени было мало. Торм понимал, что после стрельбы кто-то уже наверняка вызвал милицию.
Он вернулся на улицу - та часть ее, что прилегала к их закутку, опустела. Он прошел до угла и свернул в какой-то проход, миновал многоквартирный дом с раздолбанными песочницами, вышел на параллельную улицу, а через пару кварталов вернулся на Проспект Чекистов. За ним никто не следил, от Ли и след простыл.
